Евгений Сухов - Запад в огне

Бандеровец ступил на шаткую лестницу и, преодолев две ступени, поднялся в кузов.

— К кабине давай! — скомандовал сержант и, строго глянув на бандеровца, предупредил: — Шуток я не понимаю. Предупреждать больше не стану, получишь пулю в лоб, если что не так… Как и твой приятель.

— Разместились? — заглянул в кузов Ивашов.

— Так точно, товарищ младший лейтенант, — охотно отозвался Захарчук.

Натолкнувшись на взгляд бандеровца: холодный и враждебный, Ивашов хмыкнул и скрылся в кабине.

Двигатель затрясло, кузов залихорадило, под ногами, раздирая душу, заскрежетала коробка передач, и полуторка покатила по селу, собирая по дороге все имеющиеся колдобины, ямы и прочие неровности, каковых в сельской глубинке бывает изрядно. Пассажиров, разместившихся вдоль бортов, швыряло по сторонам, но никто не жаловался, осознавая, что в большей степени виноваты разбитые войной дороги. Это все-таки лучше, чем топать на своих двоих.

Выехали за село, затем оставили позади несколько хуторов, и дальше широко потянулись озимые поля, чередующиеся небольшими кустарниковыми зарослями. Впереди показалась узенькая речушка — светлая, звенящая, густо заросшая по берегам высокой сочной травой. Через нее был переброшен дощатый мосток, водитель лишь едва замедлил движение, прикидывая, а выдержит ли хлипкий настил, и, убедившись в его прочности, прибавил скорость. Колеса весело застучали по доскам, отбивая рваную дробь. И когда мосток оказался позади, Ивашов почувствовал облегчение. Пронесло!

Далее начиналась густая чаща, обширным фронтом уходящая за горизонт. На границе леса и поля, на равном расстоянии друг от друга, стояли три хаты с небольшими хозяйскими строениями.

Автомобиль вдруг дернулся, потом простуженно чихнул и замедлил движение.

— Так его растак!.. — грубовато выругался шофер. — Ну, говорил же, что этот двигатель когда-нибудь накроется! — негодовал он, выходя из кабины. — Так оно и случилось! Двигатель давно перебрать нужно было, я ведь на этой «ласточке» до Берлина рассчитывал докатить! Сколько раз она меня от верной смерти спасала.

— Это надолго? Нам ведь еще далеко ехать, — тоже спрыгнул на траву Ивашов.

— А кто его знает, товарищ младший лейтенант. Может, удастся своими силами починить, а может, и нет. Тут ведь такое дело… Та-ак, глянем, что у нас там…

Бойцы, воспользовавшись неожиданным перекуром, дружно повытаскивали из вещмешков кисеты, ловко посворачивали цигарки. Не трясет, не пылит, так чего же не подымить. Бандеровец с надеждой посматривал на лес. Догадаться о его мыслях было несложно.

Проявив снисхождение, кто-то из бойцов свернул ему «козью ножку», запалил и сунул в уголок рта. Благодарно кивнув, бандеровец задымил вместе с остальными.

Водитель сунул голову под капот и что-то изучал с удручающим видом, а потом, постигнув тайну, вынес бесповоротный и неутешительный вердикт:

— Все! Доездилась моя голубушка! Поизносилась! Дальше не поедет! Баста! Нужно ждать помощи. Видно, до Берлина мне придется на другом транспорте добираться.

— Видно, на танке в Берлин поедешь, — сострил кто-то из бойцов.

— Твои слова да богу в уши, — охотно откликнулся водитель.

— Куда же мы с бандеровцем, товарищ младший лейтенант? Через лес, что ли? — посетовал Захарчук.

— Если потребуется, так и через лес… А там что за хаты? — показал Ивашов на избы, стоящие вдоль дороги.

— Куркуль какой-то живет, уж больно у него хозяйство прибранное.

— Двигаем туда… Чего ты тут стоишь? — прикрикнул он на шофера, топтавшегося в нерешительности. — Никуда твой грузовик теперь не денется.

Тот с громким стуком захлопнул капот, привернул его медной проволокой к какой-то приваренной железяке и заторопился за младшим лейтенантом, бойко зашагавшим по пустынной дороге. Впереди, чувствуя приближение незваных гостей, громко затявкал мохнатый пес, поглядывающий сквозь изгородь. Ему в ответ остервенелым харкающим лаем отозвался другой, в истерике кидавшийся на слабенький плетень.

Подошли к первой избе. На фасаде пара окон с резными наличниками. Сено собрано в аккуратные островерхие копны, которые были укреплены длинными жердями. Хозяйство здесь было небогатое, но достаток кое-какой имелся: при-усадебный участок с несколькими дворовыми постройками, небольшой амбар, а еще хлев, откуда раздавалось продолжительное мычание. Из сарая выглядывала озороватая ребячья физиономия, а вот хозяева, по известной им одним причине, не спешили выходить во двор.

— Хозяин, — громко прокричал Ивашов, — чего ты там запрятался! Встречай гостей!

Еще через минуту на порог вышел кряжистый босой украинец в длинной белой рубахе и в затертом галифе с лампасами.

— Чего-то спросить хотели или как? — настороженно спросил он.

— Хозяин, у нас тут машина сломалась. Не с руки нам через лес с арестантом топать, — кивнул Ивашов на бандеровца, стоявшего в окружении бойцов. — За постой отблагодарим, как полагается, чаем, харчами. Тушенка имеется. Не прогонишь?

— Проходьте, — после глубокомысленной паузы разрешил хозяин. — Там крючок на калитке, вы его скиньте. А потом не забудьте снова накинуть, у нас тут озоруют.

Прошли во двор. Из дома выскочила привлекательная женщина средних лет в длинном цветастом платье и в платке, подвязанном под самым подбородком тугим узлом.

— Проходьте, гости дорогие! Проходьте, — засуетилась женщина. — А ты молчи! — прикрикнула она на вновь зарычавшую собаку. Нечего тут у меня. Разбрехался!

Приступок у избы был глиняный, невысокий, аккуратно очерченный небольшими белыми камешками. Узкая дверь из тонких березовых досок.

Прошли в темные сени и дальше в горницу с настеленным дощатым полом. На столе тускло тлела керосиновая лампа, пуская узкую колыхающуюся копоть к потолку. В красном углу, как и повсеместно в этой области, висела икона в серебряном окладе, перед которой догорал огарок восковой свечи. Обстановка в горнице скудная — главным украшением избы был длинный стол, сбитый из каких-то дорогих сортов дерева, и стулья с высокими спинками, аккуратно расставленные по обе стороны. Мебель в избе была старая, но крепкая. По внешнему виду очень дорогая, не иначе перепавшая хозяевам из разграбленных поместий.

Не бог весь, конечно, какое жилище, но, по нынешним меркам, в нем можно жить вполне комфортно.

Не дожидаясь приглашения, гости расположились по-свойски за столом, громко зашаркав стульями. Развязав вещевой мешок, младший лейтенант Ивашов вытащил из него краюху хлеба и три банки тушенки.

— Это тебе, хозяин, за постой. Местечко-то у тебя найдется для ночлега? — Разглядев на лице мужика неподдельное сомнение, заверил: — Ты не переживай, нам много не нужно, кинешь на пол какую-нибудь рогожу, и достаточно. Мы люди привычные.