Альгерд Бахаревич - Белая муха, убийца мужчин

Потом, когда всё закончится и виновные будут наказаны, а герои получат заслуженные награды и скромные компенсации, нас снова пересчитают. Нас посчитают до последнего, четко и строго, и выяснится, что в один прекрасный день в замок, где и так хватало народу, вошло девятнадцать человек. А точнее, десять, так как женщины всё же не совсем люди, не правда ли? Но пока что пассажиры ещё не вышли из автобуса, они ещё несутся навстречу теплому дню, который не предвещает ничего, кроме грозы. Самое время прислушаться к их болтовне, тем более Замок уже появился на горизонте. Ещё минут пятнадцать, и они будут на месте. Женщины преимущественно молчат, мужчины ведут неспешные разговоры. О политике, о культурно-исторических ценностях, о животных, о деньгах и, конечно, о женщинах.

О чём же им ещё говорить? И о чем молчать?

Судя по тому, что в автобусе есть свободные места, экскурсия по недавно отреставрированному замку не пользуется бешеной популярностью. Пассажиры крутятся на сиденьях, их тянет друг к другу, но пока что проклятая порядочность не даёт нормально расслабиться. Эти люди, решившие посвятить свой выходной путешествию в Страну Замков, потратившие деньги, немного, но потратившие, сейчас словно возбуждённые дети на новогодней ёлке, которые убеждены сами и готовы убеждать кого угодно, что оно того стоит. Они улыбаются, они ещё невинны, они ещё не знают, что их ждёт, но уверены, что всё, всё будет хорошо. Что из них получится? Кем они вырастут, поднявшись со своих насиженных пронумерованных мест? Кем войдут в Замок?

Посмотрим.

А лучше послушаем. Замок все ближе. И радио уже приходится перекрикивать, потому что как раз сейчас на весь автобус звучит бодрая композиция, обработка народной песни о Ганне. Песни, которую нельзя ни задушить, ни убить, а можно только дослушать:

Ой крычала Ганна

Ні позна ні рана

Ой гарэла Ганна

На вачах у пана.

Тупая, если задуматься, песня. Не наша. Было в ней что-то искусственное, что-то фальшивое. Но её считали народной, а народное не может быть ни ложным, ни глупым.

Запомни это, читатель.

Издали Замок был похож на огромную, закрывшую глаза и оскалившую зубы голову индейца.

«Вам, наверно, это все неинтересно, — убеждал своего соседа Человек в тёмных очках. — Представляю, как вам смешно, хаха. Вот у вас в Австрии — это замки. Настоящие бурги, аутентичность, с феодальных времен! А у нас? Все фальшивка, имитация!»

Австриец жалостливо улыбался и выставлял вперед ладонь. Он не понимал ни слова. Он хотел углубиться в свою брошюру, которая объясняла ему на местном, достаточно сердитом диалекте английского языка, что Беларусь стала членом ЮНЕСКО в 1954 году и что национальным животным этой страны является бизон. Кроме того, брошюра сообщала, что сохранение исторического наследия — это обязанность каждого гражданина и важнейшая государственная забота.

Австриец не знал, что такое ЮНЕСКО. Он приехал сюда, чтобы найти какую-нибудь недорогую русскую женщину и привезти её домой до наступления зимних холодов. Зимние холода его пугали. Рассказывали, что когда-то здесь замерзали живьем целые армии. Австриец был впечатлительным человеком — вот и сейчас, в самый разгар лета, сидя в этом автобусе, где постоянно играло оглушительное радио, а человек рядом с ним трещал, как бразильский футбольный комментатор, австриец представлял себе бесконечную череду ледяных солдат, замерших вдоль дороги. Солдат, которых засыпает дикая славянская метель. А недорогие женщины, которых хотели спасти эти воины, бегают полуголые по снегу, хохочут и гоняют бизонов. И каждая знает, что в 1954 году их страна вступила в это загадочное ЮНЕСКО.

Женщину он, кажется, нашёл — только о стоимости пока не договорился. И она, не сказав ему ни «да», ни «нет», отправила его сюда. Объявила, что ему нужно обязательно съездить в их беларусский замок, иначе она обидится. ЮНЕСКО — сказала она, подняв кверху палец. Что всё же значат эти шесть больших, как православные купола, букв? — раздраженно думал Австриец. И как их могли туда взять, в это ЮНЕСКО, с их бизонами, с их холодами, их ужасным алфавитом? И что, ради всего святого, хочет от меня этот надоедливый сосед, у которого так неприятно пахнет изо рта?

А Человек в очках не оставлял его в покое. Он говорил по-беларусски, но австриец этого не знал. Человек в темных очках вопил ему на ухо, перекрикивая радио: «Они говорят: Страна Замков! Не видели? Так и пишут: Беларусь — Страна Замков! Ха-ха».

«Ха-ха», — повторил умоляюще Австриец, снова выставив перед собой ладонь — но тщетно.

«Страна Замков! — презрительно крякнул его неумолкающий сосед. — А их тут раз-два и… Ну Мир, ну Несвиж, ещё парочка, ну и этот, куда мы едем, не хочу называть… Всё. Говорю вам: реально всё! Да и то, сейчас увидите — после реставраторов там живого места не осталось. Не замок, а, извините, жертва аборта!»

Он победно оглянулся и обвёл глазами других пассажиров, которые старательно делали вид, что не слушают.

«Так а чего ты на экскурсию едешь, если жертва? — наконец лениво спросил кто-то сзади. — Сидел бы дома».

«Вот народ, всё бы своё обсирать, не могу…» — сразу же сказала какая-то женщина в зелёном, не отрывая взгляда от окна.

Над замком висела туча, проткнутая тонким лучом солнца. И луч опускался к самой замковой башне, и там, где он прикасался к ней, переливалось странное свечение.

«А я горжусь нашей страной», — тонким голосом сказал Человек со значком и поднялся с места. Кто-то зааплодировал, иронично, медленно, с оттяжкой.

«Вы у Австрийца спросите!» — Человек в очках показал пальцем на своего соседа, который сейчас вынужден был жалостливо улыбаться всему автобусу. Австрийца внимательно разглядели, кто-то даже оглянулся, чтобы пожать ему руку.

«А что этот Австрияк? Его дедуля здесь, видать, в своё время наделал делов, — сказал Мужчина с усами, о котором с точностью можно сказать, что у него есть дача в посёлке для отставных военных. — Австрийцы тоже в вермахте служили, забыли, а? Ещё и добровольцами записывались. Семьдесят лет родину после них отреставрировать не можем. А что, не так? Пусть расскажет».

«Господа! — укоризненно проговорила Женщина из турбюро, которая сидела у дверей. — Господа, вы же взрослые люди! Мы уже почти приехали!»

Темно-красные стены, забытые на желтом холме, тени на них, быстрые, бесшумные, как монахи, которые подобрав полы и опустив капюшоны торопливо прошмыгивают возле самой земли. Говорят, они прожили вместе уже шестьсот лет: этот замок, эта туча, это солнце.

Где-то мы такое уже видели. В каком-то научно-популярном сне.

«Девушка, а вы одна едете? — наклонился к молчаливой женщине в белом веселый, пёстро одетый бородатый Блондин, который смотрел на неё всю дорогу. — Давайте я ваш рюкзак…»