Андрей Воронин - Инкассатор. Пуля всегда права

Они чокнулись и выпили свои стаканы до дна.

И тут Филатов сделал очередную ошибку, которую потом долго не мог себе простить. Он расслабился.

— Я, Юрочка, не могу сказать, что не любила своего мужа. Когда мы с Васей поженились, он тоже был… как смерч. Первый год. Ну, потом — сам понимаешь. Он из командировок не вылезал, все свои дороги строил, я тоже была вся в работе. Так что семья осталась, а любовь прошла. Это объективно. Костик родился, это нас объединило сильней, чем постель. А когда начался бизнес, мы совсем друг к другу охладели, хоть теперь Василий был всегда под боком. Просто исполняли супружеские обязанности… Раз в неделю. У него есть любовница, да и я не святая. В общем, нормальная российская семья. Только грустно от этого делается. Я не о таком мечтала. Налей, — Юлия протянула стакан. — И тут появился ты, Ты с большой буквы. Весь в крови, в грязи… Ты уж прости, я про тебя знаю больше, чем ты думаешь. Мне далеко не все равно, кому доверить единственного сына.

Юлия поставила пустой стакан на тумбочку, изогнулась, как кошка, и устроилась головой на коленях изрядно захмелевшего Филатова. В голове слегка гудело, все тело охватила приятная истома.

— Нет, герой войны с несправедливостью Юрий Филатов, ты не прав в одном, отказываясь мочить всяких сволочей. В чем? Да в том, что ты просто боишься отвечать на том свете, не на этом, а на том. Не возражай, ты этого боишься, пусть и подсознательно. А ведь отвечать не придется, потому что это Он, — Юлия показала пальцем вверх, — нанял тебя для этой войны. Тебя коробит слово «нанял»? Я понимаю. Но это так. Тебе заплачено!

Филатов слушал ее все с большим изумлением. Он чувствовал, что женщина немного пьяна, но то, что она говорила, каким голосом она это говорила и какое лицо у нее при этом было, наводило на мысль, что она пророчествует. Он помотал головой, стараясь отрешиться от ее голоса, сковывающего волю, сжимающего сознание в раскаленную точку. Потом плеснул в свой стакан коньяку (его еще много оставалось в литровом штофе), выпил и постарался отвлечься от того, что происходило, уйти из этой комнаты, хотя бы мыслью… Он вспомнил, что сегодня не успел позавтракать, про обед и речи не шло, что, когда он ехал сюда, пустой желудок сердито урчал… И тут Юлия заговорила опять:

— Ты спросишь, чем тебе заплачено Всевышним? Да просто: тем, что ты такой, какой есть, — обыкновенный маленький сверхчеловек!! У тебя есть две вещи, которые мало у кого встречаются вместе: свобода и сила. Вдумайся! Ты когда-нибудь изменял своим принципам? Никогда. Это ли не есть свобода? Не сила делает тебя свободным, а дух. Сила же твоя просто инструмент… И ты очень хорошо им пользуешься. Ты мастер, Филатов. Ты великий мастер. Давай выпьем.

— Может, не стоит, Юля? — спросил Филатов, сохранивший остатки здравого смысла.

— Нет, Юрик, выпьем. У меня тост есть.

Десантник поднялся на ноги и почувствовал, что его слегка повело. И все-таки ментальную мощь женщины он преодолеть не смог.

— По полному наливай, Филатов, по полному!

Юрий умудрился не расплескать коньяк, рука же Юлии, принявшей от него стакан, была на удивление твердой.

— За жизнь, — коротко произнесла она и, не дожидаясь, пока Филатов поднесет стакан к губам, осушила свой в несколько глотков. Десантник последовал ее примеру.

Они долго молчали. Филатов подошел к окну, раздвинул шторы и смотрел на освещенную фонарями улицу. В его голове царил полный кавардак. По улице стремительно с ревом сирены промчалась милицейская машина, вслед за которой спешила карета «Скорой помощи». Визжа покрышками, они скрылись за поворотом.

«За жизнь… — подумал десантник. — Вот тебе и жизнь. Всяка тварь Бога славит… На воздух хочу», — он попытался открыть окно, но у него ничего не вышло. Навалилась слабость, он вынужден был сесть в кресло.

В голове пронеслись бессвязные мысли: «Автопилот начнется по графику… Хорошо тут. Спокойно. И безопасно. Тепло. Но воздуха не хватает…»

Сквозь подбирающуюся дрему до него добрался голос Юлии:

— А теперь, Юрий, ответь мне: ты сделаешь то, о чем просил Васнецов?

— Мы пойдем другим путем, — пробормотал десантник и вырубился, так и не услышав настойчивого пения мобильного телефона.

Гуссейн почивал на лаврах. Пять дней назад, когда он отдал команду похитить мальчишку, у него были еще сомнения на предмет того, правильно ли он поступает и не проще ли «наехать» на «компаньонов». Но дело повернулось самым неожиданным образом — компаньоны сами подставились, как последние лохи.

Утром в четверг Гуссейн, как обычно, лежал на тахте, вел неспешный разговор с выписанным из Узбекистана поэтом и ждал завтрака. Эти дни он решил провести в своем «бункере» — так назывался оборудованный на заброшенном заводе схрон, в одном из помещений которого держали и Костю. Внезапно дверь отворилась и на пороге возник Гарик.

— Падишах, — сказал он возбужденно, — я могу говорить?

Гуссейн взмахом руки отпустил поэта, который, поклонившись, удалился.

— Говори, где пожар, что случилось… Нет покоя на свете… — он все еще был в расслабленном состоянии после беседы с поэтом, которая, как он считал, способствует утреннему аппетиту и последующему пищеварению.

— Васнецова убили.

Гуссейн приподнялся на тахте:

— Когда?

— Вчера, около десяти утра.

— Почему только сейчас я это узнаю? — угрожающе спросил он.

— Мне только что перезвонил тот капитан из ментовского штаба, которому мы платим…

— Мы что ему, мало платим?

— Много платим, падишах, много. Но он сам только сегодня узнал.

— Ладно. Кто ж его, бедного-несчастного, угробил?

— Да понятно кто. Компаньоны!

— Это официальная версия?

— Нет, падишах. Официальной версии пока нет. Его жена, которую тоже ранили слегка, утверждает, что понятия не имеет, кто послал киллера. Кстати, про похищение сына она тоже ни слова не сказала. Странно, не так ли?

— Гарик, когда ты начнешь разбираться в людях? Ну что ей толку, если она поднимет ментов? В этом был смысл, когда пацан был у этих…

— Боровикова и Садальского, — услужливо подсказал визирь.

— Да, у этих… А теперь что? Где будут его искать менты? В стопятидесятимиллионной России? В Чечне? В Казахстане, шайтан тебя побери? А может, на Луне? Она ждет, что мы сами выйдем на связь и сделаем свои предложения. Но мы спешить не будем. Зачем спешить? Подождем. Эти козлы должны сами ко мне прийти.

— Падишах, но права на эту фирму сейчас, наверное, у вдовы… — осмелился подать голос Гарик.

— Ты часто видел строптивых вдов, визирь? И чему только я тебя учил? Вообще ни черта не рубишь! Ну, дадим ей откупного, она и не дернется. Тем более что ее сын — вот он, за стеночкой. Да, кстати, надо показать ему наше благоволение, чтобы матушке рассказал, как мы тут с ним хорошо обращались. Вели подавать завтрак и пригласи нашего юного гостя разделить с нами трапезу.