Сергей Зверев - Танкисты

– Трудно, товарищи, – вмешался Соколов, решив, что как командир он должен свое веское слово сказать в воспитательных целях. – Трудно, но каждый должен стремиться к этому. Каждый на своем месте, там, где он живет, работает. В мире всегда много хороших людей и много плохих. Просто не всех плохих еще перевоспитали. Понимаете?

– Вы мне вот что скажите, товарищ младший лейтенант. – Омаев вдруг отложил в сторону свою палку и кинжал. – Много хороших и много плохих. Нам в учебной роте тоже политрук говорил об этом. Не бывает, говорил, общества, в котором только хорошие люди или только плохие. А то, говорил, был бы сразу коммунизм или варварское Средневековье. Вот и скажите, а что, в Германии совсем нет хороших людей? Почему у них к власти пришел Гитлер, почему он развязал войну по всей Европе и всех пытается поработить? А где же хорошие люди? Они ведь в Германии должны были быть?

За разговором танкисты не заметили, как в лесу стало светлее. Солнце уже поднялось над горизонтом, запели лесные птицы, затрепетали крыльями в кронах. Соколов посмотрел на наручные часы и вдруг замер. Вместе с ним замолчали и прислушались Бабенко и Омаев. Отчетливо были слышны автоматные очереди. Ветерок дул в сторону поля, на котором стояли подбитые танки, звук относило в сторону, но все равно можно было различить резкие очереди скорострельного «ППШ» и вторящие ему глухие, хлопающие очереди немецких автоматов. «Шмайсеров» было больше. Значит, стреляли не только Логунов и Бочкин. Стреляли и в них. А вот заговорили пулеметы. Один, второй…

– Это наши, – пробормотал Бабенко и вопросительно посмотрел на командира.

Соколов нахмурился, посмотрел по сторонам, но тут же понял, что с винтовками бежать на помощь глупо. Но и оставлять товарищей в беде нельзя. Невозможно.

– Омаев, брезент скатать! – крикнул Алексей и бросился отбрасывать ветки и срубленные деревца, которыми был замаскирован танк. – Бабенко, заводите!

Вскочив на башню, Соколов первым делом соединил кабель ТПУ с разъемом своего шлемофона и принялся готовить пушку. Так, прицел постоянный… плавность хода пушки вверх-вниз есть… башня вращается, укладки… снаряды рассортированы по назначению… осколочные здесь.

– Вперед, Бабенко, на поле! – приказал лейтенант, прижимаясь лицом к мягкому нарамнику перископа и поворачивая командирскую башенку из стороны в сторону. – Омаев! Без команды не стрелять. Я сначала определю, где наши.

– Есть! Пулемет готов! – бойко доложил чеченец.

Бабенко выводил из леса танк очень осторожно, без суеты, боясь порвать изношенные гусеницы. Выведя машину на лесную дорогу, он прибавил скорости, не форсируя двигатель. Дизель «Т‐34» все же был очень шумным. А шли они сейчас к немцам с наветренной стороны. Оставалось надеяться, что те за шумом перестрелки не услышат приближения танка. Соколов подумал, что какое-то немецкое подразделение прибыло на поле и увидело убитых солдат. А может, начальство к немцам прибыло за танками. Он решил, что терять времени не будет и зарядит пушку прямо сейчас осколочным снарядом, и как только танк выйдет из леса и станет понятна позиция, он выстрелит. Эффект должен быть самым подходящим. Пехота при приближении танка прекратит бой и начнет искать укрытие или побежит.

Но тут до слуха донеслись орудийные выстрелы. Соколов замер, потом рывком поднял створки люка башенки и высунул голову наружу. Стреляла танковая пушка. «Пушка немецкого танка! Ах, черт! Откуда там танки? Как же мы так попались!» Он быстро спустился в башню и тут же услышал еще выстрел, потом еще. Стрелял не один немецкий танк. Как минимум два.

– Подкалиберным, – по привычке скомандовал Соколов сам себе, загоняя снаряд в казенник пушки.

Логунов и Бочкин поставили машину за подбитыми «тридцатьчетверками» так, чтобы она не бросалась в глаза со стороны дороги, когда рассветет. Дело спорилось, нужные детали в танках были целы. Работая, Логунов молчал и прислушивался. Война, тем более вторая, быстро учит осторожности. И Коля Бочкин, который держал фонарь и подсвечивал земляку, все время норовил завести разговоры или пуститься в воспоминания. Василий Иванович отвечал односложно, продолжая работать и прислушиваться.

– Стой, Коля, – вдруг сказал он и замер с занесенной рукой, сжимавшей гаечный ключ. – Тихо! Слышишь?

– Что?

– Моторы! – Логунов осторожно, без стука положил на пол гаечный ключ и перебрался на сиденье механика-водителя.

Через открытый люк он стал смотреть наружу. Два немецких грузовика по-прежнему торчали возле леса на обочине дороги. Уже совсем рассвело, щебетали птицы, на лицо через щель люка упал горячий луч солнца. Звук доносился справа, из-за леса. И этот звук сразу напомнил, что идет война, что они с Колькой на территории, занятой врагом, что вон там за кустами шестеро убитых ими немцев. И кто-то едет по проселочной дороге в их сторону. И здесь это могут быть только немцы, и никто больше. Линия фронта была далеко на востоке.

– Может, это наша «семерка»? – тихо предположил за спиной Бочкин. – Может, лейтенант решил сам за нами заехать?

– Нет, у «тридцатьчетверок» звук мотора другой. Проверь-ка, как там нижний люк, открывается?

Когда Бочкин сказал, что нижний люк открыт, Логунов велел ему осторожно выбираться и отползать под днищем танка назад. Стиснув зубы сержант смотрел, как из-за лесочка на дорогу выползает один немецкий танк «Панцер IV», потом второй такой же. За ним шел грузовик без тента, и в кузове были видны головы в глубоких немецких касках. А вот и второй грузовик, и тоже полон солдат. Вся техника остановилась, как назло, возле немецких машин, что стояли тут уже несколько дней. Из первого грузовика вышел офицер, несколько солдат спрыгнули через борт и побежали осматривать машины, кострище.

«Ну, все, – подумал Логунов. – Прищучили нас здесь. Сейчас увидят трупы и кинутся прочесывать местность. Вот мы вляпались с Колькой!» Сержант спустил в люк свой автомат, потом пролез сам, лег между гусениц танка и пополз назад.

– Если они найдут трупы, то полезут сюда, – зашептал Бочкин, стиснув локоть Логунова. – Что делать, Василий Иванович?

– Спокойно, может, еще не сунутся, – попытался успокоить парня Логунов. – Мало ли кто мог убить их солдат.

Договорить он не успел, потому что на дороге поднялись крики, задние борта обоих грузовиков со стуком откинулись, и на дорогу стали выпрыгивать немецкие автоматчики. Они даже не стали строиться, а принялись разворачиваться цепью и под крики своих фельдфебелей двинулись в сторону подбитых танков.

– Ах, суки! – зло зашипел Бочкин, хватая свой трофейный «шмайсер». – Догадались!

– Туда, – толкнул его в сторону ближайшего немецкого танка сержант, – давай быстрее.