Евгений Сухов - Резидент

— Так, годится, это уже характеристика. У него были какие-то награды?

— Орден у него есть. Трофим Павлович давно на фронте.

— Что за орден?

— Орден Боевого Красного Знамени.

— Какие-нибудь особые приметы есть? Родимые пятна, скажем, шрамы, может, ожог какой-нибудь заметила?

— Шрам у него есть, — потупив глаза, ответила девушка. — На боку. — И торопливо добавила: — У него гимнастерка порвалась, вот он просил меня ее зашить.

— Уж не с правой ли стороны? — насторожился Тимофей.

— С правой… А вы откуда знаете?

— Мы много чего знаем. А часики когда он тебе подарил? После того как ты ему гимнастерку зашила или немного раньше?

— Нет, раньше. Неделю назад.

— А часы как давно носишь?

— С позавчерашнего дня.

— А за что такой щедрый подарок, не сказал?

— Сказал… Глаза, говорит, у тебя красивые, а к ним «ходики» нужны подходящие, — потупив взор, ответила Лариса.

— А чего же ты сразу часы не надела?

— Трофим Павлович сказал не носить их пока. А вот дней через десять можно.

— А не сказал, почему именно через десять дней?

— Нет.

— А ты, значит, не удержалась и решила их нацепить? — внимательно посмотрел на девушку Романцев.

— Да, не удержалась. Сначала просто их примерила, а потом уж больно они мне понравились, и решила больше не снимать.

— Чего ты краснеешь? С женщинами такое случается. Возьми! — вернул Романцев часы. — Смотри, не потеряй, все-таки подарок.

— Спасибо, товарищ капитан, — растроганно произнесла она и улыбнулась.

— Ты мне вот что скажи, Лариса, когда твой Трофим Павлович должен объявиться? Ведь вы же с ним не навсегда расстались.

— Товарищ капитан, — вспыхнула девушка, — он не мой! Я уже говорила вам. Просто он… хороший знакомый.

— Ладно, не цепляйся к словам. Когда он объявится?

— Я не знаю, — захлопала она ресницами. — Он никогда не предупреждает. Говорит, что в настоящее время у него работы очень много по поимке шпионов, точного времени не знает, но появится на днях.

— Понятно… Занятой, значит, все за шпионами бегает! Как бы дыхалку не подорвал! Ты какой язык в школе изучала?

— Немецкий.

— Я тоже немецкий. Знаешь, как переводится ефрейтор с немецкого?

— Забыла, — слегка смутилась Егорова.

— Означает «освобожденный»… То есть солдат, освобожденный от каких-то некоторых обязанностей. Присуждается это звание рядовому составу за воинские отличия. То есть отличному бойцу! А ты у нас отличный боец?

— Да, товарищ капитан, — негромко произнесла девушка. — Стараюсь!

— Это хорошо, что стараешься… Во что я тебе хочу сказать, товарищ ефрейтор, о нашем с тобой разговоре никому ни слова! Ты меня поняла? Это для твоего же блага.

— Как же тут не понять, — совсем не по уставу ответила Лариса.

— Положено отвечать «так точно», — добродушно проворчал Романцев. — Ну да ладно, что с тобой поделаешь. Как только появится этот Трофим Павлович, ты должна нам немедленно сообщить.

— Сообщу, — пообещала ефрейтор Егорова.

— А теперь давай пойдем к писарю младшему сержанту Шабанову. Он у нас дипломированный художник. Поработаешь с ним. Расскажешь, как выглядит этот Трофим Павлович. Только постарайся быть поточнее! А с твоим начальством я договорюсь.

Еще через три часа со слов ефрейтора Егоровой был нарисован портрет майора. С серой бумаги на Тимофея Романцева смотрел худощавый мужчина с высоким лбом и волевым взглядом. Кого же он ему напоминает? Некоторое время Тимофей копался в закоулках своей памяти и, не отыскав подходящего ответа, положил рисунок на стол.

— Напечатать снимок и разослать его по всем подразделениям, — распорядился он. — Может, что и выявится.

Рисунок размножили и отправили во все подразделения военной контрразведки Тринадцатой армии.

Еще через час позвонил капитан из прокуратуры Тринадцатой армии и сообщил, что по рисунку узнал майора-штабиста Кожича из десятой зенитной артиллерийской дивизии, пропавшего десять дней назад. Тот был уличен в небрежном обращении с документами и, заметив интерес к своей персоне, незамедлительно исчез.

В течение суток было несколько сообщений о том, что похожего человека видели в разных полках. Однако при проверке выяснялось, что информация не соответствует действительности. Через сутки пришли первые серьезные результаты. О похожем подозрительном майоре сообщил начальник гарнизонного патруля. Именно человек с такой внешностью был замечен на железнодорожных путях, где стоял эшелон с тяжелой военной техникой. На открытых платформах среди танков и самоходок, с изменением внешних контуров, было упрятано несколько минометно-зенитных установок. Очень хотелось верить, что диверсанта удалось перехитрить.

Романцев снял показания с начальника гарнизонного патруля — крепкого паренька с двумя медалями «За отвагу», остановившего подозрительного офицера. С его слов, задержанный безо всякого колебания и с большой уверенностью предоставил удостоверение сотрудника Смерша на имя майора Надеждина, заместителя начальника военной контрразведки восемнадцатой стрелковой бригады и, поблагодарив патруль за бдительность, беспрепятственно удалился. Вот только сотрудник с фамилией Надеждин в бригаде не значился.

Усилили патрулирование на железнодорожных станциях и подступающих к ним дорогах.

Немногим позже поступил еще один сигнал. Похожий человек был замечен подле запасного полка, но вот выявить его контакты не удалось.

Майор был замечен еще в двух местах расположения Тринадцатой армии, в основном примыкающих к железнодорожным узлам.

Получалось, что он находился где-то рядом, топтался, кружил. Но вот никак не давал себя зацепить и не желал попадаться в уже расставленные сети. Постепенно определился квадрат его обитания. Незаметно, так, чтобы не привлекать к себе внимания, смершевцы обошли все возможные места его пребывания: бараки для командированных офицеров, частный сектор. Здесь им улыбнулась удача — один из офицеров узнал в нем человека, с которым делит жилье последние несколько дней. Его сосед вышел какой-то час назад и обещал вскоре вернуться. Однако в снятом жилье он больше не появлялся. В доме устроили засаду, но Романцев не верил, что майор там появится. Враг был матерый, опытный, обладающий недюжинной интуицией на опасность. Почувствовал ее и немедленно скрылся!

Во всех местах его возможного появления расставили группы задержания. Оставалось ждать результатов.

Было решено установить за ефрейтором Егоровой круглосуточное скрытное наружное наблюдение по ее месту службы и за домом, в котором она квартировала. Контрразведчики вели себя деликатно, старались держаться на значительном расстоянии, дежурили в три смены, чтобы не примелькаться, но результаты оставались нулевыми. Никто из посторонних с Ларисой не контактировал, никто не заходил к ней в гости, а немногие встречи, что случались у нее на пути к службе или к дому, были с теми, кого она хорошо знала.