Евгений Сухов - Резидент

Тимофей показал рукой в сторону лейтенанта, а бойцы мгновенно поняли приказ: растянулись и стали обходить лейтенанта, окружая его в полукруг. Двое из них уже вышли в распадок, и лейтенант должен был увидеть их периферическим зрением, услышать негромкое похрустывание веток, раздавленных подошвами сапог.

— Чем же таким я заинтересовал военную контрразведку? — удивленно и вполне добродушно поинтересовался лейтенант, напустив на себя безмятежный вид.

— Предъявите ваш военный билет, — более требовательным тоном произнес боец, который первым увидел его.

— Ну, если так надо… — лейтенант расстегнул планшет, сунул в него ладонь. — Сейчас достану…

Смершевец предупредительно приподнял ствол автомат, давая понять, что шутить не намерен, и пристально наблюдал за движениями офицера. Взгляд у контрразведчика недоверчивый, очень недобрый, привыкший ко многим фронтовым неожиданностям. Такой не растеряется!

Неожиданно лейтенант упал на спину и, выдернув руку из планшета с пистолетом в ладони, дважды выстрелил в автоматчика. Контрразведчик не сплоховал — мгновенно юркнул в сторону, перекатился и выпустил короткую автоматную очередь над головой лейтенанта, не давая ему подняться.

— Не дать ему уйти!!! — выкрикнул Романцев. — Брать в кольцо!

Бойцы приближались вплотную, отрезая диверсанту путь к отступлению. Но тот умело отходил, прятался за деревьями, прицельно стрелял по наседавшим бойцам.

— Сдавайся! — выкрикнул капитан. — Тебе все равно не уйти! Ты окружен!

Пуля смачно шлепнула в сосну, всего-то на вершок выше головы. «Вот стервец! — невольно присел Тимофей. — Что-то не везет сегодня, так и без головы можно остаться!» Диверсант был матерый, опытный, умел точно стрелять на звук. Просто так его не взять, нужно что-то придумать.

— Не торопись, капитан! Мы еще повоюем! Мне терять нечего!

— Вот что, Щербак, — сказал Романцев подползшему старшине, — ты сколько языков взял?

— Не считал, товарищ капитан, — ответил старшина. — Кажись, двадцать четыре будет.

— Хорошее число. Значит, этот диверсант для тебя будет юбилейным. Возьми на подмогу кого-нибудь из опытных бойцов, постарайся зайти к нему со спины и взять его, пока я его здесь буду заговаривать, кажется, он из словоохотливых. Но придумай какую-нибудь хитрость, чтобы он тебя не обнаружил. Ты ведь мастак на это.

— А то, — довольно протянул старшина.

— И еще вот что, не лезь под пули, нам еще с тобой до Берлина топать. Путь неблизкий!

— Постараюсь, товарищ капитан.

— А как возьмешь, так мы этого юбилейного гада обязательно отметим!

Щербак отполз с пригорка вниз. Поманил кого-то из бойцов и, пригнувшись, прячась за кусты, зашагал в сторону лейтенанта.

Диверсант на месте не стоял, стремительно перемещался, прятался, приседал, занимал удобную позицию, делал несколько прицельных выстрелов и вновь двигался к густым зарослям, за которыми начинался овраг с крутым залесенным склоном. Если он туда спустится, то взять его будет куда сложнее. Бойцы, не давая ему уйти, обстреливали заросли. Сбитые листья в яростном танце падали на землю, терялись в высокой траве, прятались в куриных лапах корней.

— Послушай меня, тебе все равно отсюда не уйти, отдашь жизнь ни за грош, — громко кричал Романцев, — а я со своей стороны обещаю объективное расследование.

В ствол впились две пули. Диверсант расхохотался:

— Ты мне сказки рассказываешь, капитан! Знаю я все ваши разбирательства! Я даже до стенки не успею дойти, как вы меня шлепнете!

Романцев видел, как Щербак с сержантом Сорочаном обходили диверсанта с двух сторон. Увлеченный беседой, тот даже не смотрел по сторонам. Щербак почти приблизился на расстояние прыжка. Оставалось только дождаться удобной минуты.

Подкравшийся Сорочан выглянул из-за поваленного дерева, выстрелил поверх головы диверсанта и тотчас откатился в сторону. Реакция абверовца оказалась мгновенной — повернувшись, он пальнул точно в то место, где еще мгновение назад прятался сержант. Срезанный пулей сук болезненно царапнул его щеку.

В следующее мгновение на диверсанта из своего укрытия выпрыгнул Щербак. Выбитый пистолет отлетел на несколько метров за ствол. Не достать! Старшина крепко обхватил диверсанта ногами и стал заламывать руку. Но тот, оказавшись невероятно гибким и жилистым, вывернулся из железных объятий Щербака, перевернулся на бок и, вытащив из-за голенища финку, взметнул ее для удара. В широко распахнутых глазах старшины Тимофей прочитал ужас, к которому примешивалась откровенная досада: «Вот надо же такому случиться, воевал с первых дней, не получил ни одной царапины, и приходится погибать в тылу от руки диверсанта!»

Невесть откуда подскочивший сержант с размаху опустил ствол автомата прямо на лоб диверсанта. Тот обиженно ойкнул, потерял к поединку интерес и, выронив финку, завалился на спину.

— Вот тебе, гад, за царапину! — утер он со щеки кровь. — Всю крастоту испортил! Как я теперь с девками целоваться буду?

Старшина тяжеловато поднялся, без надобности отряхнул галифе и озадаченно присел на расщепленный ствол поваленного дерева. Слегка подрагивающими пальцами свернул «козью ножку». Мысли его блуждали далеко. Через какое-то время пришло осознание: не окажись сержант таким расторопным, всего этого могло не быть: ни ветерка, остужавшего лицо, ни пиликанья птиц, радовавших душу, ни дыма, которым он сладенько затянулся. Собственно, его самого тоже бы не было.

— Ну что же ты так? — укорил капитан сержанта. — Нужно было как-то поаккуратнее, что ли. У тебя же силы немерено! Объявляю тебе устное замечание!

— Так легонько же совсем, — оправдывался сержант. — Едва приложился.

Романцев наклонился и слегка постучал упавшего по щекам. Диверсант негромко застонал.

— Живой! Вот, гад! Из-за какого-то гада взыскание получать! — возмутился Сорочан. — Я бы ему еще добавил!

— А вот этого не нужно. Достаточно. Он свое получил. А вообще, молодец! — улыбнулся Тимофей.

Открыв глаза, диверсант произнес:

— Где я?

— В раю, милок! Архангелы мы, к исповеди приготовился? — весело ответил капитан.

Осмотревшись, диверсант попытался подняться.

— Лежать! — толкнул его ногой старшина. Диверсант болезненно скривился и упал на спину. — Это тебе не санаторий, с тобой тут церемониться никто не станет.

— Связать его! — приказал Романцев.

Смершевцы действовали привычно и быстро. Перевернув диверсанта на живот, заломили ему за спину руки и, не обращая внимания на его хриплый натужный рык, крепко затянули на запястьях веревку, после чего посадили на траву перед капитаном, неторопливо раскуривающим папиросу.

— Говорить будем? — пыхнул дымком Тимофей и слегка прищурился от удовольствия, в полной мере вкусив сладость ядреного табака. Ведь два часа всего прошло, как покурил, а кажется, что целая вечность миновала. Оказывается, на фронте без табачка никак нельзя! Соскучился! И теперь, наслаждаясь, пыхтел дымом. Вполне заслуженный перекур.