Олег Гончаров - Юлька [СИ]

‒ Я понимаю, дядь Саш.

‒ Так вот. Может так случиться, что моё дело рухнет, уплывут в чужие руки предприятия, фирмы, отнимут всё. Такой сценарий тоже может иметь место в нашей цивилизованной стране. Когда выгребут всё до копейки, и эти тридцать лямов тоже, ты спустись сюда, сядь на диван и поищи решение. Здесь. В бункере. Уверен, что оно у тебя появится. И это всё, что я могу тебе сказать. Давай, пойдём наверх. Охрана заждалась, а тебя ещё домой нужно доставить и под роспись передать твоему мужчине, ‒ обняв Юльку за плечи, Климашонок легонько щёлкнул её по носу. ‒ Брелок оставь себе, но код запомни крепко. В том сейфе наше с тобой будущее.

Через три месяца после этого разговора, Александр Юрьевич вместе с охранником Тарасом в один из дней рано утром выехал на автомобиле в Ряжевск, а уже через несколько часов его тело со следами пыток выловили из стылой ещё воды Ревуча в районе села Гатовка. Автомобиль и растерзанное тело Тараса обнаружили в пруду рыболовецкого хозяйства аж под Хромым хутором. В пятидесяти километрах от города.

Посеревшая лицом Юлька сразу же отправила людей в морг присмотреть за телом, а Лёшу попросила присутствовать при вскрытии. Юра же, по "Кандагару" срочно собрал афганцев и выехал в Сосновку охранять дом. Как и предполагал Климашонок, через час после обнародования новости о его смерти, к дому начали подтягиваться заинтересованные лица, начиная с работников прокуратуры, попытавшихся с наскока опечатать дом и заканчивая всякого рода уважаемыми людьми съехавшимися в Сосновку на крутых тачках.

С уважаемыми хорошо поговорили афганцы и те потихоньку рассосались, пообещав разобраться с ребятами позже, а вот с прокуратурой пришлось разбираться Юльке, подъехавшей к дому в образе Ульяны Панасенко. И разбираться прямо сейчас. Сникший следователь, понявший, что дело с опечатыванием дома у него не выгорит, долго рассказывал Юльке о том, что мандат депутата не повод мешать следственным действиям должностных лиц и что за не допуск прокуратуры в дом Климашонка у уважаемого народного депутата возникнет масса проблем…

‒ А что, собственно, вы хотите найти в доме, который не принадлежит покойному Климашонку? Вы хотите опечатать чужую собственность. ‒ Юлька с презрением посмотрела в мутные глаза следователя.

‒ То есть? ‒ следователь посмотрел на напарника. ‒ Но Климашонок здесь прописан.

И что? Человеку нужно же было где-то прописаться. А дом, насколько я знаю, принадлежит его племяннице. Вы здесь видите его племянницу? Я тоже не вижу. И я не услышала ответ на свой вопрос: что хочет прокуратура найти в этом доме? Конкретно.

‒ Я человек маленький, ‒ следователь снизу вверх посмотрел на Юльку и кивнул напарнику. ‒ Мне приказали, я выполняю. Там могут быть улики, могут быть какие-то записи. Возможно, ему угрожали.

‒ Давайте я упрощу вам жизнь. Никаких финансовых документов в доме нет по определению. Всё, что мечтала найти в этом доме прокуратура и заказчики обыска, давно хранится в одном из крупнейших банков столицы. Вы что, серьёзно думаете, там у себя в прокуратуре, что погибший Климашонок держал финансовые бумаги здесь? Тогда вас нужно гнать из прокуратуры сцаными тряпками. Улицы подметать. Вы профнепригодны. И ещё. Это уже я лично вам говорю, господин следователь. Если вы не найдёте заказчика убийства Александра Юрьевича, вы действительно почувствуете насколько вы маленький. Я понятно сформулировала мысль? Всего доброго.

После того, как следователи уехали, Юлька открыла своим ключом дверь и, сорвав с головы накладные косы отчаянно и безнадёжно разрыдалась. Горько, во весь голос, словно маленькая девочка, размазывая кулаком слёзы и сопли по лицу.

