Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

— Ты думаешь, что это разумно, бросать вот так машину с опушенным верхом? — спросил Спенсер.

Шери пожала плечами.

— А что такого? Чем скорее нас ограбят, тем лучше.

Они вышли из машины рука об руку и начали взбираться по каменистому склону холма. С вершины им была видна дорога, которую они уже проехали, и дорога, которой им предстояло ехать, петлявшая среди подножий холмов Юры до самой швейцарской границы. Но нигде среди почтенных руин они не обнаружили того заведения, которое искали. Если не считать нескольких любопытствующих, Перуж безлюден — гигантский музейный экспонат времен средневековья.

Шерн указала на городок, приютившийся на холме в нескольких милях дальше.

— Там, наверное, есть люди, — с надеждой предположила она. — И еда. Давай больше не будем терять здесь времени.

— С каких это пор такое место — потеря времени? — запротестовал Спенсер.

— С тех самых, с каких я голодна и хочу в дамскую комнату, кроме того, нам надо придерживаться расписания.

— Ты филистерка.

— Это еще что?

— Точно не знаю. Что–то вроде варварки. Бескультурье. Неспособность наслаждаться реликтами старины.

— Я вовсе не эта самая, — проказливо заявила Шери. — Я невероятно наслаждаюсь тобой.

Спенсер посмотрел на нее с притворным раздражением.

— Никакой души. Просто громадная связка аппетитов. — Он подхватил ее под руку и стал помогать спускаться вниз по склону к машине.

Вспышка света, отраженная стеклом, ударила ему в глаза, когда они были уже почти внизу.

— Должно быть, это Ла Роз, — сказал Спенсер, показывая на далекий автомобиль, быстро одолевавший крутые изгибы горной дороги.

— Но это другая машина, — Шери выглядела удивленной.

— Должно быть, поменял. Ведь это нас надо побыстрее выследить, а не его.

Они потеряли из виду быстро приближавшийся автомобиль, когда дорога завела его за холм неподалеку, а потом он показался снова — темно-зеленый “пежо". Он внезапно замедлил ход, показавшись из–за поворота, и четверть мили двигался осторожно, как охотящийся кот, по направлению к стоящему “рено".

Двое молодых туристов, шедших по холму впереди Шери и Спенсера, были уже внизу и перелезали через невысокую каменную стену, у которой стоял их мотороллер. Внезапным рывком, взревев мотором, натужно сработавшим на низкой скорости, “пежо" рванулся вперед, промчался мимо оставленных машин и исчез за поворотом.

Спенсер и Шери спустились по холму и дошли до своей машины сквозь синюю дымку, оставленную уехавшим мотороллером.

Шери оперлась на дверцу "рено” и принялась вытряхивать камешки из туфли.

— Почему ты так уверен, что в машине был Ла Роз?

Спенсер пожал плечами.

— Зачем же он так быстро умчался?

— Наверное, ребята, карабкавшиеся на стену, спугнули его.

Шери выглядела обеспокоенной.

— Эго был не Ла Роз.

— Почему ты так уверена?

— В “пежо” было два человека.

— Ты разглядела в автомобиле двоих?

— А ты нет?

— Оттуда, где мы стояли? — Спенсер покачал головой. — Нет.

— Купим очки для человека твоих лет... — Шери подмигнула ему, надела туфлю и забралась в машину.

Спенсер сел рядом, вставил ключ зажигания и вдруг задумчиво застыл:

— Если это был не Ла Роз, то кто тогда?

Она взглянула на него с улыбкой.

— Первое, от чего ты должен беречься на такой работе, это ползучая паранойя. Наверное, это была пара туристов, которые подумывали осмотреть развалины, а потом решили, что карабкаться не стоит. А Ла Роз скорее всего припарковался за поворотом в паре миль отсюда или дальше, проклиная нас за задержку.

Спенсер облегченно улыбнулся, запустил двигатель и выкатил автомобиль на дорогу. Не будь он занят машиной и имей возможность посмотреть на лицо Шери, он увидел бы, что оно омрачено заботой.

У Спенсера и Шери ушло меньше пятнадцати минут, чтобы добраться до городка, который они видели с холма у Перужа. За столиком на тенистой террасе кафе Спенсер заказал бутерброды и напнтки. Шери сидела напротив и задумчиво покусывала ноготь безымянного пальца, изучая оживленное движение встревоженными глазами. Тот интерес к еде, что она проявила в Перуже, казалось, исчез.

Когда заказ принесли, она без аппетита откусила кусочек бутерброда, похожего на продолговатую французскую булку, разрезанную вдоль и начиненную сыром и ветчиной. Наконец, она спросила официанта, есть ли в кафе телефон, и, извинившись, выбралась из–за стола.

Спенсер отхлебывал из кружки пиво, с растущим интересом обдумывая ситуацию. Он не сумел, когда Шери вернулась, сдержать своего возбуждения.

— Ведь ты звонила Бишопу? — почти обвиняющим тоном спросил он. Шери ответила коротким кивком и снова взялась за бутерброд. — Ну и что он сказал?

— Беспокоиться не о чем.

— Это он сказал или ты говоришь?

— Это общий вывод.

— Тогда зачем ты звонила Бишопу?

— Просто чтобы увериться.

— Мне кажется, вы оба взволнованы больше, чем хотите показать.

— Ты можешь думать все, что хочешь.

— А если у Ла Роза сломалась машина?

— Он бы украл другую. Он очень изобретателен. Вообще–то он мог сменить машину. Может быть, потому мы и не можем его обнаружить.

— Это я и говорил в Перуже.

— Ну что ж, значит, ты был прав.

— Но ты по-прежнему волнуешься?

— Говорю тебе, нет.

— Почему ты тогда не можешь есть?

— Как я могу есть, когда ты заставляешь меня отвечать на все эти вопросы?

Некоторое время они молча жевали свои бутерброды.

— Знаешь, — сказал Спенсер, — я ведь не обязан продолжать все это. Черт с ним, с Бишопом и газетными сплетнями. Все равно дни моральной распущенности уже в прошлом.

Девушка опустила сэндвич, испытывая облегчение от того, что можно перестать есть пищу, не лезущую в горло.

— О чем ты говоришь?

— Об аморальном поведении! О старичках, сбегающих с несовершеннолетними девушками, как я сделал, судя по бишоповской программе. Раньше это было излюбленным поводом студийных юристов для разрыва контракта. Некоторые из моих близких друзей так и исчезли навечно в мрачном море аморального поведения. Но ведь сейчас все это позади, верно?

— Я не знаю.

— Конечно, откуда тебе знать. Но вот тебе мое слово: чем больше распущенности, тем лучше для пресс-агента. Я ведь жил в прошлом. Я был идиотом, поддавшись бишоповскому шантажу. Если я сейчас выйду из этого скандала, что бы ни дала пресса, это позволит поднять мою плату за картину.

— Тогда вали. Кто тебя держит? — Шери была явно огорчена.

Спенсер не мог ответить. Смешанные чувства отняли у него речь. Шери Уокер, сидящая напротив, не была и вполовину так красива, как множество девушек, с которыми он проводил время в молодости. Но она была доводом, через который он не мог переступить. Если бы он сказал ей об этом, то признал бы тем самым постыдную истину: он оказался еще одним стариком, потерявшим голову из–за девчонки, годящейся ему в дочери.