Кирилл Казанцев - Месть длиннее жизни

— Ну давай поищи, — он взялся за «молнию» на ширинке джинсов, — что найдешь, все твое.

Очередь уже ржала в голос, кто-то хлопал в ладони. Парень повернулся, закрыл охранников, что называется, грудью.

— Простите, нам показалось. Камеры плохо работают, изображение нечеткое. Приносим извинения за доставленные неудобства.

Парень боком проскочил между кассой и мужиком, пропал с глаз долой. Дядька пригладил седую гриву и, помахивая ремнем, направился к охране.

— Водку красть грешно, на водку я всегда заработаю, — сквозь зубы проговорил он, — а если бы спереть хотел, хрен бы ваши камеры меня засекли. Ну что делать будем?

Охранников размело в стороны, один кинулся в предбанник и оттуда выскочил на улицу. Второй по примеру парня пробрался в сторону касс и удрал в торговый зал. Очередь оживленно переговаривалась, мужик в тельнике застегнул ремень, вытер пот со лба, потянулся к своей куртке. Андрей пошел дальше по ступенькам, и тут снова заорали, на этот раз голосила женщина, из породы кликуш, что дерут глотку по каждому поводу. Без смысла, без информации, даже примитивной, типа «убивают», она просто выла в пространство. Фоном добавился встревоженный гул голосов, Андрей обернулся.

Мужик сидел на полу у дверей, те съезжались-разъезжались, негромко сталкиваясь между собой. Дядька упирался ладонью в пол, пытался подняться, но мотался при каждом движении, пока не завалился набок. Раздался жутковатый глухой стук, Андрей однажды слышал такой же, когда на его глазах машина сбила женщину. Вот сейчас было очень похоже, мужик пропал из виду, баба орала на одной ноте, народ кинулся к дверям.

— Да он пьяный! — С улицы заскочил осмелевший охранник. — В хлам, не видите! И обделался вдобавок, вон как воняет!

Он истинно таксой вытянул физиономию, втянул в нос воздух и скривился. Мужик, до этого неподвижно лежавший, вдруг приподнялся, выгнулся над полом и снова рухнул, но уже набок, на плитках появились темные пятна.

— Убили! — выдала кликуша, завизжала вовсе уж невыносимо. Высокая блондинка, что стояла перед ней, обернулась и вдруг с размаху хлестнула тетку по розовой физиономии. Крик оборвался, баба вытаращила глаза, блондинка осмотрела тетку с ног до головы и врезала по второй щеке, для симметрии.

— Курва! — Кликуша сунулась вперед, схватила блондинку за рукав и взвизгнула. Невесть откуда взявшийся парень в черной куртке и капюшоне зажал истеричке ладонью рот и негромко, но отчетливо попросил:

— Хайло свое завалите, пожалуйста, или еще добавлю.

На них не обращали внимания, народ толпился поодаль от двери, подойти никто не решался. Андрей сбежал по ступенькам, оказался в паре метров от мужика. Тот лежал на боку, голова задрана, видно, что разбит затылок, седые волосы потемнели от крови. Глаза сведены влево, лицо багровое, перекошено гримасой до оскала верхних зубов, скрюченные пальцы вцепились в тельняшку. Охранник наклонился над мужиком, выругался зло, закрутил башкой.

— И что теперь делать? — Он орал в той же тональности, что и недавно кликуша. — Подохнет, а мне отвечать?

— В «Скорую» звони! — Толстая кассирша аж подпрыгивала на стуле, силясь разглядеть хоть что-то за спинами людей. Кто-то переговаривался, одна женщина плакала, а особо одаренная барышня снимала все на мобильник. Андрей вглядывался в лицо мужика. По всем признакам у него инсульт, осложненный диабетом, если судить по частичной парализации и запаху ацетона, слабому, но ощутимому даже на расстоянии, и расширенным зрачкам. «Окно», как называют эти золотые для человека минуты врачи, закроется минут через сорок, сейчас достаточно сунуть мужику в зубы конфету или леденец, а лучше всего влить сладкой газировки, чтобы поднять глюкозу в крови, иначе отек мозга, остановка дыхания и конец. Наверняка в карманах у него имеется запаска на этот случай, диабетики всегда при себе хлеб или сахар таскают, надо лишь посмотреть.

Андрей огляделся, справа заметил камеру, над входом еще одну, и в сектор обзора обеих попадали и дверь, и мужик. Глаза у него медленно закатились, дыхание стало тихим, он больше не шевелился. Блондинка, что недавно била морду истеричке, отошла в сторонку и говорила там по телефону, Андрею послышалось, что она диктовала диспетчеру адрес магазина. Андрей отошел на шаг, на два, отвернулся и бегом кинулся по лестнице на второй этаж. Оказался там, машинально отметил расположение камер, отвернулся и с деланым спокойствием пошел к водке. Сердце колотилось в горле, дыхалку перехватило, перед глазами появилась серая сетка. «Нельзя светиться, нельзя», — твердил он себе, разглядывая алкоголь. Знал, что будет дальше: прилетят менты, за ними «Скорая», процедура у них стандартная: опрос, установление личности, и затянется это надолго. Да и ладно, пусть надолго, но ментам положено установить личности всех, и у них к Андрею уже и так накопились вопросы, и решить их может только Глухов, а расчет с ним только завтра.

«Нельзя, не лезь». Андрей сомнамбулой бродил по залу, разглядывал сахар, геркулес, растворимую картошку и стеклянные макароны, а сам прислушивался к звукам снизу. Наверху он был один, и персонал, и покупатели толпились внизу, отдаленно послышался вой спецсигнала. «Скорая»? Легче от этого не стало, сердце реально сдавило, не фигурально выражаясь, а до остановки дыхания, до потери сознания: такой скотиной он не чувствовал себя никогда. Ясное осознание, что внизу умирает человек, которому он еще может помочь, было сродни неконтролируемой панике, когда дело не в нервах, а в инстинктах, базовых инстинктах, что отвечают за выживание. Смешно, но сходное чувство испытывал он на МРТ, когда реально чуть не умер в томографе от остановки дыхания, вытащили через пять минут полуживого. Сам от себя такого не ожидал, стыдно было до чертиков и страшно, не ожидал от психики подлянки. С третьего раза только голову после сотряса удалось проверить, тоже в аппарате, похожем на гроб, но хоть без стенок. Никому не сказал тогда, но к психологу сходил, и тот мигом выкопал из подсознания давнюю травму. Подростками они ехали в лифте, оборвался трос, и кабина сорвалась. Летели этажа с четвертого, поэтому и живы остались, когда грохнулись в шахту. Ржали тогда, как четыре коня, веселились, выбираясь из темного, точно склеп, подвала. Посмеялись и забыли, потом время затянуло воспоминание, пришли другие, но психика занесла ту жуть в подкорку и выдала в неподходящий момент. Травму успешно забороли, больше она о себе знать не давала, до сегодняшнего дня.

Внизу стало потише, вой стих, раздавались отдельные голоса, но Андрей не прислушивался. Изучил досконально ассортимент печенья, конфет, крупы, шампуня, зубной пасты и кошачье-собачьих кормов, коньяк и водку почти всю перетрогал, вернул на полку. И пошел вниз, когда там стало совсем тихо.