Сергей Зверев - Бронебойный экипаж

— Вы не знали про зенитные батареи?

— Откуда мне знать, лейтенант, я два дня как из боя вышел, прикрывал отход полка. Карта сгорела вместе с планшетом в танке. На ощупь вел людей, на интуиции. Если бы я знал, что здесь переправа немцами наведена, я бы мог предположить, что ее зенитная батарея прикрывает. И про станцию я толком не знал. Посылал бойцов на разведку, вернулся только один, раненый. Сказал, что есть две цистерны с солярой, и умер. Ну, и что охрана не очень большая на станции, тоже успел сказать. Нельзя мне было ждать больше. Там ведь еще двое моих солдат у немцев остались. Вот и гадай, то ли они убиты, то ли их в плен захватили. Вот и атаковал, пока немцы не опомнились и не поняли, сколько у меня здесь сил против них.

— Товарищ капитан, смотрите! — вдруг сказал один из танкистов, что стоял рядом, показывая на лес севернее поселка.

Осмоголов и Соколов обернулись. Вдоль кромки леса, там, где по опушке проходила грунтовая дорога, пышно тянулся шлейф дыма. Он поднимался густыми жирными клубами возле кустарника слева, а потом постепенно расползался, поднимался вверх, и дальше ветром его растягивало по полю, закрывая все серой непроглядной пеленой.

— Вопросов не имею, — сразу догадался капитан. — Передай от меня своему командиру благодарность. Ну, а вам успеха в этом рейде. Все понимаю и ничего не спрашиваю. Единственная просьба, младший лейтенант, хоть на пачке папирос набросай, подскажи, где у немцев слабина есть, чтобы я мог к линии фронта проскочить.

Соколов расстегнул свой командирский планшет и вытащил из-под прозрачной пленки карту. В глазах капитана мелькнула неподдельная радость.

— А ты-то сам как же? — спросил Осмоголов.

— Нормально, обо мне не думайте. Смотрите, — Алексей достал карандаш и стал показывать на карте. — Я расскажу вам положение на фронте на вечер вчерашнего дня. Направление ударов немецких армий вы, наверное, хорошо знаете и без меня. Сплошной линии фронта на этих участках нет. Южнее, вот здесь, в направлении Тулы, немцев остановили. Вчера их атаки захлебнулись. Сильными контрударами на северо-запад на этом участке удалось остановить движение немецких танковых клиньев и отбросить их почти на сотню километров северо-западнее и западнее. Успех, наверное, временный, потому что сами понимаете, остановить движение двух немецкий армий, танковой и моторизованной, силами двух корпусов невозможно. Наступление, скорее всего, просто приостановлено, наши войска получили возможность перегруппировать силы и закрепиться на новых рубежах.

— Значит, вот здесь образовался коридор и вы проскочили? — спросил Осмоголов, показывая на карте участок местности в районе болот.

— На тот момент коридор действительно был, — согласился Соколов. — Но прошло более суток, немцы могли подтянуть резервы на этом участке для охвата нашей обороны с северо-запада. Но в любом случае это наиболее безопасный и удобный для вас район прорыва. Если немцы и подтянули войска, то не успели закрепиться, и сбить их заслоны вы сможете, атаковав с ходу.

— Ну, другого выхода у меня нет, — серьезно заметил Осмоголов. — Покажи, как вы шли.

— Сейчас вам лучше пройти севернее станции, по лесной дороге на восток до железной дороги. Дорога заблокирована, движения по ней нет. Вот здесь взорван железнодорожный мост, движение с запада на восток невозможно. Вот в этом районе и вот здесь, — Соколов показал на карте кончиком карандаша, — пути на большом протяжении взорваны во время отступления. Грунтовая дорога идет на восток лесом вдоль железки на протяжении почти двадцати километров. Дальше повернете на северо-восток, снова пересечете железную дорогу и выйдете к поселку Коминтерна. Поселок сожжен дотла, не осталось после боев ни одного целого дома. Но там открытое место, и вам лучше к поселку не подходить. Опушкой леса двигайтесь на восток. Там нет дороги, но местность ровная, без резких перепадов и отрицательных форм рельефа. В случае появления немецких самолетов, вы всегда сможете укрыть технику и людей в лесу. А дальше я вам ничего посоветовать не смогу. Что там происходит, мне неизвестно. Немцы могли захлопнуть проход.

— Спасибо и на том, Соколов! — капитан взял из рук Алексея карту, бережно, как величайшую ценность, сложил и сунул в карман своей кожаной куртки. — Ты сегодня многим солдатам спасешь жизнь во второй раз. Доберусь живым, я тебя не забуду, до командующего дойду, а представления на орден для тебя добьюсь.

— Вы лучше до наших благополучно дойдите, — улыбнулся Соколов, застегивая планшет. — Орденами сочтемся после победы. Желаю вам успеха, товарищ капитан.

Алексей вскинул руку к шлемофону, отдавая честь. Через минуту «семерка» и 313-й ушли, подняв столбы пыли, в сторону оседавшей дымовой завесы.

На душе у младшего лейтенанта было светло и весело. Он выполнил задачу, не понеся потерь, он помог пробивающемуся из окружения подразделению и силой оружия, и советом, отдав свою карту. Если Осмоголову удастся без боя пробиться к своим, Соколов будет знать, что и ему тоже удалось своими действиями спасти много жизней красноармейцев и командиров.

Догонять свою группу ему пришлось в течение почти двух часов. Майор Лацис хотел увести подразделение как можно дальше от места боя. Он понимал, что сообщение о нападении советских подразделений на поселок и станцию не останется тайной для немецкого командования. Сообщить об атаке — минутное дело. В воздух вполне могли поднять самолет-разведчик или послать пару истребителей, пройтись над местностью в этом районе и визуально убедиться, что бой действительно идет.

— Как машина, Бабенко? — спросил Соколов через ТПУ, когда они углубились в лес и двинулись по следам гусениц танков.

— Все в норме, — отозвался механик-водитель. — Два попадания вскользь по лобовой броне. Ходовая выдержала, подвеска в норме.

— Омаев, ты как пережил эти два попадания? — спросил Соколов радиста-пулеметчика, зная по себе, как ощущаются такие попадания в той части танка, где ты находишься. Порой вся кожа в мелких осколках внутренней части брони. Бывает, что и более чувствительные осколки отлетают, ранения экипажа после таких попаданий — не редкость.

— А я даже не заметил, товарищ младший лейтенант, — отозвался Омаев. — Когда во врага стреляешь, то думать о другом некогда. А я их сегодня, знаете, сколько положил из пулемета!

— Тыщу наверное? — не удержался и влез в разговор Бочкин.

Сидя в люке танка, Соколов увидел внизу руку Логунова, его сжатый кулак, поднесенный к носу заряжающего, грубо нарушившего воинскую дисциплину. Алексей улыбнулся. Коле Бочкину в экипаже сложнее всех. Василий Иванович для него не просто сержант и командир отделения, он ему почти как отец. Эх, ребята, подумалось Алексею, доживите до победы, вернитесь домой. И пусть Василий Иванович, наконец, женится на матери Бочкина. Николай уже к Логунову привязался, с уважением к нему относится. Наверное, рад за мать, что она именно этого человека выбрала. Хорошая семья будет, крепкая. И таиться не надо больше ни от своих поселковых, ни от сына.