Николай Прокудин - Панджшерский узник

— Не могу, — прошептал Рахимов и опустил голову.

— А ты смотри, солдат, — раздался рядом голос Рахманкулова. — Смотри, какой бывает война. Она порой и своих не щадит, не только чужих. К сожалению, мы сделать ничего не можем, потому что мы, как говорится, пришли в «чужой монастырь». Жалко ребят. Уж лучше бы в бою погибли, как воины, а так — позор для семьи.

Приговор зачитали быстро. Десять автоматчиков, выстроенных в линию, подняли оружие, и тишину утра разорвали короткие очереди. Саид смотрел поверх голов приговоренных афганцев, он только боковым зрением видел, как падали тела, как пули выбивали пыль из глиняных стен. А потом тот самый «хадовец» лично прошелся вдоль тел, делая контрольные выстрелы.

— Рахманкулов! — раздался голос Кравченко, появившегося неизвестно откуда. — Собери через полчаса всех наших ребят.

— Есть! — ответил прапорщик, махнул рукой Азизову и Рахимову и скрылся за спинами афганцев.

Саид покрутил головой в поисках земляка и увидел, что тот разговаривает с двумя афганскими солдатами. А подойдя к ним поближе, услышал, что говорили афганцы.

— Проклятые «хадовцы»! Ненавижу! Они чужие, им бы только кого-нибудь расстрелять. А ты скажи, что нам делать, Шавкат? Сидим тут голодные, без воды, без электричества и ждем, когда нас всех расстреляют эти офицеры из столицы? И ты тоже скажи, что нам делать? — повернулись они к подошедшему Азизову.

— Что я вам могу сказать, — заговорил Саид, чувствуя, что от волнения и горечи у него перехватывает дыхание. — Я принимал присягу своей стране, я выполняю приказ своих командиров. Меня и других моих товарищей прислали к вам для помощи. У вас идет война, и вы тоже клялись в верности. Что еще сказать? Я буду выполнять в вашей стране свой долг, а вы выполняйте свой.

— Ты думаешь, что это наша война? — проворчал один из солдат, когда остальные стали расходиться. — Она и твоя, шурави. Раз ты приехал сюда, она и твоя.

В тот момент Азизов не придал значения словам афганского солдата. Вспомнил он их чуть позже. А тогда его лишь душили горечь и собственное бессилие. Уж он-то ничего не сможет сделать, если даже подполковник Кравченко не смог остановить бессмысленного убийства. И снова мысли вернулись к родному и теплому, спокойному и привычному — к дому. Их квартира, проспект под окном. Техникум, друзья, спортивная секция, поездки на сельхозработы… Лайло! Когда он увидит ее и увидит ли? И нужно ли ее видеть, раз у девушки есть жених? Искать с Лайло встреч — значит, бросать тень на ее репутацию честной девушки, опозорить ее честное имя. Ну почему так все сложно?

Саид отогнал от себя мысли. Там сложно? А здесь не сложно?! Сколько он уже видел трупов и смертей за эти полгода своей службы. Он сам убивал людей. Нет, не людей, конечно, врагов, шакалов, которые шли убивать его родных и близких, пробрались тайком с оружием в его страну. Но он убивал. И в его душе еще тогда что-то сдвинулось, оголилось и обуглилось.

Они собрались в кабинете Кравченко, выстроившись в одну шеренгу в маленьком помещении. Рахманкулов стоял рядом мрачный и злой.

— Вот что, ребятки, — как-то совсем не по-военному вдруг заговорил советник. — Ситуация осложняется. В других гарнизонах правительственных войск дела обстоят не намного лучше, но здесь что-то готовится. Слишком много офицеров из контрразведки понаехало, и эти бессмысленные расстрелы, единственная цель которых — запугать, заставить повиноваться из страха. Не самый умный способ поднять дисциплину и уменьшить количество дезертиров, но на какое-то время он позволит держать подразделения в руках. Район тяжелый, вы знаете. Это зона действия Ахмад Шаха, одного из самых умелых и талантливых полевых командиров оппозиции. И он не просто командир, он рвется к власти. А это значит, что он будет готовить и проводить не только военные операции, но и операции, которые имеют конкретную политическую цель.

Кравченко замолчал, посмотрел на часы. Он о чем-то напряженно думал, а может, подбирал нужные слова. Азизову даже показалось, что подполковник пытается принять какое-то решение.

И он не ошибся.

— Разойдись! — последовала команда. Все вышли, и подполковник остался наедине с прапорщиком.

— Завтра выезжаем на совещание в Руху, и я буду поднимать вопрос об усилении нашего гарнизона в Пишгоре. Здесь сейчас вполне безопасное место, а в дороге может случиться всякое. Ахмад Шах может помешать связаться с внешним миром. Связь работает крайне неустойчиво, да и открытым текстом многое не скажешь. Поэтому я принял решение оставить в миссии Азизова, Рахимова и Таджибеева. Назначу Азизова старшим…

После ужина на построении подполковник ставил задачи:

— Мне в дороге понадобится каждый ствол, и со мной поедут наиболее опытные солдаты. Азизов! Ты в гарнизоне за старшего! Все понятно? Не боитесь?

— Никак нет, товарищ подполковник! — выпалил Саид, выпятив грудь.

Ему было страшно оставаться без командиров, да еще и старшим в лагере — принимать решения в ситуации, которая могла возникнуть в любой момент и к которой он совсем не готов. Но он был и горд таким доверием. Хотя больше всего ему бы хотелось уехать вместе со всеми. Кравченко пытался убедить бойцов, что здесь не так опасно, как в беззащитной колонне, но там бронетранспортеры, там много солдат.

«Хм, много солдат! — усмехнулся Саид. — А здесь их мало? Тут почти батальон «сарбосов», чтобы на него напасть и разгромить, нужен полк! А у Ахмад Шаха нет столько бойцов, чтобы штурмовать Пишгор. Прав подполковник, тут безопаснее и офицеры афганской армии относятся к нам с уважением». Подумав об этом, Саид сделал уверенное лицо, чтобы успокоить Кравченко.

— Я проведу инструктаж! — нахмурился Рахманкулов.

— Хорошо! А я к командиру гарнизона! — Подполковник снова посмотрел на часы. — Черт, завтра ехать, а у них, как всегда, ничего не готово…

Кравченко не сказал своим солдатам всего да и не имел на это права. В Руху он ехал главным образом по другому вопросу. В строгой секретности готовилась очередная панджшерская операция, и там ждали его экспертного доклада по оценке противостоящих сил, надежности подразделений правительственной армии в районе предстоящих боевых действий.

У Кравченко свои возможности по сбору сведений о силах Ахмад Шаха — он подкупил и завербовал несколько местных жителей.

Проходя мимо мастерских, подполковник буквально столкнулся со знакомым афганским лейтенантом.

— Здравствуйте, Имануло, — пожал он лейтенанту руку. — Вы из мастерских? Как там идет подготовка грузовиков? Я договорился о поставке продуктов из нашего гарнизона, нужно машины отправить завтра.

— Много работы… — покачал головой лейтенант. — Механики работают круглые сутки, но не хватает запасных частей. Они из трех машин собирают одну.