Глеб Исаев - Возвращение [СИ]

— Извините, мужчина. У вас нет зажигалки? — голос за спиной сбил подсчеты. Георгий обернулся, разведя руки в стороны: — Нет.

Женщина в толстом, бесформенном балахоне, который, как успел уже выяснить Георгий, звался пуховиком, расстроенно вынула изо рта сигарету: — Ну и мужик пошел!

Курильщица, потеряв интерес к одинокому прохожему, закрутила головой.

— Закон подлости, — ругнулась она. — Вот всегда так. Еле выклянчила пальто, думала покурить на воздухе. И тут засада.

Георгий не выдержал и рассмеялся: — Нормально, выйти на свежий воздух, чтобы покурить.

— Ладно, тоже мне, Задорнов нашелся, — отрезала женщина, — ходишь — ходи.

— И вот интересно, чего он там высматривает? — не обращаясь ни к кому конкретно, буркнула она. — Я как в окно ни гляну: все ходит, на деревья таращится. Клад, что ли ищешь? Так они в земле, а не на ветках.

— Какой клад, красавица? Просто, належался, тошнит уже от палаты.

— Подумаешь, — с непонятным раздражением буркнула собеседница. — Какие мы нежные. Месяц полежал, уже тошнит.

Георгий, собираясь вновь заняться своим делом, невольно среагировал на последние слова. — Ну не месяц, подольше. Точно, правда, не помню, но лет пятнадцать, самое малое.

— Сколько? — уже без всякой подначки уставилась на странного мужичка пациентка. — И почему не помнишь?

"Женщина есть женщина… Здесь скучно, — понял причину столь горячего интереса к своей персоне Георгий. — А так придет в палату, будет о чем с соседками посудачить".

Он глянул на собеседницу. Возраст не разобрать. Из-под капюшона торчал только клочок светлых волос да кончик носа.

— Воевал, давно… Потом без памяти был, после контузии… а в прошлом месяце вдруг очнулся, — коротко изложил он свою историю.

— Пятнадцать лет? — недоверчиво повторила слушательница. — Офигеть? И совсем ничего, ничего не помнишь?

Он кивнул головой, подтверждая.

— Да, тебе уж вовсе должно быть хреново. — с непонятным удовлетворением заключила она. — Это ж надо, очнулся, а тут такая ж@па, а может, и наоборот, повезло? Хрен тебя знает.

Георгий поморщился: — Ругаться — это сейчас модно? — он пожал плечами. — Нет, бога ради, дело хозяйское, просто диковато…

— Сейчас все прилично… — его спутница в сердцах отбросила сигарету в сугроб. — На улице гадить, матом разговаривать, женщину избить. Все нормально, — она вдруг смахнула с головы капюшон. — А вот так, среди бела дня уделать — нормально?

Георгий взглянул на соседку и отвел глаза. Лицо ее представляло из себя один большой кровоподтек. Поперек скулы виднелись подживающие стежки неровных швов.

— Нос сломал, кожа лопнула. Пять швов наложили. Это нормально?

— Кто это так? — неловко спросил он. — Что случилось?

— В гости ехала. А здесь, в этой дыре, пересадка. Из автобуса вышла. Погулять. Всего-то два шага от автовокзала, а тут бандюк навстречу. Сумку мою схватил и бежать. А там все: и паспорт, и деньги. Я в ручку вцепилась, и орать. Вот он кулачищем и врезал. Я упала, но сумку держу. Тот ногой добавил, прямо в лицо. Теперь здесь отлеживаюсь. Скоро выписать обещали.

— Главное, что обидно… — рассказчица смешалась и отвернулась, пряча слезы. — И отпуск псу под хвост, и к матери не съездила, а теперь и с работы попрут. Да и хрен с ними, — отмахнулась она. — Все одно с такой рожей в кафе не работать. Только народ пугать.

— Ладно, — выплеснув эмоции, женщина успокоилась. — На обед пора.

И уже уходя, добавила: — Меня Верой зовут.

— Вероника, — повторила она, накидывая капюшон на голову.

— Георгий, — отозвался Георгий.

— А по отчеству?

— Да ладно… — ему тоже вдруг стало не по себе, словно самому угодил в лицо грязный ботинок. Он вздохнул, успокаивая нервы: — Вот ведь как… Вчера еще тридцати не было, а сегодня уже за сорок… с отчеством. Поди тут, привыкни.

Он развернулся и пошагал вперед.

— Эй, мужчина. Ты извини, если что, — донесся из-за спины звонкий голос.

Георгий невесело улыбнулся: — Ерунда, я привык уже. Нормально.

Короткая встреча запала в памяти. Георгий даже попытался пару раз выйти во двор с тайной надеждой встретить свою случайную знакомую, увы, не повезло. А вскоре стало и не до того.

Явилось причиной врачебного решения отсутствие паспорта, или его здоровье, и впрямь, восстановилось с фантастической скоростью, только выписали Гошу куда раньше, чем можно было предположить, а учитывая тяжесть его ранения, то и вовсе до неприличия стремительно. Одежду подобрали из неликвидов, сунули в руку тетрадку с эпикризом и проводили на выход. Увы, как выяснилось, демократия — это не только возможность говорить что угодно, но еще свобода жить или помереть.

— Извини, мужик, — глядя на потертого доходягу рыбьим взглядом, сноровисто оформил выписку врач. — И так за спасибо с того света вынули. Еще деньги на межгород тратить. Гуляй, короче.

Спорить не стал. Запахнул ворот старенького плаща и скособочено захромал к выходу за больничную территорию.

Прогулка по холодному, продуваемому всеми ветрами, осеннему городу утомила. Пересчитал остатки денег и невесело усмехнулся. Будь эти несколько тысяч у него в кошельке в далеком восьмидесятом, мог даже не забивать себе голову… А сейчас… Смешно пересчитывать. Только и хватит, что на пачку плохих сигарет.

Георгий ссутулился, стараясь ослабить тянущую боль в боку, и двинулся вперед.

Шел, пока воздух не начал обжигать растревоженное легкое. Остановился и уставился на поток машин, прикидывая, не лучше ли, собрав остатки сил и решимости, шагнуть под колеса одной из них, закрыв тем самым и вопросы. Причем рассуждения эти с каждым мгновением становились все более конкретными.

— Эй, ты? Чего уставился? — грубый голос вырвал его из тягостного ступора.

То, что произошло после, осталось в памяти нечетким, смазанным пятном.

В себя пришел уже далеко от места нечаянной встречи. Остановился возле старого, покосившегося сарая. Оглянулся и шагнул к почерневшей от времени скамейке. Тяжелый портфель, непонятно каким образом оказавшийся зажатым в ладони вызвал чувство острого раздражения. Так вот что стало причиной разрывающей тело дергающей боли.

Опустил груз на темное дерево скамьи и опустился рядом. "Неужели я его насмерть?" — озадаченно прикусил губу, припомнив тошнотворный стук падения.

"А портфель-то зачем утащил?" — оставив первый вопрос без ответа, озадачился невольный грабитель.

"Будем считать — трофей, — на удивление легко подавил Георгий легкие уколы совести. — По роже видно — бандит, значит, у бедных украл. Ничего, оклемается, умнее будет". Поковырялся с хитрыми колесиками замка и распахнул кейс.

Сказать, что вместительный портфель оказался набит битком, было бы некоторым преувеличением. Однако засунув внутрь руку, Георгий нащупал ровный слой плотных пачек. — Интересное кино… — протянул мародер, задумчиво созерцая нечаянное богатство. — Интересно, сколько тут? Миллион? — однако уточнять не решился. Неприметно оглянулся и, хотя не обнаружил поблизости ни одной живой души, предусмотрительно захлопнул портфель.