Николай Прокудин - Панджшерский узник

Эх, но теперь ему носа не высунуть!

— Огонь! Всем огонь! — крикнул Кравченко и дал длинную очередь.

Рядом с ним ткнулся головой в землю афганский солдат — пуля угодила ему в темя. Еще один солдат пытался перебежать за камни, но тут же упал на бок и затих. На земле расползалась лужа крови, а зеленая куртка на груди была просто изорвана попавшими в нее пулями.

— Суки! Твари! «Духи» поганые! Черт бы вас всех побрал! — ругался во весь голос Кравченко, пытаясь заглушить отчаяние.

«Зачем метаться, всех ведь перебьют. И я своих ребят потеряю. Никогда себе не прощу, если из-за меня парни погибнут…»

От афганского десанта с подбитого бэтээра осталось только четверо, да своих у подполковника под рукой лишь трое, вместе с прапорщиком.

Сержанту Бурхонову все же удалось добраться до кормы дымящего бронетранспортера. Он рывками отстегивал зажимы, удерживающие на броне канистры.

«Правильно, молодец, сначала все их сними, а потом бросать будешь!» — мысленно похвалил сержанта Кравченко и зарядил подствольный гранатомет.

Натужный бросок, и зеленая канистра ударилась о камни и тяжело проехала на боку пару метров. «Хорошо, давай вторую! Живее…»

И вторая канистра упала левее первой.

— Прячься, Савфат! Прячься! — чуть ли не взмолился подполковник, понимая, что, конечно же, сержант его не слышит.

Кравченко навел автомат на емкости с бензином, валявшиеся теперь посреди дороги. Замер.

Бурхонов снова бросился за камни, и следом почти рядом ударили пули, высекая искры и поднимая пыль. Кравченко очень не понравилось, как упал боец.

«Неужели попали? Мать вашу!»

Одна короткая очередь, вторая, и на дороге стало растекаться темное пятно. Звук выстрела подствольного гранатомета затерялся в шуме автоматной перестрелки и дробных очередей пулемета. Граната разорвалась между канистрами, и тут же вспыхнул бензин. Еще миг, и огонь побежал к канистрам, а потом две яркие вспышки ослепили всех противников. Огненные ручьи стала растекаться на дороге, заслоняя солнце языками пламени и клубами дыма.

— Бегом! Отходим! — закричал Кравченко, стал поднимать афганских солдат и чуть ли не пинками подгонять в сторону последнего бронетранспортера в голове колонны. — Бегом, болваны!

Рахманкулов нажал на газ, и БРДМ, выбросив струю сизого дыма, рванул вперед по ущелью. Все, теперь план уже не изменить. Или все произойдет так, как замыслил военный советник, или они все тут погибнут. Кравченко вместе с солдатом-таджиком бросился к камням, за которыми в последний раз появился сержант. Бурхонов выполз, тряся головой, с трудом пытаясь подняться на ноги. Кажется, его ранило и сильно контузило. Подполковник обхватил сержанта за талию и поволок за собой следом за убегавшими афганцами. Испачканный грязью и чьей-то кровью солдат-таджик прикрывал интенсивным огнем отход командира.

БРДМ вырвался вперед, башня двигала стволом из стороны в сторону, и пулеметные очереди поднимали пыль на правом склоне. Кажется, несколько душманов скатились вниз по камням. Афганские солдаты торопливо поднимались с обочины и бежали следом. В пыли и дыме было видно, как нескольких раненых погрузили в БТР, и машина резко рванула с места, открыв огонь по левому склону ущелья.

Кравченко, задыхаясь от натуги и дыма, тащил сержанта, который еле передвигал ноги, и машинально смотрел по сторонам: всюду трупы, только трупы.

Невезучий афганский лейтенант потерял половину своих людей.

«Эх, еще немного! Только бы добежать!»

Хотя какое там! На бег это было мало похоже. Прикрывавший отход боец чуть замешкался сзади, меняя пустой магазин.

«Я его не донесу!» — с ожесточением подумал подполковник и поудобнее ухватился за брючной ремень Бурхонова.

— Я сам, — прохрипел сержант. — Я смогу…

Кровь билась в висках, заглушая шум боя. Кравченко чуть не споткнулся о тело афганского солдата, и сразу мелькнула мысль: «Не смогли, не пробились…»

О второе тело он споткнулся сильнее и уже не смог удержаться на ногах. Они упали вместе с Бурхоновым, запутавшись в автоматных ремнях. И тут чьи-то руки схватили подполковника и сильным рывком приподняли над землей. Еще рывок, и он сумел подняться на ноги. Глаза застилали пот и слезы — дым разъедал слизистую оболочку.

Первое, что увидел Кравченко, проморгавшись, — афганского лейтенанта, который спешно потащил Бурхонова.

А рядом в самое ухо раздался голос Рахманкулова:

— Еще немного, Сергей Иванович! У нас уже почти получилось!

На броню бронетранспортера грузное тело Кравченко поднимали четверо солдат. Подполковник лежал на горячем металле и слушал мерное гудение двигателя. Редкая стрельба была слышна сзади. Но в основном это были звуки крупнокалиберного пулемета БРДМ. Послышалась длинная очередь. Подполковнику на мгновение показалось, что афганская машина подбита. Он приподнял голову. Нет, БТР шел следом, развернув башню назад.

— Молодцы, ребята… — прошептал советник и устало опустил голову.

Азизов, оставшись с двумя товарищами, заметно нервничал. Кравченко с прапорщиком должны была принять в свой состав еще один БТР для охраны. А заодно, как нечаянно услышал Саид, и какие-то секретные документы афганского штаба правительственных войск. Рахманкулов перед отъездом кратко инструктировал остающихся на посту:

— Запомните, афганцы к вам не пойдут, их командир так приказал. За воротами снаружи они выставили свой дополнительный пост для охраны. Вы, главное, не волнуйтесь, мы вернемся через два дня и, возможно, с дополнительными силами. Держите один пост на вышке ночью и у ворот днем. Рацию я починил, но там батареи слабоваты, если свет отключат, их не зарядить. Используйте ее только в крайнем случае. Без толку не гонять!

— А стрелять когда можно? — спросил Саид. — Я имею в виду применение оружия часовым.

— Устав гарнизонной и караульной службы вспомни! — строго проговорил прапорщик. — А если забыл, то возьми у меня на столе и почитай…

Азизов нахмурился и опустил глаза. Его вопрос действительно прозвучал по-дурацки. Сейчас еще Рахманкулов подумает, что зря оставил его старшим, зря вообще понадеялся, что молодые солдаты на что-то способны.

Самое плохое, что теперь могло случиться, — вдруг Рахманкулов и Кравченко после своего возвращения в Баграм затребуют себе других солдат, а этих троих, или только рядового Азизова, отправят обратно в часть, опять на кухню? Неспособен к самостоятельным действиям, не проявил твердости и смекалки!

«И что подумает обо мне отец, когда узнает? Позор!»

— Я справлюсь, товарищ прапорщик! — резко бросил Саид и для убедительности вытянулся по стойке «смирно».

— А я и не сомневаюсь! — удивленно посмотрел на солдата Рахманкулов. — Ты думаешь, что я стал бы тебя оставлять старшим, если бы не был в тебе уверен? Обижаешь, боец!