Виталий Донцов - Интерполицейский [СИ]

— Да, теперь я готов согласиться, — произнес я, — с теми, кто утверждает, что случайных встреч не бывает. Я наконец-то понял, какого дьявола агент АНБ ошивался в Мьянме.

— Да, но как тогда ты объяснишь, что он был в плену у Хуня? — задал вопрос Жиль.

— Возможно, братец-близнец Лю Сен Чу смог что-то разнюхать о двурушничестве Лайона? Других версий у меня не найдется, — пожал я плечом.

— Парни, а вы знаете, что сейчас самое страшное для нас?

Мы с Жилем, до сих пор не способные переварить информационную «бомбу», воззрились на шефа, ожидая его слов.

— Самое страшное, друзья мои, что всех полученных мегабайт данных нам не хватит для предъявления в Гаагу в качестве доказательств причастности США ко всем этим грязным махинациям! Они быстро смоют с себя все свое дерьмо, ведь это всего лишь неизвестно откуда взявшиеся биты информации, даже не документы с печатями, подписями и шифрами. Белый Дом отобьется, заявит, что все это ложь и провокация, быстро заметет следы и свернет или заморозит операции по «Прирученному дракону» и «Паутине». А то и нас устранят на всякий случай! Да к тому же главный исполнитель мертв, как и его прихвостни, так что следов, ведущих к правительству США — практически никаких! Скандал, конечно, разгорится в любом случае, но вряд ли надолго. Даже Россия не сможет выдержать давления Штатов, а в худшем случае может начаться новый виток вооруженной конфронтации. После Ирака и Югославии США ничего не боятся, хоть они там и наломали дров, ничего не дав взамен. Они найдут способ заткнуть миру рот. Исчерпав свои словесные доводы, они примутся играть военными мускулами в качестве последнего аргумента. Им плевать на общественное мнение, тем более, что при желании его можно склонить в какую хочешь сторону, были средства и силы. А то и вовсе будет создана отвлекающая, не менее скандальная, но более безопасная, акция. Какую-нибудь звезду мирового значения убьют, вскроют старые тайны, никому на хрен уже не нужные — и все, «Прирученный дракон» будет погребен под мощным дезинформационным потоком, — полковник закончил свой необычно длинный монолог. — Вот так-то, ребятки. Вот и вся песня, — плечи Коуни поднялись и опустились, а на лице застыла смесь усталости и изумления, в глазах светились тонкие искорки ненависти. Нет, точно, есть у него какие-то счеты к американцам, иначе его пристрастного поведения не объяснить.

— Но что-то же можно попытаться сделать, Льюис? — негромко спросил я, с робкой надеждой, что наш умный и по-хорошему изворотливый шеф что-нибудь придумает даже в подобной, почти безвыходной ситуации.

— Что-то? — переспросил полковник. — Что-то, может, и можно. И даже нужно. Уж самому-то «АЕ» мы бой дать сумеем! А сейчас хватит об этом. Сгребайте все свое барахло, снимайте с компьютера все, что может нам пригодиться, и пора убираться отсюда, заждались нас уже, пожалуй.

Внизу уже все было давно готово к отправлению. Собрали в пластиковый мешок останки Акбарса, хотя после взрыва это было непросто. Эквадорские военные еще зачем-то побегали по поместью, даже спускаясь под землю. Потом подтащили последних пленных, сажая их, связанных по рукам и ногам, на землю вдоль длинной стены особняка. Трупы стаскали в кучу, и облили бензином. После спецназ быстро погрузился в транспортник, дожидаясь нас. При виде нас троих Ферейро в темпе замахал рукой, мол, поспешите на вертолет.

Полковник, похлопав нас с Жилем по плечам, быстрым шагом направился к штабному вертолету.

Я, последним забравшись в брюхо десантовоза, недоуменно оглянулся на арестованных, оставленных связанными у дома.

— Я не понял, а этих что, здесь просто бросаем? Или тут кто-то из ваших остался, полковник?

Ферейро отрицательно покачал головой:

— На «Дель Лока» не осталось наших людей, — говорил он громко, перекрывая нарастающий гул винтов и рев двигателей. — Садитесь, офицер.

Вертолет грузно оторвался от земли. Я сел, рядом с Сандрой, Керк даже специально подвинулся, освобождая командиру место. Мы с Эстеном непонимающе глядели на эквадорцев, похоже, нимало не смущенных фактом оставленных на произвол судьбы преступников. Наши бойцы угрюмо молчали. Я даже выглянул в иллюминатор, словно ожидал, что спутанные десятки людей растают, словно мираж…

Вместо этого по всему пространству фазенды прокатилась череда огненных волн. Начиная от дальнего конца, откуда пришел несколькими часами раньше «форс эй», земля принялась вставать на дыбы, окутываясь огненно-черными клубами, ровными зубчатыми полосами, одна за другой, с неслышным отсюда грохотом рвущимися вверх. Все строения сносило взрывами, как спичечные домики. А под занавес кроваво-красная двадцатиметровая в высоту гряда смела с лица земли шикарный дворец бывшего дона, ныне мертвеца, Гарсии Ларинчи, и вместе с домом исчезла горстка людей, имевших несчастье и ошибку взять для решения своих античеловеческих корыстных целей в руки оружие. Но как-то это все же слишком…

— Зачем? — в никуда спросил Жильбер.

На этот вопрос ответил Ферейро.

— Мятежники после незаконного пересечения границы расстреляли более сотни мирных жителей, просто повстречавшихся им на дороге, два десятка военных, новобранцев, и нескольких полицейских. Каждому из них и так грозила смертная казнь. Люди же Ларинчи не заслужили лучшей доли своими делами, подрывающими законность в нашей из без того исстрадавшейся стране. Это для вас достаточное объяснение?

— Dura lex, sed lex [2] Закон строг, но это закон. (лат.) . — с полынной горечью в легкой усмешке произнесла Алессандра, и поежившись, прижалась плотнее ко мне, а я приобнял ее, не стесняясь пристально-заинтересованных, но не отнюдь не обвиняющих взоров моих орлов.

— Понятно, — скривив рот, добавил Жиль. — Какие же мы все-таки твари.

Самолет летел в Россию. За окном блистали белизной облачные поля, а где-то внизу, наверное, уже мела метель, так как год близился к концу, и зима давно вступила в свои права. Пока внизу была еще финская земля, но это ненадолго…

В соседнем кресле умиротворенно дремала жена, ее разметавшиеся густые черные волосы окружали ее волшебное лицо самым прекрасным в мире ореолом. Саша вообще стала гораздо красивее с тех пор, как доктора сообщили, что у нас будет мальчик. Боже, я уже почти отец! У меня будет пацан, настоящий мужик! Я счастлив беспредельно!

Тем более, что мое счастье никак не нарушали проблемы на работе, так как никаких проблем и не было. «Тень» жила и здравствовала, и моим начальником вновь, как прежде, был полковник Коуни. Мне, правда, предлагали занять его место, и даже досрочно дать полковника в связи с повышением в должности, но я вежливо отказался — работа с бумажками за офисным столом не по мне, уж лучше буду сидеть в подполковниках. Я привык уже все делать своими руками, а не давать указания другим, исключая, может быть, лишь подчиненных мне бойцов…