Владимир Першанин - Рельсовая война. Спецназ 43-го года

Пленный довольно подробно описал новое орудие массой почти вдвое легче прежней 88-миллиметровки и сообщил, что для быстрой транспортировки орудий и расчётов получены также полугусеничные тягачи «Краус» с высокой проходимостью.

– Вы меня всё равно расстреляете, – вдруг с отчаянием в голосе проговорил артиллерист. – Русские убивают всех пленных немцев.

– Под Сталинградом сдались в плен сто с лишним тысяч и никого из них не расстреляли, – сказал Журавлёв. – За исключением нескольких палачей-эсэсовцев.

– Из этих ста тысяч до весны дожили меньше половины…

– Ну а как общий настрой в вашем полку? – перевёл разговор на другую тему комиссар Аркадий Зелинский.

– Нормальный настрой, – с вызовом ответил солдат. – Мы верим в фюрера. Выпущены новые танки, которые гораздо мощнее ваших «тридцатьчетвёрок», новые самолёты. Сталинград – всего лишь досадный эпизод в победоносной войне, и скоро вы это почувствуете.

У пленного началась истерика. Но, цепляясь за жизнь, он снова стал давать показания, подробно рассказав об обстановке на берегу Ла-Манша, описал новые самолёты, а затем сник.

Артиллериста расстреляли в овраге, забросав тело валежником. Было опасно держать в отряде молодого, физически крепкого вражеского солдата.

Группа бойцов во главе с капитаном Кондратьевым терпеливо ждала в засаде сигнала с разъезда. Там дежурили партизаны из отряда Павла Коробова «Смерть фашизму». Уже пропустили несколько эшелонов, дожидаясь состава с танками. Дорога была загружена, и, несмотря на чёткий распорядок движения, немецкие эшелоны нередко простаивали на разъезде час или два, пропуская встречные поезда.

Наконец появился связной, который соскочил со взмыленного коня и торопливо доложил Фёдору Кондратьеву:

– Товарищ капитан, эшелон с танками приближается. Машин тридцать, не меньше, грузовики, вагоны с солдатнёй. Ну и, конечно, зенитная охрана на двух платформах.

– Состав уже покинул разъезд? – уточнил Кондратьев.

– Нет, стоит пока. Видно, встречного ждёт.

Вскоре прошёл встречный. Это был санитарный эшелон с красными крестами на крышах. Длинный состав провожали со злорадством – в глубокий тыл везли тяжело раненных. Паша Шестаков прикинул количество вагонов и объявил:

– Битых фрицев не меньше тысячи увозят. Нахлебались войны под завязку, может, некоторые поумнеют.

– Тыщи не будет, – авторитетно заявил Афанасий Рымзин. – Это не наш товарняк, где людей, как селёдку, набивают. Фрицы своих раненых в мягких вагонах вывозят, со всеми удобствами.

– Рвануть бы этих недобитков!

– Воздух, – раздалась негромкая команда наблюдателя.

Вся группа прижалась к земле. На высоте пятисот метров над дорогой шёл самолёт-разведчик «Хеншель-126» с оранжевым капотом и чёрно-белым крестом поперёк фюзеляжа. Крыло, поднятое над корпусом, торчавшее шасси и небольшая скорость не производили грозного впечатления. Эти разведчики действовали в основном в тылу.

Но два пулемёта и бомбовая нагрузка в 150 килограммов делали «Хеншель» опасным противником. Пилот заметил ещё одного связного, скакавшего на коне через лес, и обстрелял его из пулемёта. Связной, расторопный парень, направил коня в гущу молодых деревьев и затаился среди сосен. «Хеншель» сделал круг, сбросил несколько мелких авиабомб и снова продолжил патрулирование железной дороги.

Через десяток минут появился связной, сумевший уйти от «Хеншеля», и возбуждённо доложил Кондратьеву:

– На переезде ещё один эшелон с танками. Штук сорок насчитали, не меньше. Не иначе танковую бригаду фрицы перебрасывают.

Сапёры в группе капитана Кондратьева имели в запасе несколько мин, но удастся ли их применить? Если немцы перебрасывают такое количество бронетехники, то и охрана будет усилена. Даже авиацию привлекли, и снова прошла дрезина с патрулём.

Эшелоны с танками пустят с коротким промежутком. Сначала пройдёт один, а затем, убедившись в безопасности, двинется второй состав. Эх, рвануть бы оба состава – семьдесят танков уделать, это удар похлеще нефтебазы будет.

Придвинулся поближе старший лейтенант Трунов Леонид, недавно переброшенный в отряд вместе с несколькими сапёрами и врачом-хирургом. Горячо и быстро заговорил, дыша в ухо:

– Нельзя такую добычу упускать. Семь десятков танков, особенно если там «тигры» и усиленные Т-4, на передовой дел натворят. Это же целый полк прорыва.

– Угомонись, – оборвал его Фёдор Кондратьев, что-то напряжённо прикидывающий. – Нас всего двадцать пять человек и два десятка партизан из отряда Коробова. На лошадях в атаку идти?

Николай Мальцев вместе со снайпером Грицевичем тоже наблюдал за дорогой. Лейтенант догадался, о чём идёт речь, и отрицательно покачал головой:

– Два эшелона друг за другом немцы не пустят. Дождутся, пока один пройдёт, снова прощупают путь, и лишь тогда второй состав с танками двинется.

– А может, они два эшелона сосредоточили, чтобы сразу весь полк после проверки пути протолкнуть? – предположил Кондратьев.

Проведённые за последнее время разведывательные мероприятия показывали, что в мае резко увеличилось количество воинских эшелонов, идущих к линии фронта. В обстановке глубокой секретности к месту будущего наступления по личному распоряжению Гитлера была переброшена 10-я танковая бригада, имевшая в своём составе около двухсот новейших танков «пантера». В сражении под Курском она должна была сыграть роль тарана.

Гитлер возлагал на эти танки большие надежды. Даже начало операции «Цитадель» было отодвинуто на несколько недель, пока полностью не сформировали бригаду. Правда, спешка сыграла отрицательную роль. В техническом отношении первая партия «пантер» имела много недоработок. Достаточно сказать, что при выдвижении бригады к передовой линии четверть машин вышли из строя из-за повреждений технического характера.

Позже эти недостатки были устранены, а, по оценкам специалистов, «пантера» считалась лучшим немецким танком Второй мировой войны. В этой машине использовалось немало технических новшеств. Рациональная форма корпуса и башни были позаимствованы у советской «тридцатьчетвёрки». Лобовая броня «пантеры» достигала 100 миллиметров (бортовая – 80), а 75-миллиметровая удлинённая пушка пробивала на расстоянии километра броню толщиной 130 миллиметров.

Неудивительно, что за два года было выпущено около 6 тысяч «пантер» (для сравнения, самый массовый танк вермахта Т-4 выпускался восемь лет, и в войска было поставлено 9500 танков). Мощная скоростная «пантера» уверенно занимала ведущее место в системе панцерваффе, но развернуться в полную силу не успела.

Об этом танке в мае сорок третьего года известно было немного. Больше были известны тяжёлый Т-6 («тигр»), усовершенствованные танки Т-4 с пушкой, способной пробить за километр 110 миллиметров брони, и самоходка-монстр «фердинанд» с 200-миллиметровой бронёй и 88-миллиметровым орудием (кстати, «фердинандов» было выпущено всего 120 машин).