Валерий Примост - Приднестровский беспредел

— И то верно, — кивнул Миха, с отвращением швыряя окурок.

— Ладно, хорош трендеть. Что мне тут с тобой — до вечера лясы точить?..

— Пойдем, пойдем…

Они зашагали дальше. — Сдам военкому, пусть он с тобой, говоруном, и разбирается… — недовольно ворчал под нос Василич. — Доброволец херов…

Впереди Миха увидел приземистое здание с табличкой у входа. Поднимаясь на крыльцо, он скосил глаза на табличку. На ней значилось: «Городской военный комиссариат г. Рыбница».

— Кто такой? Откуда? — хмуро спросил бледный от недосыпа или с перепоя майор.

Миха сделал несколько шагов к столу и без приглашения плюхнулся на стул.

— Доброволец. С Украины.

Майор уронил дымящуюся папиросу в пепельницу, зачем-то покопался в беспорядочно разбросанных по столешнице бумагах и откинулся на спинку кресла.

— Хорошо. Очень кстати. В армии кем служил?

— В пехоте.

— Хорошо, что в пехоте. А то половина ополченцев не знает, откуда у автомата пули летят.

— Я — знаю…

Майор кивнул и, опустив глаза, опять зашелестел бумажками.

— Судимости есть? — наконец, спросил он.

— Нету, — придав голосу наибольшую убедительность, ответил Миха.

— В курсе насчет обстановки? — помолчав, поинтересовался майор, глядя куда-то в сторону.

«Кажется, я ему не очень нравлюсь. Это нормально, мне самому бомжи не нравятся,» — подумал Миха, а вслух сказал: — В самых общих чертах.

— Молдавские войска без объявления войны, без каких бы то ни было поводов с нашей стороны вторглись на территорию ПМР, — монотонно заговорил майор, явно цитируя какое-то официальное сообщение. — Многонациональный народ Приднестровья в едином порыве поднялся на защиту своей жизни и свободы. У нас еще нет регулярных воинских формирований. На позициях находятся ополченцы, гвардейцы, казаки, большинство из которых не имеет никакого боевого опыта…

— Паршиво… — понимающе кивнул Миха.

— Люди не обучены и, что самое плохое, их мало. Так что добровольцы нам во как нужны, — чирканул майор пальцами по кадыку. — В общем, долго говорить не приходится. В окопы пойдешь?

— Пойду.

— Хорошо, — майор встал из-за стола и направился к выходу. — Тебя вроде Василич привел? — спросил он, берясь за дверную ручку.

Миха кивнул.

— Хорошо. Его ополченцы тебя знают? Поручиться за тебя могут?

— Конечно-конечно, — закивал Миха с абсолютной уверенностью на лице.

— Ладно, — майор распахнул дверь и выглянул наружу: — Саша!.. Саша, ебивомать!..

— Чего? — послышалось из конца коридора.

— Ты там, кажись, команду новобранцев набираешь, так? — надсаживаясь, крикнул майор.

— Ну набираю…

— Ты, это… Саша!..

— Ну чего?!

— Ты забери еще одного, добровольца!..

Из конца коридора прозвучал совершенно неразборчивый ответ, потом послышался шум отодвигаемого стула, хлопнула дверь, застучали по коридору шаги, и в дверном проеме нарисовался точно такой же штабной канцелярский прыщ как и майор, только с погонами старлея.

— Этот, что ли?

— Забирай давай, — махнул рукой майор и подрейфовал к своему месту за столом.

— Пойдем, доброволец, — небрежно мотнул головой вдоль коридора старлей.

— Пойдемте.

Они зашагали по коридору. Мимо торопливо пробегали какие-то люди в форме и в штатском, откуда-то доносился приглушенный стрекот печатной машинки. Пахло сыростью и табачным дымом.

«Боже, а ведь в армии я давал себе торжественную клятву никогда больше не переступать порог военкомата, — саркастически подумал Миха. — Даже под конвоем. Надо же было так лукануться!..»

Старлей ударом ноги распахнул дверь кабинета, перед которой толпилось с полдюжины ребят-новобранцев, и бросил Михе через плечо:

— Входи…

Усевшись за обшарпанный стол под портрет Владимира Ильича, старлей со вздохом подтянул к себе видавшую виды регистрационную тетрадь и, послюнявив пальцы, принялся листать страницы. Найдя нужную, он взял ручку и поднял глаза на Миху.

— Документы есть?

— Какие документы?

— Что значит «какие»? — с раздражением переспросил старлей. — Сам что ли не знаешь?

— Ну-у… мало ли… — неопределенно протянул Миха. — Документы разные бывают. Комсомольский билет, например…

— Понятно. Очередной шутник, — констатировал старлей с видом человека, самые худшие предположения которого безоговорочно подтвердились. — Шутников здесь достаточно, это верно. Вот в добровольцах — нужда… Послушай, ты хочешь сказать, что у тебя есть комсомольский билет?

— Нету.

— Ясный хер. А что есть?

— Ничего нету.

— Великолепно. А как ты себе представляешь, я буду выдавать без документов ствол, а? На основании чего? — от избытка чувств старлей всплеснул руками. — Нормальная херня?.. А вдруг ты в бегах? В розыске? А вдруг я тебе сегодня ствол, а завтра ты с ним — гэй, славяне?

— Честное слово, товарищ старший лейтенант, я не за тем сюда приехал, — как можно более честным голосом сказал Миха. — А насчет документов…

— О, давай-давай, — кивнул старлей, поудобнее устраиваясь в кресле. — Больше всего в жизни люблю, когда мне шиздят. Интересно — страх!

— Да нет, я честно, — возразил Мйха. — Дело в том, что я ехал сюда поездом, в ночь…

— Ага, и когда ты мирно спал, предварительно приняв пару стакашек белой, — перебил его старлей, — неизвестные злоумышленники украли твои документы, деньги, вещи, и что там еще у тебя было?..

— Откуда вы знаете? — изобразив на лице глупое удивление, спросил Миха.

— Просто все это я уже слышал, — как-то сникнув, пробормотал старлей. — Блин, если бы нам хватало людей…

— Да все будет нормально, товарищ старший лейтенант… Я действительно добровольцем приехал, честно. — Миха сделал паузу и вкрадчиво добавил. — Да вот и ополченцы, с которыми я сюда пришел, за меня поручиться могут…

— За-е-бал, — раздельно, с выражением произнес старлей, потом, подумав, сдался. — Ладно, хер с тобой. Фамилия?

— Остен-Бакен, — недрогнувшим голосом произнес Миха.

— Что-о?! Кличка, что ли?

— Фамилия-фамилия, — убежденно закивал Миха. — Точно фамилия.

— Чего попроще придумать не мог? — недовольно спросил старлей.

— Блин, ну что же делать, если это моя фамилия? — пожал плечами Миха. — Из песни слов не выбросишь…

— Да?.. Ладно, повтори, как там… Бакен?..

— Остен-Бакен.

— Ни хера не понял. Еврей, что ли?

«Лихо он меня спалил,» — улыбнулся в глубине души Миха.

— Остзейский немец.

— Тем более ни хера не понял…

Старлей сломался. Он тяжело вздохнул, почесал в затылке и коряво вывел: «Собакин».

— Зовут как?

— Коля.

— Николай, значит, — в качестве пояснения пробормотал себе под нос старлей, рисуя перед фамилией большую букву «Н» с точкой.