Виталий Донцов - Интерполицейский [СИ]

Они были похожи на американцев. Не этих, местных, а тех, которых еще именуют в здешних краях «гринго». Это сразу меня в них задело. Было в этих людях нечто, позволяющее почти безошибочно определить их штатовскую национальную принадлежность. И этот нелицеприятный факт не показался мне обнадеживающим, его знаковость была абсолютно противоположной. Главные соперники Интерпола в операции «Шейх» были отнюдь ни пресловутый шейх, и уж тем более не его латиноамериканский дружок, как его там, Жирный Боров? Нет, борьба велась с гринго. Задача была — утереть нос США, не дать им разрушить налаженную систему «Тени». Так что, чтобы «форс эй» ни делала, все сводилось к этому. Эту истину, не озвучивавшуюся в полный голос, я уяснил намертво.

В какую же историю мы влезли на самом деле, хотел бы я знать? Я в сотый раз пожалел, что на нашей шее висят репортеры, забота о безопасности которых добавлялась к основной цели.

Может, я попытался бы сбежать в ближайшее время, благо есть и опыт, и возможности — но при таком раскладе неизбежно страдает неподготовленная девчонка, беспомощная с моей авторитетной точки зрения, черт бы ее побрал!

Приходилось мириться реальностью, и стиснув зубы, ждать конца затянувшейся интермедии. Если я еще не отупел от многочасового болтания по волнам, плеска и журчания волн, то имел право догадаться, что в ближайшие же часы, а то и минуты буду иметь честь созерцать человека, которому я или журналистка понадобились. Хотя, если судить, что нападение было совершенно на меня, а девушку можно было выкрасть и раньше моего появления, то жертва похищения скорее я, а де Ла-Санио так, чтобы не оставалось свидетелей.

Поездка по грунтовой, красного цвета, дороге, проложенной от пристани, через порядком поднадоевшую сельву завершилась в обширном дворе усадьбы, потрясающей своей красотой и неуместностью в этих диких и глухих местах. Гектар тридцать, не меньше! Как их удалось отвоевать у непокорной сельвы? Но зато труды того стоили — почти в центре огромный особняк, завораживающий обилием лепнины и воздушных колонн, очень больших окон, прозрачных, словно родниковая вода, но занавешенных тюлевыми шторами, скрывающими внутреннее убранство дома. Четыре этажа архитектурного мастерства и гения. А кроме этой хоромины, площадь поместья, насколько я мог охватить глазами, была усыпана постройками разнообразного назначения — для иных я даже не мог придумать названия, но вот конюшня недалеко от особняка меня поразила не меньше. Длинное высокое здание с идеально белыми каменными стенами, хранящее на себе некую печать патриархальности и старины. Очевидно, владелец очень любит лошадей. Кому же это все принадлежит?

Въевшиеся привычки всегда дают о себе знать — я автоматически начал прикидывать, как бы повел группу через этот застроенный лабиринт — и, надо сказать, получалось в нашу пользу. Эта вилла или как там у них, у латиноамериканцев — фазенда, не была рассчитана на штурм спецназа, умелого в уличных боях. Наоборот, она предоставляла в его расположение множество укрытий и огневых точек. Сколько бы тут ни было охраны из местных расхристанных отморозков, считающих, что если у них есть автомат, то они неуязвимы, моя группа прошла бы через поместье насквозь. Причем большую часть без шума и пыли, и вряд ли ей кто-то смог бы помешать.

И кажется, опять начала работать моя интуиция — я начинал понимать, куда мы попали. Еще в дороге мне удавалось выхватывать полупонятные реплики стерегущих нас людей, и подгонять их под свою формирующуюся версию. Ведь и в самом деле, я реально мешал очень узкому кругу лиц… вопрос — откуда у них информированность правительственного уровня?

Если мои догадки верны, то в ближайшее время, если не произойдет ничего экстраординарного, Джеффри с командой будет здесь. Как там говорили древние — все дороги ведут в Рим? Ну, не всегда в Рим, но очень часто дорога сводит разный людей разными путями в одно и то же место.

И еще я сообразил, на что рассчитывали мои похитители — напугать, обескуражить мою группу, лишив командования, заставить свернуть, в идеальном варианте. Они еще не знают, с кем собрались играть в столь примитивные игры!

Когда меня и Сандру высадили из фургона, к нам вплотную придвинулись те дюжие парни, которых я принял за штатовцев, и надо сказать, пока в этом не разуверился. Еще не совсем понятно их присутствие, но они могут оказаться простыми наемниками.

Североамериканцы оттерли латиносов, и поддерживая нас под руки, повели к метровой высоты парадному крыльцу особняка. Их заботливость умиляла.

Проведя по широкой площадке, наполовину превращенной в веранду, нас направили в небольшую дверь, что находилась чуть в стороне от главного входа с огромными двустворчатыми не дверьми даже, а воротами. Уж не сырые казематы ли ждут там несчастных пленников?

Перед тем, как перешагнуть невысокий порожек, за которым начиналась пологая лестница, сбегающая вниз, я сумел обернуться, чтобы бросить, так сказать, прощальный взгляд на свободу, на небо, солнце… и увидел двух людей, сидящих в удобных стульях за стоящим неподалеку белоснежным столиком. Поистине, разительный контраст между двумя пленниками и этими людьми, спокойно завтракающими в нескольких метрах от нас. Один из них, невзрачненький такой, сидел ко мне спиной, и я не видел его лица, зато второго я узнал моментально. Шейх! Ну, здравствуй, дорогой… Я столько затратил сил и времени, чтобы увидеть тебя, но все же не ожидал, что наша встреча произойдет под таким ракурсом.

Теперь я точно знал — где! И кто… Но откуда все же они узнали? Неужели опять нам так не повезло, и без «крота» не обошлось? В какой графе наших оперативных схем следует поставить прокол?

Вопросы, вопросы… их никогда не убавляется.

И вот еще один — почему все то время, что нас вели по темнеющему коридору, заполненному, не в пример открытому воздуху, густой прохладой, меня тревожила спина того, чьего лица я так и не увидел? В ней определенно не было ничего знакомого, но что-то же меня в ней обеспокоило?

Что?

Комнатка, в которую нас ввели, оказалась очень даже ничего, отнюдь не тесной камерой, в углу которой воняет парашей и всю мебель которой составляют дощатые нары. Она была освещена как лампами дневного света, так и настоящим дневным светом из узкого зарешеченного окошечка под потолком. Вдоль стен — две кровати, застеленные чистым бельем, между ними располагался низкий широкий стол, и два стула. На стенах вместо похабных росписей — чистые белые узорчатые обои. Если это и темница, то с позолотой. Почти как клетка для жар-птицы.

Нас усадили на кровати, но развязывать не стали. После чего оставили одних.