Сергей Зверев - Танкисты

– Здравствуйте, дедушка, – продолжал улыбаться Алексей. – Откуда идете?

– А ты кто таков, чтобы допросы мне устраивать? – скрипучим старческим голосом проворчал старик, останавливаясь. – Ишь, здравия мне желает. Давненько не виделись!

– Дедушка, а вы что такой неприветливый? – смутился Алексей и перестал улыбаться. – Командиру Красной Армии не рады, что ли?

– А что мне тебе радоваться? Командир какой нашелся. Где она, твоя армия? Ты ее с собой привел? Или один по лесам шатаешься, от людей шарахаешься? Ты назад вон пойди, к речке выйдешь. Там деревня наша, ты глянь на нее, командир.

– Я видел, – вздохнул Алексей. – Сгорела ваша деревня.

– Сгорела. А народу сколько на погост снесли, знаешь? А скажи-ка мне, командир, почему это она сгорела? Мы что, денег на нашу армию жалели? Детей своих не посылали служить, чтобы они учились ратному делу, технику вам новую не давали, оружия не было у вас? Так почему сгорела моя деревня, почему старуха моя померла в огне, а я вот один на белом свете остался? Ответь мне.

– Силен враг, – опустил голову Соколов, обескураженный таким поворотом беседы. – Силен, напал неожиданно, много его. Понимаю. Можешь сердиться и на меня, и на всю нашу армию, только не видел ты, как сражаются красноармейцы, как гибнут, врага сдерживая, как умирают в бою за свою Родину. Не кори, старик, не все так просто.

– Не все так просто, – повторил дед и тоже опустил голову. – Далеко отступили-то? Много землицы русской отдали германцу? До Волги еще не дошли? Москва еще стоит?

– Ни Волги и ни Москвы немцам не видать! – уверенно ответил Алексей. – Собирается армия с силами, резервы подтягивает. Скоро ударим и погоним с нашей земли. Ты, главное, верь, старик.

– Ударите. Ударить вы, может, и ударите, да сколько городов и сел отдали, сколько народу погибло, который вы бросили на произвол судьбы. Врагу отдали. Этих кто вернет? Ладно, лихо было и до этого, ан не погибла Россия. Ты-то чего здесь шатаешься? Из окружения, что ли, выходишь?

– Нет, дед, в разведке я, – решил сказать правду Соколов. – Немцы поблизости есть? Может, наших видел?

– Немцы далеко отсюда. Почти не заходят в наши края. Делать им тут нечего, грабить некого. А вот из села Алексеевского народ проходил с котомками и пожитками. Там, говорят, они всех обобрали. Весь скот и птицу порезали. И наших солдатиков не видать. Наверное, кто выжил, ушли на запад, а кто не смог, того побили. Слышал стрельбу на этой неделе, раза два слышал, но далеко где-то. Может, за Алексеевским даже.

– А сам-то ты где живешь, дедушка?

– Землянку отрыл с внучкой. Мала еще, десяти лет нет, а вон какое пережить угораздило. Погреб был, из него землянку и устроили. Живем пока, а что дальше будет, бог весть.

– А едите вы чего?

– Лес кормит. Запасы сделали, грибов насушили, силки вот пришлось вспомнить, как в детстве делал. Бывает, и поймаешь чего. Да вот еще, – старик тряхнул свой мешок, в котором снова звякнуло, – консервы. Тут в поле танки стоят побитые. И наши, и немецкие. Я ходил, смотрел. В наших ничего нет, сами, видать, голодные отступали. А у немцев в танках и шоколад, и водка ихняя, и консервы, и сигареты. Я успел вот несколько раз сходить. Набрал кое-чего. А потом приехали туда ихние, в черной форме. Стали на буксир свои танки брать да утаскивать. Видать, ремонтировать будут.

– Так там и наши танки есть? – заинтересовался Соколов. – И ты в них лазил? Значит, не сгорели?

– А как же, есть и те, что не сгорели. Дырок в них их пушки понаделали. Танкистов побили, вот и стоят они.

Спрашивать старика о марках танков было, видимо, бессмысленно. Соколов от избытка нахлынувших на него чувств готов был сжать деда в объятиях, но начало разговора у них было не очень душевным, и лейтенант воздержался от излишних чувств. Танки. Несгоревшие танки – это прежде всего патроны и снаряды. Горючее пока есть, повезет – будет и еще. А вот недостаток боезапаса делает из танка просто трактор. Бронированный большой трактор.

– Дедушка, как найти это поле, где танки стоят?

– Да просто. Тут недалече. Вон видишь над лесом верхушка ели виднеется? Вот на нее иди, потом ложбинка небольшая с березой сгоревшей. По ложбинке и до конца. Она тебя на опушку выведет, ну, а там увидишь. Только ты осторожнее, соколик. Немец около танков да в лесочке может быть. И кончится твоя… разведка! Ты один по лесам-то шатаешься или еще с кем?

– Я не шатаюсь, дед, – хмуро возразил Соколов, – а двигаюсь в определенном направлении. Заранее выбранным маршрутом.

– Ну, двигайся, двигайся, – хмуро кивнул старик и закинул на плечо котомку. Он отошел на несколько шагов, потом повернулся и сказал: – Ты не серчай на меня, служивый. Горе у меня, всех на старости лет потерял. Жизни конец, всему конец. А горе – оно, знаешь, глаза застит. Ты мне, главное, скажи, побьем мы германца или не побьем? Или все, кончилась советская страна?

– Побьем, дед! – твердо ответил Соколов. – Можешь не сомневаться. Ты только дождись нас, и мы с товарищами тебе такой дом построим, будет лучше прежнего. И еще заживешь на старости лет…

– Мне не дом, мне домину [5] Устаревшее название гроба. Пошло от обычая у некоторых древних славян покойников хоронить не в земле, а сжигать. Прах ссыпали в горшки и поднимали на высокие столбы, где устраивали небольшую «избушку». Такие столбы стояли вдоль дороги, ведущей в деревню. В некоторых районах вплоть до ХХ века сохранился обычай ставить «избушку» на могиле. надо строить, – прокряхтел старик. – Внукам бы пожить. Ох, сколько восстанавливать придется, сколько всего порушено…

Причитая и ворча, старик пошел между деревьями в сторону сожженной деревни. Алексей подумал, неплохо бы окликнуть старика, узнать, где он живет. Может, из танков удастся достать еду и отнести ему. Они с экипажем двое суток держатся на сухом пайке. Консервов и сухарей хватит еще на несколько дней. Может, своими запасами поделиться со стариком? Но экипажу задание выполнять. Голод не помощник. Тратить время на поиск еды опасно. Да и риск столкнуться с немцами. Риск сорвать задание.

– Прости, старик, – прошептал Соколов и пошел в сторону высокой ели.

Он шел осторожно, стараясь не выходить на открытые участки. Вскоре услышал металлические звуки, стук. Через несколько минут показалась опушка, потянуло дымком. Низко пригибаясь, Алексей добрался до крайних деревьев и присел на корточки за стволом старой березы.

На краю поля стояли два крытых тентами немецких грузовика. Возле них по пояс голые немецкие солдаты плескались водой из железных кружек. Возле одинокой березки горел костер, над ним висел котел. Еще один солдат помешивал в котле большим половником. На дереве висели полотенца и еще один половник. Соколов насчитал шесть солдат. Потом увидел седьмого. Тот с винтовкой на ремне прохаживался возле машин со стороны дороги. Часовой. Должен быть еще один, решил лейтенант и стал искать глазами. Точно, возле двух немецких танков топтался еще один солдат с винтовкой.