Алексей Суконкин - Переводчик

— Кого, вы, суки, взять решили… — непроизвольно вырвалось у него, когда он ухватил на удушение того, которому разбил нос своей головой.

Первый сидел на асфальте, держался за вывернутые пальцы, за разбитый нос и тихо хрипел, не в силах, что-либо сказать с выбитым "солнышком". По своей спецназовской привычке Олег быстро прошмонал обоих, забрал служебные удостоверения:

— Сидите здесь, уроды, и молите своего Бога, что я вас не убил. Еще раз увижу — точно порешу…

Кто-то из прохожих громко кричал "милиция", но вслед за Олегом не пошел никто.

Поднимаясь по лестнице, он успокоился, и сам себе улыбнулся. Родители не заметили в его поведении ничего, говорящего о недавней потасовке.

Сели за стол. Олег открыл бутылку и разлил всем.

— За возвращение! — предложил тост отец.

— Ну, я вообще-то не надолго, только утрясти дела с Германией, как мы по телефону договорились… — сказал Олег, но потом добавил: — Ну, в общем, тост правильный. Давайте…

Выпили. Отец, закусив, сказал:

— Я все уладил. Хорошая клиника в Дуйсбурге. Ориентировочная стоимость операции от десяти и выше тысяч долларов. Только ждут деньги, и готовы принять больного, в любой день…

— Это хорошо, — сказал Олег, разливая по второй.

— А кого это лечить надо? — спросила мама.

— Лейтенанта Данилова, — ответил Олег, ставя бутылку на стол. — Ему пуля попала в глаз, а вышла через висок. В госпитале его хотели направить уже в морг, но наш врач настоял, чтобы его направили в операционную. Жизнь ему спасли, но сейчас он совсем плох… и ему срочно нужна эта операция.

— Где же вы столько денег возьмете? — спросила мама. — Или армия дает?

— Держи карман шире, — усмехнулся отец. — Что бы армия дала…

— Чеченцы дали, — сказал Олег. — Целевой платеж. Именно для лечения…

— Столько много? — удивилась мама.

Мама, мама, наивная ты простота…

— В общем, давайте за то, чтобы операция прошла успешно… — предложил Олег.

Выпили. Олег набросился на жаренную картошку — блюдо, о котором он так долго мечтал…

— Дорогие часы, — сказал отец. — Где такие взял?

— Эти мне достались от одного очень важного человека, — сказал Олег. — А твои, которые с подписью Примакова, я разбил. И подарил одному очень хорошему человеку.

— Что за хороший человек? — спросил отец.

— Мой замкомбата. Серебров Александр Иванович. Очень хороший человек!

— А что за важный человек, который подарил тебе эти часы? — спросила мама.

Олег мгновение молчал, а потом все же сказал:

— Он мне их не подарил. Они мне от него достались. Пап, ты наверняка много знаешь по чеченской проблеме…

— Ну, кое-что…

— Слышал про "чеченского Мюллера"?

— Да, конечно, это Абу Мовсаев. Я с ним как-то вел переговоры. Сидел с ним за столом так же как сейчас с тобой. Это было три года назад…

— Значит, знаешь… и как он тебе?

— Если честно, у меня не сложилось мнение, что это умный человек. Скорее всего, он поднялся только за счет своей наглости и жестокости. Он даже на переговорах вел себя неподобающим образом, хамил. Но в целом с ним еще можно было переговариваться, по сравнению с другими… недаром его и прозвали "чеченским Мюллером".

— Недаром, — кивнул Олег. — Так это его часы.

Спустя несколько мгновений тишины отец спросил:

— Он их тебе подарил, что ли? Вздор какой-то…

— Нет. Все просто. Я его убил.

Отец улыбнулся:

— Я именно об этом и подумал. Как будто знал, что ты скажешь. Убрали, значит, еще одну чеченскую фигуру… еще одного возможного переговорщика…

— В смысле? — спросил Олег. — Что-то мне не понятно… какого переговорщика?

— Обыкновенного. Человека, имеющего в республике авторитет такого уровня, при котором можно решать межнациональные вопросы. Пойми — война войной, но при этом никогда нельзя забывать и о переговорах. Если можно было с ними договориться, нечего было и затевать эту войну. Но, уж если наша власть решила вести непримиримую войну, то здесь нужно быть последовательным до конца. Ну и ладно. Правильно и сделали…

— Носить вещи мертвого человека не хорошо… — сказала мама.

— Это трофей, — сказал Олег.

— Наливай еще, — посоветовал отец.

Выпили третий. Олег объяснил за кого он пьется, поэтому пили молча.

Нартов несколько раз пытался дозвониться до Светы, но на всех номерах трубку никто не брал.

Завалившись на диван, Олег вспомнил про отнятые у милиционеров удостоверения. Достал их из кармана, и стал разглядывать. Усмехнулся про себя: с такими бойцами много бы он в Чечне навоевал…

Потом забросил их в свою сумку. Может, когда пригодятся…

Утром Олег приехал в госпиталь имени Бурденко. Долго искал нужную палату, наконец, нашел.

Витя Данилов лежал на кровати с полуоткрытыми глазами. Олег сказал:

— Здорово, Витек!

Данилов никак не отреагировал. Подошла медсестра:

— У него последнее время пошло резкое ухудшение. Совсем перестал реагировать на звуковые раздражители… боюсь, что мы ему уже ничем не поможем…

Олег посмотрел на нее:

— Поможем. Я отправляю его в Германию…

Возвращаясь из госпиталя домой, Олег набрался смелости, и решил заехать к Оле. Пару раз он хотел развернуться и не пойти, но тогда проблема оставалась бы не решенной.

Дверь открыла Оля.

— Олег? Ты?

Олег заметил в ее глазах растерянность.

— Да, это я. Вот, вернулся… живой и почти здоровый…

— Слушай, это так неожиданно, ты бы хоть позвонил, сказал что приедешь…

Она стояла в пороге, не предлагая войти. Все стало ясно. Гора упала с плеч. Проблема решилась сама собой…

Олег широко улыбнулся:

— Чего в дом не пускаешь? Ты обзавелась кем-то? Как его зовут?

— Ты бы хоть предупредил… — снова сказала Оля. — Я же тебя так ждала…

— Я не слышу ответа!

— Зачем ты так… — Оля вдруг осознала, что перед ней стоит совсем другой человек.

Олегу стало смешно. Он вдруг приподнял край рубашки, и показал рубец от ранения:

— Вот что я там заработал… пока ты здесь с другими кувыркалась… Эх, правы были наши мужики! Не будет у меня с тобой после войны никакого счастья… Своего счастья на чужом горе не построешь…

— Оля, кто там? — раздался из глубины квартиры до боли знакомый голос.

В коридоре Олег увидел своего университетского друга Ромку. Тот стоял в халате, в котором раньше ходил у Оли дома Олег.

— А, Ромка… хороший выбор. Желаю вам любви и счастья…

Олег повернулся и начал спускаться по ступенькам. Его просто распирало от радости…

Оля выбежала следом:

— Олег! Ты не правильно понял! Олег! Постой!

Спустившись на один пролет, Олег обернулся:

— Чего еще?

— Это не то, что ты подумал… не то…

— Конечно, — усмехнулся Олег. — Я знаю что это. Это любовь, и с ней не поспоришь. Извини, но я виноват не меньше. Прощай…