Николай Прокудин - Панджшерский узник

Ночь Азизов не спал. Точнее, он так и не смог уснуть. График несения караульной службы он оставил двухчасовой — с 16.00 до 18.00. Саид стоял на посту сам, потом до двух ночи на пост отправлялся Рахимов, а его сменял Таджибеев. С четырех до шести утра, в самое тяжелое для часового время, Саид опять становился на пост. Спать ему не хотелось, и когда его товарищи дежурили, он все равно не мог уснуть. То ли чувство ответственности, то ли сильное волнение не давало сомкнуть глаз. Он выходил на улицу и подолгу смотрел в звездное небо, пытаясь разглядеть там что-то. Что именно хотелось увидеть, он прекрасно знал, только гнал от себя эти мысли. Неуместно и глупо. Это даже не сказки, это глупые фантазии, уговаривал он себя, но глаза снова и снова устремлялись в небо, и в мыслях было только одно: Лайло сейчас тоже не спит, тоже смотрит на эти же звезды. И с ней в такие минуты можно поговорить, она обязательно услышит его мысли. И он говорил с девушкой, рассказывал ей о своей любви, о своей службе, стараясь не беспокоить Лайло напрасно. Избегал он только одной темы — он не говорил о Шавкате Рахимове, о том, что жених Лайло служит с ним вместе.

Ребята спали, а он стоял с автоматом на посту возле ворот, перед полукругом выложенных мешков с песком, где в небольшой нише, расширяющейся к воротам, был установлен пулемет. Ворота надежно заперты, стены вокруг под четыре метра высотой. Да и командир гарнизона, как обещал Рахманкулов, принял все меры к защите русских солдат и миссии советского военного советника — выставил «сарбосов» в охранение снаружи.

Усталость и бессонная ночь давали о себе знать. К шести часам глаза Саида стали слипаться, ноги уже не держали, и он, чтобы не нарушать устава, изо всех сил старался не присесть, хотя его за это никто бы и не осудил, позволил себе только прислониться к мешкам плечом. Но от этой позы ему сразу захотелось спать еще сильнее, и Саид начал ходить взад-вперед, мысленно снова разговаривая с Лайло.

Рахимов сменил его в шесть утра.

— Утро какое, посмотри, — широко зевнув и закидывая автомат на плечо, сказал Шавкат. — Знаешь, у нас в горах…

— Как по уставу положено принимать пост? — нахмурился Азизов.

— Да ладно тебе, никого же нет, — засмеялся Рахимов, но Саид осадил его:

— Если никого нет, значит, можно и к службе относиться как к игре? Забыл, о чем нам в «учебке» втолковывали? Что уставы написаны потом и кровью. Кровью, понимаешь! И не смотри на меня так, как будто я выслуживаюсь. Мы в армии, и тут есть определенные правила. И приказы, которые надо выполнять. Не забывай, что мы не дома.

— Ладно, ладно, — проворчал Рахимов, и по его глазам было видно — именно так он и думает, что Азизов выслуживается и строит из себя большого командира, хотя еще даже ефрейторской лычки не заслужил.

Сердиться и спорить у Саида не было ни сил, ни желания. Рахимов все чаще раздражал его в последнее время. Наверное, ревность все же брала верх, и Саид не мог спокойно относиться к присутствию Шавката, зная, что тот скоро женится на девушке, которую он любит. Вернувшись в их маленькую «казарму», Азизов посмотрел на мирно спящего Сархата, улыбнулся и повалился на кровать. Он снял только ботинки, чтобы отдохнули ноги, но не стал раздеваться — мало ли что может произойти, а их тут всего трое. Не дай бог какая беда, а он в одних трусах. Глаза закрылись, и Саид сразу провалился в глубокий сон.

Ему снились солнечные склоны, тропинка, по которой бежала девушка. За ее спиной смешно подпрыгивали две черные тугие косы. Он звал ее, но она бежала мимо и почему-то с громким топотом. Так девушки не бегают, так бегают лошади, много лошадей. С дробным оглушающим топотом… Как на ипподроме. И так же громко кричат люди, и в воздух летят фейерверки, которые с треском разрываются в воздухе…

Саид открыл глаза и в ужасе подскочил на кровати. В гарнизоне стреляли! Били короткие очереди, но кто-то стрелял длинными очередями из пулемета, и снова короткие автоматные очереди. И громкие крики, а еще шум автомобильных моторов.

Натянуть ботинки и быстро завязать шнурки было делом нескольких секунд. Саид схватил ремень с автоматными подсумками и бросился к двери. Рахимов, как и положено, был на посту у ворот, а за воротами стояли какие-то люди. Шавкат оглядывался назад, затравленно смотрел по сторонам, а люди за воротами, просовывая руки в щели между досками, что-то ему говорили.

— Шавкат, нет! — закричал откуда-то сбоку Таджибеев.

Схватив автомат, Азизов бросился к домику советника. Там был второй пост с пулеметом, и точно такая же позиция, оборудованная мешками с песком. Но Саид понимал, что важнее сейчас рация, связь. Нужно обязательно сообщить своим в Руху. Забежав в домик советника, он вдруг подумал, что надо было Таджибееву приказать встать за второй пулемет. Рация трещала и сипела, но Саид снова и снова вызывал радиста в штабе, куда уехал Кравченко.

— Рязань, Рязань, я Байкал!

— Слушаю, Байкал, — наконец отозвался голос в наушнике, который Саид прижимал к виску.

— Рязань, у нас в гарнизоне слышна стрельба, сильная стрельба. Похоже на нападение. На территорию миссии пытаются войти какие- то люди!

— Байкал, будьте на связи, я доложу командиру!

— Не могу быть на связи! Нас всего трое… Если ворвутся, то мне придется стрелять!

— Без паники, Байкал! — крикнул радист. — Будь на связи, я доложу…

«Да что ты там доложишь», — со злостью подумал Саид и бросился к двери. То, что он увидел, заставило его похолодеть. Таджибеев буквально отдирал Рахимова от ворот, а тот пытался открыть их, сдвинув мощный засов. Они что-то кричали во время борьбы. Саид слышал только обрывки фраз: «они обещают не тронуть нас», «там друзья есть»…

Все произошло буквально за пару секунд, Азизов даже не успел вмешаться, когда в ворота с силой что-то ударило, и от древесины полетели во все стороны щепки. Оба солдата испуганно отскочили от ворот и перестали драться. И тут прозвучала короткая автоматная очередь. Таджибеев повалился на бок, как будто у него сразу подкосились и перестали держать обе ноги. С перекошенным от страха лицом Рахимов пятился назад. А в ворота снова сильно ударили, и створки распахнулись настежь. Какие-то люди в форме солдат правительственной армии схватили Шавката и потянули наружу. Да он и не сопротивлялся, глядя на тело своего товарища.

Азизов уже стоял у второго пулемета, сняв его с предохранителя. Прижав приклад к плечу, он закричал что есть силы на дари:

— Стойте, или я буду стрелять! Это советская территория!

Выбора ему не оставили, потому что из-за ворот стали стрелять. Одна автоматная очередь прошла по мешкам, с глухими ударами пули впивались в песок. Потом вторая очередь прошла над головой Азизова, и ему за шиворот посыпались глиняная пыль и солома. Во двор миссии ворвалась группа из человек двадцати. С расстояния тридцати метров Саид нажал на спусковой крючок и ударил очередью в плотную толпу людей в афганской военной форме и в национальной одежде с шерстяными пуштунками на головах.