Юра, отважившийся зайти в дом через несколько минут, молча сел на пол рядом с Юлькой и несильно сжал её ладонь.

‒ Поплачь, милая… иногда это помогает. Ты хорошо держалась. Я горжусь тобой, ‒ он достал платок и принялся вытирать Юльке лицо. ‒ Нужно собрать бойцов. Моих людей недостаточно. Будем меняться, ‒ спрятав платок в карман, Юра прислонился спиной к стене. ‒ Это ужасно. Но эти черти убийц искать не будут. Им важно наследство. Даже не знаю, что теперь будет с заводом… Рейдеров ждать?

‒ Рейдеров ‒ по любому. Но сейчас они будут иметь дело с тобой. ‒ высморкавшись в кружевной платок, Юлька повернула заплаканное лицо к Юре, ‒ Все решения по заводу мне были известны ещё месяц назад. Согласно завещанию, а я его читала, завод переходит под твоё управление. С условием, что ты изменишь организационно-правовую форму собственности предприятия. Завод "Интеграл" будет непубличным акционерным обществом. Пятьдесят процентов плюс одна акция остаётся у концерна, остальные акции должны быть переданы в собственность трудового коллектива.

‒ Весть не благая, но должен признать, выдержка у тебя ещё та. Даже намёка от тебя, малыш, не услышал за всё время.

‒ Твой малыш, слово дал. Притом, ты же не станешь отрицать, что реально ценным является лишь запасённое действие? Действие, экстраполированное в будущее? Чем меньше людей осведомлены о твоих планах, с тем большей вероятностью твоё отложенное действие станет единственным вариантом будущего. Так, что успокойся. Не пропадёт твой скорбный труд. Но охрану завода нужно усилить максимально. А теперь, пошли, любимый, к друзьям. Нужно стаю дяди Саши собирать, пока шакалы не налетели…

Хоронили Александра Юрьевича в два этапа. Сначала к моргу, практически одновременно подогнали арендованный разбитый ПАЗик за убитым в драке бомжом и автобус ‒ за телом Климашонка. Выгнав персонал, в дешёвый гроб положили Александра Юрьевича, а в дорогой, дубовый, с золочёными ручками по боках, бомжа. Гроб с Климашонком подставные родственники затащили в ПАЗик и спокойно выехали с территории больницы. Затем, под прицелом десятка камер различных телекомпаний, вынесли закрытый гроб с бомжом, погрузили его в автобус и длиннющий, истошно сигналящий кортеж выдвинулся в сторону Сосновки. Дело было сделано.

А на утро, сменив два автомобиля, Юлька, в сопровождении Юры и Вани Бандуры, на вчерашнем ПАЗике выехали в сторону Вишняков, родового гнезда Климашонка.

Когда нанятые местные закончили свою работу и резво поковыляли в сторону деревни пропивать заработанное, Юлька подровняла ногой края холмика и взяла из рук Вани гранёный стаканчик с двадцатилетним коньяком, смахнув со щеки предательскую слезу.

‒ Вот как бы и всё, Дядя Саша. Отстрелялся. Ничего не могу обещать, дорогой мой отец… ‒ не выдержав, Юлька разрыдалась. ‒ Боже, как несправедливо! Почему я не решилась произнести это раньше? Он был бы осторожнее. Почему нам всегда не хватает смелости признаться кому-то в своих чувствах? Ведь слово не стоит денег, чёрт побери! Эти несколько лет, что я знала тебя, Александр Юрьевич, были прекрасны. Ты был мне настоящим отцом… Ты им для меня и останешься. Спасибо тебе за всё, что ты сделал для обычной детдомовки. Я никогда этого не забуду и никогда не предам твоё дело. Покойся с миром. А этих уродов мы будем искать. Верь мне, ‒ Юлька, размазывая потёкшую косметику, вытерла глаза рукавом и залпом выпила коньяк. ‒ Если я их найду, они будут умирать долго…