Валерий Примост - Приднестровский беспредел

Ему надо было добраться в ту точку, которую он себе наметил. Пусть на излете. Пусть в пике… И он летел.

Выбрав из числа курящих одного, с самой добродушной физиономией, Миха очень вежливо попросил закурить. Мужик протянул ему «Приму». Потом внимательно посмотрел, пробормотал что-то сочувственное и дал еще одну.

— Большое спасибо. Две целых сигареты! Это было клево.

Потом, привалившись к переборке, он спал и видел сон. Это были вычурные прямоугольные оградки из крашеного металла, и аккуратные скамеечки для гостей, и буйная зелень. Флора всегда отлично идет в рост, если питается опустевшей плотью умерших. И надо молча постоять внутри оградки, где два холмика и таблички с фамилиями, а потом вырвать траву вокруг. После этого можно посидеть на скамеечке, беззаботно греясь под теплыми солнечными лучами. Так все делают. Ничего плохого в этом нет… Он бы, конечно, сделал по-другому. Зачем кормить червей и сорняки? Даже страшно подумать, во что превращаются люди там, внизу, под корнями… Однажды, когда у него умерла собака…

— Э, парень, это не трамвай…

— А? — встрепенулся Миха.

— Это не трамвай, говорю, — прислонился к переборке напротив давешний мужик с «Примой».

— Чего?

— Чего-чего, — покачал головой мужик. — Вроде, по-русски говорю… Я эта… насчет того, что здесь стоячих мест нету.

— Нету, — признал Миха и после паузы добавил:

— Но и лежачие не у всех.

Мужик несколько секунд обдумывал услышанное, потом понимающе улыбнулся:

— Э, да ты, брат, заяц!

— Тсс, только никому не говори… — без тени улыбки ответил Миха.

— То-то я смотрю: уже третий раз выхожу покурить, а ты все здесь торчишь…

Мужик снова подумал, потом закурил сигарету, другую протянул Михе.

— Кури.

— Спасибо. Только ты меня уже угощал.

Мужик отмахнулся и с полминуты глядел на Миху в упор.

— Ладно, брат, рассказывай.

— Чего?

— О своих трудностях.

— Нету трудностей…

— Нету?

— Нету, — уже не так уверенно ответил Миха.

— Так, брат, погоди, — после паузы сказал мужик.

— Здесь без ста грамм не разобраться. Пойдем-ка… «Боже, как бы сейчас было клево пропустить по маленькой!» Миха уже дернулся с места, потом остановился.

— Нет, спасибо, не вадо.

— Знаешь, как в народе говорят: «якщо не пьеш, то або хворый, або велыке падло», — добродушно улыбнулся мужик.

— Або не жрал двое суток, — пробормотал Миха. Мужик торопливо сделал несколько могучих затяжек, потом бросил окурок и потянул Миху за рукав.

— Пойдем-пойдем, там видно будет… Ни сил, ни желания сопротивляться не было.

Свет в вагоне был уже потушен. Они осторожно пробрались по узкому проходу, сослепу натыкаясь на торчащие с полок ноги, и причалили в пустом плацкартном купе, где возле окошка, меланхолично поглядывая на располовиненную бутылку «Столичной», примостился сухонький сутулый дедушка.

— Що, вже вгатив своеі отруты? — любезно поинтересовался он у Михиного спутника.

Тот коротко хохотнул и хлопнул Миху по плечу: садись, мол, парень, не на приеме. Миха немедленно упал под окно напротив дедушки.

— Принимай подкрепление, Гнатович. — сказал мужик, разливая водку по стопкам.

— Що це за один, Тарасе? — спросил Гнатович.

— Пока не знаю. Думаю, после первой разберемся, — жизнерадостно ответил мужик, шаря по столу. — Еда-то осталась еще? Где «Завтрак туриста», где карп в томатном соусе? Уже все попрятал? Доставай. Давай хлеб порежу.

