Андрей Дышев - Кодекс экстремала

– Эти «барсуки» загребают деньги всеми доступными способами. Сначала Милосердова распространяла свои дурацкие акции, а потом вместе с деньгами свалила к брату в Москву. Затем Гурули с твоей помощью начал оживлять «Милосердие», чтобы снять с идиотов второй урожай. А бригада хакеров тем временем чистила чужие счета по компьютерной сети, взламывая системы защиты вирусами. Мне кажется, что все деньги стекаются в карман Германа Милосердова.

– Ты думаешь, что он главная фигура?

– Он политик, Кирилл. Кандидат в Госдуму. А вкладывать деньги в перспективного политика – самое выгодное дело. Когда он станет обладать депутатской неприкосновенностью и властью, то все трудовые пчелки, собиравшие деньги на его предвыборную кампанию, получат немыслимые привилегии в бизнесе. – Она помолчала и добавила: – Эта мафия – самая сильная и опасная из тех, с которыми ты когда-либо сталкивался. Они крутят целой страной.

Я понял, к чему она подводит.

– Ты пойми, Анюта, что этих счетов, которые мы списали у «барсуков», и даже очень подробного рассказа будет недостаточно для того, чтобы ФСБ взялась за это дело. Я хочу, чтобы для начала Леша вляпался в милицию. Когда его начнут допрашивать и сопоставлять факты, которые я предоставлю, вся картина преступления начнет вырисовываться, как на фотобумаге, когда ее опускаешь в проявитель.

– И где ты думаешь его искать? – спросила Анна, глядя в окно.

– Я знаю, где его симферопольская квартира.

– Конечно! – усмехнулась Анна. – Он сидит в этой квартире и ждет тебя.

– Главное – выйти на его след.

– Можешь не сомневаться, что его следы кольцами вьются вокруг Германа.

– И все-таки я бы начал с квартиры.

– А потом?

– Потом по счетам будем искать банк.

– А чего его искать? Открывай справочник и выписывай все данные.

– Что ж, значит, петля на шее мафии затягивается все туже. Я благословлю тот день, когда она задрыгает ножками, станет упираться и мотать головушкой, но мы все равно дотащим ее на веревочке к клетке с большим замком… Чего ты дуешься?

– Боюсь, что ты сейчас очень наивен, Кирилл. У меня плохое предчувствие.

– Ерунда, – сказал я, пряча лицо в ее волосах. – Все ерунда на этом свете. Самое главное – это ты.

– Улица? Номер дома?

Водитель такси, пригнув голову, смотрел на нас с Анной и нервно барабанил пальцами по рулевому колесу.

– Видишь ли, приятель, я зрительно помню, где это, – ответил я.

– Э-э! – взмахнул рукой с растопыренными пальцами водитель. – Зрительно я с тобой по всему Симферополю гонять буду?

– Это недалеко от вокзала.

– Сколько дашь? – Задавая этот вопрос, все водители почему-то отводят глаза и смотрят в лобовое стекло.

Тут меня оттеснила в сторону кредитоспособная Анна, вытащила из кармана стопку долларов и протянула водителю десятку. Водитель молча выстрелил рукой, скомкал деньги, испуганно посмотрел по сторонам и открыл заднюю дверцу.

– Садитесь! Бегом! – сказал он почему-то шепотом.

Мы сели «бегом» на заднее сиденье и уже через десять минут остановились у пятиэтажной кирпичной «хрущевки», куда поздно вечером пьяный вдрызг Леша привез меня. Мы зашли в подъезд. Прежде чем подняться на второй этаж, мне пришлось выслушать подробный инструктаж.

– Во-первых, вытащи руку из кармана, – негромко, но тоном строгой учительницы сказала Анна. – Леша сразу поймет, что у тебя там пистолет, и может выстрелить первым. Во-вторых, не кипятись, не провоцируй его на кровавую стычку. Будь хитрее. Скажи, что дом оцеплен милицией и добровольное признание будет смягчающим обстоятельством…

Я коснулся пальцем губ Анны. Сверху кто-то спускался. Мы повернулись к почтовым ящикам, делая вид, что выясняем расположение квартир. Скрипнула дверь, и с нами поравнялась пожилая женщина в белом платке, повязанном на голове.

– Извините, – сказал я, – вы не подскажете, где здесь живет Малыгин?

– Малыгин? – переспросила женщина, наморщила лоб и беззвучно пошевелила губами. – На пятом, я знаю, Сидоренковы, Белкин, на четвертом – Кайдак, Ермаков…

– Он врач, анестезиолог, – уточнил я.

– Да! Есть у нас бывший врач! – обрадовалась женщина. – Правильно вы сказали, Малыгин его фамилия. Но он на пенсии давно. На втором этаже живет. В тридцать девятой, если не ошибаюсь.

Анна взглянула на меня: мол, совпали ли данные? Я пожал плечами – почему пенсионер? – и пошел наверх. Когда я остановился перед дверью тридцать девятой квартиры, то почувствовал, что слишком взволнован. Снова я испытывал двоякое чувство. Как будто жалел этого человека, с которым когда-то было интересно и легко, как будто хотел помочь ему выпутаться из скверной истории, и в то же время в душе все клокотало только при одной мысли, что этот оборотень, мокрушник, «шестерка» так ловко обвел меня вокруг пальца, легко доказав, что я глуп и наивен.

Я крепко вдавил кнопку звонка, а когда за дверью раздалось шарканье тапочек, оттолкнул Анну подальше от двери.

Неожиданно открыл дверь приятной наружности пожилой мужчина с шапкой седых волос и седой аккуратно подбритой бородкой, глянул на меня поверх очков с двойными линзами, чуть подался вперед и перевел взгляд на спрятавшуюся за углом Анну.

– Чем обязан? – спросил он и по-доброму улыбнулся.

Все слова, которые уже стояли на старте, застряли в моем горле. Я поднял глаза, посмотрел на число «39», откашлялся и сказал что-то невероятно глупое:

– Э-э… Разве это тридцать девятая?

Мужчина тоже взглянул на номер своей квартиры и подтвердил:

– Во всяком случае в данный момент – да. А вас, смею спросить, это не устраивает?

Анна незаметно стукнула меня кулаком по спине.

– Мы, должно быть, ошиблись, – вмешалась она.

– Жаль! – развел руками мужчина. – Такая красивая пара – и, к сожалению, не ко мне.

Не знаю, красивая ли мы с Анной пара, но то, что он красиво лукавил, – факт. Я сделал шаг вперед и на всякий случай уперся рукой в дверь.

– Мне нужен Малыгин, – сказал я. – Он проживает в этой квартире.

– В таком случае, – оживился мужчина, – вы пришли по адресу. Малыгин – это я. И в самом деле проживаю в этой квартире.

– Не то, – сквозь зубы произнес я. – Вы, батя, путаете. Здесь жил человек помоложе вас, по профессии анестезиолог.

– Так я и есть анестезиолог! – воскликнул мужчина и снял очки. – Бывший анестезиолог из двенадцатой горбольницы! А что касается молодости, то… – Он почесал затылок. – Возраст ведь определяется не по годам, а по состоянию духа и тела, так ведь, девушка?

И подмигнул Анне.

– Хватит разыгрывать перед нами комедию! – почти крикнул я, хотя где-то в глубине души зародилось подозрение, в здравом ли я уме. – В тот день, когда похоронили Милосердову, в этой квартире ночевал опасный преступник.