Андрей Воронин - Хранитель света

«Прерогативой, — мысленно повторил Денис. — Сорбонна — это тебе не хрен собачий…» Вслух он этого, разумеется, не сказал.

— Кроме того, — продолжала Даша, — мы все-таки грабим не какого-то абстрактного банкира, а моего родного отца. Я знаю противника лучше, чем кто бы то ни было, и уж наверняка лучше, чем ты. И вообще, я что-то не пойму — ты что, недоволен? Может быть, я уязвила твою мужскую гордость?

— Да нет, почему же. Все нормально. Мамочка лучше знает, да?

Даша смерила его долгим пристальным взглядом. Дэн смотрел прямо перед собой и не мог видеть ее, но он физически ощущал этот тяжелый, давящий взгляд. Да, за последние сутки все изменилось до неузнаваемости, и теперь Даша становилась прежней только время от времени. А может, она только притворялась прежней, чтобы легче было манипулировать им, Денисом…

— Да, — сказала она, — мамочка знает лучше. А разве нет? Ведь ты же именно этого хотел. Ну, скажи, что я не права! Молчишь? Вот и помалкивай.

Денис не стал молчать.

— Слушай, — сказал он, — ты как-то странно себя ведешь. Ты что, считаешь, что купила меня?

— Следи за дорогой и не городи чепухи! Ты абсолютно свободен, я тебе уже об этом говорила. Но если хочешь оставаться со мной, изволь прислушиваться к голосу рассудка.

— Твоего рассудка.

Дэн резко утопил педаль газа и обогнал «Мерседес» с немецкими номерами, опасно проскочив под самым носом у встречного грузовика. Сильный порыв бокового ветра качнул легкий кабриолет и, ворвавшись в открытое окно, взметнул вверх Дашины волосы.

— Именно моего, — сказала Даша, нетерпеливым жестом отбрасывая волосы с лица. — Чьего же еще? Впрочем, я согласна послушать, что говорит твой рассудок, но ты почему-то держишь это в секрете. Все, что ты говоришь, сводится к одному: я тебя люблю, не хочу портить тебе жизнь и поэтому обязан уйти. А сам никуда не уходишь… С чего бы это?

— От тебя трудно уйти, — сказал Денис.

— Ты это уже говорил… Сделать решительный шаг всегда трудно, в какую бы сторону ты ни направлялся. Правда, мне мой шаг сделать было все-таки легче, потому что папочку я люблю не так, как тебя.

— А как ты меня любишь? — неожиданно для себя самого спросил Денис. — Как игрушку? Как свою собственность?

Как ни странно, Даша не обиделась.

— Конечно, — сказала она. — Любовь без ревности — просто чья-то глупая выдумка. А ревность и жадность — одно и то же, и выражаются они одинаково: руки прочь от моей собственности! Это мое, ни с кем не буду делиться… Так что ты — моя собственность, и ничья больше. И я, как хорошая хозяйка, намерена о своей собственности как следует позаботиться. Кстати, это не должно мешать тебе заботиться о твоей собственности — то есть обо мне. В данный момент твоя собственность хочет омаров и много шампанского. Как бы нам это устроить?

Устроить это Дэну было совсем несложно — он давно уже научился устраивать все именно так, как хотела его принцесса. Как и было велено, он загнал машину на мойку, где ее за десять минут привели в божеский вид, а потом повез Дашу в ресторан, благо уже вечерело. После ресторана за руль снова сел он, потому что, выпив шампанского, Даша водила машину так, словно сидела не за рулем настоящего автомобиля, а гоняла по виртуальным трассам на компьютерном симуляторе, не взирая на препятствия.

Правда, сам он тоже был хорош — уж очень нервные выдались сутки, чтобы после всего пережитого Денис мог спокойно смотреть на пузырьки в бокале с шампанским. И он глотнул этих пузырьков раз, другой, третий и в результате изрядно наглотался. К счастью, полиция их не остановила и до дому они добрались без происшествий, никого не сбив и ничего не сломав. Правда, загоняя машину, Денис не рассчитал расстояние, и в самый последний момент, когда заблокированные резким торможением колеса с громким шорохом впились протектором в шершавый бетон подъездной дорожки, округлый лакированный бампер все-таки ударил в ворота гаража, как в большой железный бубен.

— Черт, — сказал в наступившей тишине Денис, подавив желание высказаться покрепче. — Только этого не хватало!

Даша пьяно хихикнула. Под воздействием шампанского она, похоже, напрочь позабыла о собственных финансовых проблемах; ей, наверное, казалось, что все идет как прежде и что оплатить ремонт помятой спортивной тачки для нее, дочери миллионера, — раз плюнуть.

Денис немного сдал назад и выбрался из машины, проклиная себя за неосторожность. Битая тачка — это уже не тачка, вмятина на капоте понижает статус владельца на порядок, а то и на два. Здесь вам не российская глубинка, здесь на металлоломе ездить не принято…

Он обошел машину спереди и заглянул в зазор между бампером и гаражными воротами. На воротах появилась характерная вмятина, бампер треснул, поцарапался, а пластина с номерным знаком вывалилась из пластикового зажима и лежала на земле. В сущности, повреждения были пустяковые, в каком-нибудь московском гараже их устранили бы за час и взяли за ремонт ерунду, но здесь не Москва, а чертова Бельгия, чтоб ей ни дна ни покрышки!

— Твою мать, — не удержавшись, выругался Денис. Сказал он это, естественно, по-русски, потому что иностранные ругательства всегда казались ему пресными и лишенными настоящей эмоциональной окраски. — Ну что за невезуха, блин!

— Ну чего ты вопишь на весь квартал? — спросила Даша, неуверенно выбираясь из машины и тоже заглядывая в щель между бампером и воротами. — Да-а, повреждение… Слушай, плюнь ты на эту чепуху! Скоро я тебе «Порше» куплю. Хочешь «Порше»? Красный, как полагается молодому миллионеру…

Денис наклонился и поднял номер, борясь с внезапно нахлынувшим желанием съездить этой пыльной жестянкой Даше по щеке. То-то удивилась бы, наверное! Ведь ее, принцессу, в жизни никто пальцем не тронул…

Он все еще боролся со скотской стороной своей натуры, которая в моменты нервного напряжения неизменно начинала лезть наружу, когда со стороны улицы вдруг прозвучал незнакомый мужской голос:

— Добрый вечер. Извините, я знаю, что здесь так не принято, но мне показалось, что вы говорили по-русски, а я ужасно соскучился по землякам.

Денис даже не сразу понял, почему так вытянулось и побледнело лицо Даши. Человек, который к ним обратился, внешность имел самую заурядную и даже приятную: высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти — сорока, с некрасивым, но располагающим лицом. Одет он был без затей — в линялые джинсы, кроссовки и маечку не первой молодости, на левом запястье тускло поблескивали простенькие часы, в правом кармане джинсов сквозь вытертую добела ткань рельефно проступала зажигалка. Незнакомец смущенно улыбался, сознавая всю неловкость своего положения: здесь, в сердце цивилизации, действительно было не принято приставать на улице к незнакомым людям, и он это прекрасно знал. Видно, и впрямь соскучился по землякам — спит и видит, бедняга, с кем бы раздавить бутылочку белой под соленый огурец пополам с душевным разговором…