— Та він вже різаный, — проворчал Гнатович, шурша целлофановыми кульками. — Ты ба, засмыкався, як воша на пательні…

— Домой едем, — сообщил Михе мужик, торопливо вскрывая консервную банку. — Из командировки.

— А-а, — неопределенно протянул Миха, с трудом сглатывая слюну. — Но вы, того, мужики…

— Чего?

— Может, не надо?

— Чего не надо? — раскладывая на столике помидоры, спросил мужик.

— Ну… неудобно. Кто я вам такой?..

— Ты краще, той, хлопче, — перебил его Гнатович, — якщо вже рота розкрив, то закинь туды коропа, чи що… І тобі приємно, і в нас вуха не болітимуть…

Набив рот карпом в томатном соусе, Миха почувствовал, что ничего более вкусного в жизни своей не ел.

— Мы паркетчики, — объяснял мужик, пододвигая поближе к Михе разные вкусности. — Работали в одном министерстве, теперь домой едем…

— А-а, — тянул Миха, не переставая ожесточенно работать челюстями.

— Знаешь, пахали с утра до вечера две недели как негры…

— А-а…

— А дома жены, дети… Кормить-то надо…

— А-а…

— Это все Гнатович меня научил… Таких мастеров больше нету, ей-богу…

Потом они выпили раз, другой. («Как зовут-то тебя? Миша?! Будь здоров, Миша!») Потом Гнатович достал еще бутылку. Речь Тараса текла плавно и неспешно, изредка прерываясь язвительными замечаниями Гнатовича.

После очередной порции Тарас внимательно посмотрел на Миху и сказал:

— А ты?

— Я… — Миха попытался сосредоточиться. — А что я? — тело было ватным, глаза слипались. Водка здорово ударила в голову.

— Ты — кто? Куда едешь?.. Если не секрет, конечно…

— Кто? Да, наверное, никто… — пробормотал Миха и, подумав, добавил: — Распиздяй, вот кто… А еду… Для начала в Рыбницу, а там — как Бог даст…

— В Рыбницу? — изумился Тарас. — Так это ж Приднестровье.

— Точно, — кивнул Миха. — Приднестровье.

— Так там же война!..

— Не может быть, — без тени удивления в голосе произнес Миха.

— Точно война!

— Вот незадача… — он сделал попытку пожать плечами. — А знаешь, это, наверное, к лучшему, что война…

— Постой, как это лучше?…

— Та відчепися ты від хлопця, Тарасе, — остановил напарника Гнатович. — Хіба то твоі справы? Іде та й іде собі…

Автопилот сломался. Михе вдруг ужасно захотелось расплакаться, обнять Тараса за плечи и всё, все ему рассказать… «Проклятая водка…»

Повисло неудобное молчание.

— Ладно, мужики, спасибо вам за все, — пробормотал Миха, героическим усилием отрывая тело от полки. — Пойду я.

— Куда?

— На свое стоячее место…

— Да погоди, куда ты пойдешь, брат! Ты вон на йогах не стоишь…

Миха отрицательно покачал головой.

— Я же заяц, мне там нужно…

— Да у нас в купе два свободных места!..

— А проводница?

— Тарасе, вы б сходылы з хлопцем, трохы потруілыся своімы цигарками… — неожиданно вмешался Гнатович. — А потім повертайтеся. Бо час спаты давно.

— А проводница? — повторил Миха.

— Та я це владнаю, — отмахнулся Гнатович. — Йдіть.

— Ну ладно, идем, — заторопился Тарас. — Идем. Гнатович сам здесь разберется. Они вышли в тамбур и закурили.

— Ты ведь воевать едешь, да? — недоверчиво спросил Тарас, заглядывая Михе в глаза. — И что, в живых людей стрелять будешь? По собственной воле?

— Послушай, Тарас, ты в Бога веришь? — негромко выдавил Миха, не желая говорить, но понимая, что промолчать уже не удастся.