Евгений Сухов - Чужой своим не станет

– Я тоже.

Переглянувшись, они улыбнулись. Похоже, подумали об одном и том же. Так бывает. Подступивший хмель стер между ними последние условные преграды. Поставив пустую кружку на стол, Тимофей притянул к себе Таню, та не сопротивлялась.

– Ты не будешь жалеть? – спросил Романцев, ощущая на своем лице горячее дыхание девушки.

Ее тонкие руки обхватили его за шею, лишая свободы.

– А ты не будешь жалеть? – прозвучал неожиданный вопрос.

– Честно?

– Да.

– Не знаю…

– А я не буду. – И уверенно, закрывая Тимофею последний шаг к отступлению, Татьяна стянула с себя гимнастерку. Под ней оказалась холщовая женская рубаха.

– Ты чего улыбаешься? – спросила вдруг девушка.

– Знаешь, я уже сколько на фронте, а вот женское нижнее белье вижу впервые, – попытался пошутить Романцев.

– А его и нет, – серьезно отозвалась она. – Ты же знаешь, что мы носим мужское нижнее белье. Это начальник полевого госпиталя постарался, где-то раздобыл.

– Заботится о вас.

– Это правда. Но это все не то, хотелось бы, чтобы заботился только один мужчина, и так, чтобы на всю жизнь…

– Послушай, Тань, я же тебе говорил, что я…

– Не нужно, – девушка прижала к его губам палец, – теперь все это ни к чему. Я ничего от тебя не требую. Будь самим собой, какой ты есть. Я знаю, что ты хороший, а больше мне ничего не нужно.

Она сняла с себя юбку, аккуратно положила ее на край лавки; затем, подставляя под разгоряченный мужской взгляд стройное девичье тело, стянула ночнушку.

– Почему ты не раздеваешься?

– Не могу на тебя насмотреться. Ты прекрасна.

Уже нагая, незащищенная, заполучившая в этот момент над ним небывалую власть, она шагнула к Романцеву.

– Ты беспомощен, я тебе помогу. – Девушка аккуратно расстегнула на его гимнастерке пуговицы, поцеловала в шею и произнесла: – А ты колючий.

– Если бы я знал… я бы побрился более тщательно. Дальше я сам, – серьезно сказал Романцев.

Присев на колодку, снял сапоги и поставил их у стола. Теперь было непонятно, кто за кем наблюдает: расположившись на кровати, Татьяна подперла рукой голову и разглядывала Тимофея. Романцев расстегнул портупею, снял гимнастерку и положил обмундирование рядом с одеждой Тани.

– А ты сильный, – произнесла она, когда Тимофей лег рядом.

– Надеюсь… Мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь, – сказал капитан, прижимая к себе девушку.

– Как ты понял?

– По твоим глазам. В них много грусти.

– Я хотела ее спрятать, но у меня ничего не получилось. Извини.

– Тебе не за что извиняться.

– Я встречалась с парнем… Мы хотели пожениться… Вместе учились на медицинском. Сегодня ровно год, как его убили. Помоги мне его забыть, хотя бы на один день, хотя бы на один час. Я все время думаю о нем и ничего не могу с собой поделать, столько смертей видела, столько через меня горя прошло, казалось бы, рана должна зарубцеваться, а я не могу. А твоя жена… Если даже она об этом узнает, думаю, что она меня поймет. Хотя кто знает… Она ведь даже представить себе не может, как тяжело на войне. А уж тем более как тяжело на войне женщине… И как невыносимо оставаться одинокой. Я закрою глаза и буду представлять, что ты – это он. Даже если между нами ничего больше не будет, я всегда останусь тебе благодарной.

– Неожиданно… – Романцев попытался спрятать смятение. – Как его звали?

– Его звали Ярик… А полное имя – Ярослав.

– Красивое имя.

– Да.

Тимофей продолжал держать в объятиях женщину – жаркую, желанную. Не так ему все это виделось.

– Можно мне задать тебе откровенный вопрос?

Девушка слегка приподняла голову. Взгляды их встретились, в глазах Татьяны была глубокая тоска, ей было невероятно больно. Странно, что он не заметил этого прежде.

– Я слушаю.

– Ты ответишь откровенно?

– Обещаю… Я тебе и так рассказала очень много, может быть, даже больше, чем следовало. Просто хотела, чтобы между нами все было честно.

– Тогда почему именно я? Тебе стоило только захотеть, ты – красивая, умная, желанная…

– Не продолжай, я все поняла. Ты мне очень напоминаешь Ярика. А потом, нас связывают довоенные воспоминания, для меня это очень важно. Ты знал меня такой, какой я никогда больше не буду. Разве только в собственных воспоминаниях. А теперь обними меня крепко и ничего больше не говори!

В последнее время немецкая агентура значительно активизировалась. На передовых позициях только и говорили о готовящемся контрнаступлении. Украинские фронты, ранее успешно развивавшие наступления, вдруг забуксовали и вернулись к оппозиционной войне. Белорусские заметно от них отставали. Такое положение дел связывали с глубокоэшелонированной обороной немцев, с топкими болотами, сложными для прохождения тяжелой техники, дремучими лесами, затруднительными для управления военными соединениями. Линию фронта между Украинскими и Белорусскими фронтами Ставка намеревалась выровнять.

Для немцев складывалась весьма благоприятная обстановка – воспользовавшись затишьем на фронтах, они принялись готовиться к серьезному реваншу.

Несколько дней назад в зоне деятельности Тринадцатой армии Первого Украинского фронта была задержана группа неизвестных, выдававших себя за местных жителей. Вот только предъявленные удостоверения оказались старого образца, что вызвало подозрение – они могли быть изготовлены техническим отделом Абвера, которому были неизвестны последние изменения в удостоверениях временного пользования.

Задержанные держались уверенно, но их рассказы выглядели добротно сработанной легендой. За пару часов не проверишь; ссылались на деревни, которые были сожжены, на жителей, большинство из которых были убиты, а те, что оставались в живых, разбрелись по родственникам. Были еще некоторые моменты в показаниях, которые настораживали: уж слишком они гладко говорили, буквально одними и теми же словами. Так не бывает, какие-то различия в показаниях должны присутствовать, а тут даже не придерешься.

Полистав протоколы допросов, полковник Трофим Николаевич Александров, начальник контрразведки Тринадцатой армии Первого Украинского фронта, решил для опознания задержанных привлечь арестованных немецких агентов.

На этом участке фронта работали диверсанты борисовской разведывательной школы, переехавшей незадолго до наступления Советской армии в местность Маллетен. Два года назад партизанами был захвачен начальник борисовской разведшколы, с ним хорошо поработали, и он выдал все, что ему было известно, включая информацию о высших чинах Рейха.

С его помощью военной контрразведке СМЕРШ удалось внедрить в преподавательский состав разведшколы своих людей, благодаря чему стало известно о каждой группе, забрасываемой на территорию Советского Союза. Значительная часть выпускников разведшколы впоследствии была захвачена военными контрразведчиками сразу же после приземления. Большая часть из них, имевшая на руках кровь советских людей, была расстреляна; другие – отправлены в лагеря; наиболее сговорчивые находились под арестом в расположении Первого Украинского фронта и привлекались в качестве опознавателей.