Александр Бушков - След пираньи

Клятый сержант все бродил возле машины. Застучали шаги.

– За смертью посылать… – вяло ругнулся сержант. – Что слышно?

– Да вроде лежит нажравшись… – и через задний борт стали переваливаться какие-то легкие предметы, должно быть, те самые бушлаты. – Держи новые. Говорю тебе, не нарвись…

– Иди, Мишаня, к толпе, и в темпе…

– Ох, смотри, Вадька…

Сержант, оставшись в одиночестве, вновь принялся нетерпеливо расхаживать вокруг машины, прищелкивая подошвами. Мазур про себя обозвал его на все буквы двух алфавитов, сначала русского, потом латинского, и даже добросовестно попытался протелепатировать несложную мысль:

«А не пойти ли тебе на хрен»?

То ли из него телепат был неважный, то ли из сержанта – ничего не получилось и получиться не могло, сержант не собирался бросать свой неведомый замысел.

– Вадик…

«Ах, во-от оно что, – подумал Мазур, услышав тихий женский голос. – А кто-то, значит, лежит, нажравшись… Это что, прямо тут вы и собрались?» Рядом ворохнулась Джен. Он ободряюще пожал кончики пальцев – и накрылся с головой, отодвинувшись в самый угол.

– Нет, там грязно, тряпье в соляре, сюда прыгай…

– Вадик…

Какое-то время в противоположном конце кузова длилось легко объясняемое молчание – тихие шорохи, прерывистое дыхание, бессвязный лепет…

– Водки хочешь?

– А ничего?

– Я тебе купил «Тик-така», зажуешь…

Шуршание бумаги. Вкусно запахло чем-то копченым, захрустела металлическая пробка водочной бутылки, потянуло спиртным.

Мазур завистливо втянул ноздрями воздух. «Не перевелись еще ухари в славных вооруженных силах», – подумал он, ухмыляясь в темноте.

– Вадька, мочи нет…

– Я тебе сказал, заберу? Вот и заберу, подумаешь, перетерпеть… Сколько там дедушке до дембеля? Слезки…

– Вадик…

– Галка, я тебе что сказал? Ты ж у меня одна, все всерьез, ты не думай…

Из отрывочных реплик не так уж трудно было извлечь суть и домыслить остальное. Девочка скоропостижно выскочила замуж за бравого офицера, оказавшегося по прибытии к очередному месту службы не столь уж и бравым, все быстренько пошло наперекос, ей это надоело выше крыши, зато муженек принимал жизнь такой, как она есть, и после водочки поучал молодую жену старым казачьим способом, благо нынче не водилось ни замполитов, ни бдящей общественности, да и суд офицерской чести в этой глуши отыскать было бы трудновато. А потом возник классический треугольник с участием сержанта Вадьки, которого Мазур так и не видел еще в лицо, но примерно себе представлял. Практически та же история, что у достопамятного боцмана Барадаша, или…

– Вадик, да я с ним ложиться уже не могу, а он, наоборот, как нажрется…

– А как насчет кого другого? Который тебя любит пламенно и нежно?

– Ох, Вадька…

Дальше, как нетрудно было предвидеть, началось то, что в старых романах стыдливо прикрывали многоточиями. Мазур и не слушал бы тихие стоны вперемежку со счастливым шепотом – но куда от них деться, не уши же пальцами затыкать? Черт его знает, что там за муж, но у этой парочки все происходило так самозабвенно, пылко и долго, что Мазур невольно ощутил самую черную зависть. Пожалуй, и впрямь увезет… На второй круг пошли, прелюбодеи, едва передохнув, все это прекрасно, и дай вам бог удачи, но сколько же можно тут торчать, слушая ваши разнеженные шепотки? И не холодно им, обормотам…

– Галь…

– Вадик, ну хватит…

Мазура так и подмывало откашляться басом, все прежнее напряжение схлынуло. Кажется, Джен чуть слышно фыркнула – не нужно было знать языка, чтобы прекрасно разобраться в происходящем.

– А этот придурок орет, я фригидная…

– Задница у него фригидная.

– Ой, ну… Так-то…

– Но ты ж у меня не фригидная…

– Все равно, неудобно как-то, я ни разу…

– Ох ты невинная моя… а так…

– О-ох…

«Лучше бы ты была фригидная, – грустно подумал Мазур. – Положеньице насквозь идиотское…»

Он добросовестно попытался задремать, но ничего не получалось.

Парочка немного угомонилась, но что-то там у них, судя по возне и стонам, продолжалось, лениво уже, затухающе. Мазур первым услышал громкие шаги – шаркающие, принадлежавшие, очень похоже, крепенько поддавшему индивидууму И, подчиняясь мужской солидарности, едва не предупредил вслух об опасности.

Но они и сами уже услышали, притихли, как мышки, и две парочки по разным концам кузова затаили дыхание. Шаркающие шаги долго звучали вокруг грузовиков, возникая то справа, то слева. Потом в недолгой тишине Мазур явственно расслышал знакомый звук – щелканье отводимого пистолетного затвора. И забеспокоился не на шутку – если полезет искать, может завертеться такая карусель, с пальбой и мордобоем, что вся точка сбежится… Может, вырубить его? Но как это сделать незаметно для нежданных соседей?

Шаги немного отдалились. Раздался вопль:

– Щуренко!

– Щиренко, тарищ капитан! Внеплановый ремонт техники согласно приказа…

– Чьего приказа, мать твою?

– Сержанта Колымаева, тарищ капитан!

– О! А где эта сука?

– Кто, тарищ капитан?

– Сержант Колымаев где? Ур-рою суку… Что видишь?

– Пистолет системы Макарова, тарищ капитан!

– Ты колымаевскую смерть видишь, скворец!

– Так точно!

– С-смерть видишь?

– Такточн!

– Чью?

– Колымаевскую.

– Так достань мне эту суку из-под земли! Ну что стоишь, что? Бегом марш мне доставать Колымаева!

– Тарищ капитан! Тарищ капитан! – судя по голосу, бедолага Щиренко осторожненько отступал, то и дело оглядываясь. – Есть доставать…

– Бегом марш! Ну?

Застучали шаги. Отойдя на безопасную дистанцию, Щиренко рванул быстрее лани. Интересно, сколько пройдет времени, пока до капитана дойдет, что Колымаева ему никто доставлять не собирается?

– К-колымаев… – бормотал капитан, бродя вокруг машины. – На К-колыму… посмертно… Блядь долбаная, нашла с кем тереться, с гандоном деревенским… – и из него хлынул такой поток эпитетов по адресу присутствующей здесь же парочки, что Мазуру захотелось вылезти и набить капитану морду.

Похоже, не ему одному…

– Вадька!

Поздно. По асфальту шлепнули босые ноги. Что-то металлическое громко упало, и над самой землей хлестнул выстрел – нельзя так ронять «Макарку» со взведенным курком…

– Вадька! – отчаянный женский визг рядом едва не оглушил Мазура.

Нет, похоже, никого не задело. Там уже орали, топчась – видимо, вошли в клинч:

– Кто гандон? Кто блядь? Н-на! Н-на! (о кабину словно ударили тяжелым мешком) Н-на!

– Р-рота… бьют!

– Н-на!

– Вадька!

– Н-на, сука!

– Вадька, убьешь!

«Увезет, точно, – подумал Мазур. – Если уж на принцип пошло…» Слышно было, как от дверей гаража робко подают голос выскочившие первогодки: