Григорий Шепелев - Охота на поросёнка

Посетителей в баре было не много, так как он входил в тройку самых дорогих баров Москвы. Халдей заказал португальский ром. Вадим — пиво. Сидя за столиком, они вновь прошлись парой матерных фраз по Гамиэляну, потом умолкли. Халдей воззрился на женщин, сидевших около барной стойки. Вадим ушёл в свои мысли. Тут принесли напитки. Приложившись к бокалу, Вадим поставил его, уставился на Халдея.

— Халдей!

— Ну что?

— Ты с Гамиэляна уже на тёлок переключился?

Не ответив, Халдей достал сигарету и закурил. Действительно, он о Гамиэляне уже не думал. Вадим досадовал.

— Халдей, надо хотя бы с теми двумя ублюдками разобраться!

— Так ты у них полчаса сидел, и не разобрался?

— Да, я сидел у них полчаса, внимательно наблюдал и понял одно: нам за эти восемьсот косарей придётся махаться! Я не уверен, что и Кирилл готов их отдать, а с его дружком вообще всё ясно. Он чеху вынул мозги, считай, ни за что, по ментам стрелял, как по зайцам. Короче, будут проблемы. Это верняк, Халдей!

— Ну, и дальше что? — раздраженно дёрнул плечом Халдей, — ведь это была твоя инициатива — рубить бабло с этих дураков. Если есть проблемы — решай.

Вадим хотел что-то возразить, но, видимо, передумал. С волчьей тоской оглядевшись по сторонам, он проговорил:

— Мне плохо. Мне очень плохо сегодня.

— Да, ты что-то расклеился, — подтвердил Халдей, — это видно. Может быть, тебе герыч полировать не водкой, а клеем? Некоторые угарно кайфуют от этой темы. Пакет на голову, и вперёд!

— Халдей, ты дурак! И галстук у тебя пошлый.

Выдохнув дым, Халдей отпил из бокала.

— Значит, ты думаешь, он — безбашенный?

— Кто?

— Ну, этот, второй. Я, в принципе, знаю, что ты мне скажешь, я в другом смысле спрашиваю.

— В каком?

— Нельзя его натравить на Гамиэляна?

Этот вопрос Вадима ошеломил.

— Халдей! Ты что заболел? Я Гамиэляна сам продырявлю в пяти местах.

— Зачем тебе это надо?

Вадим, судя по его взгляду, ещё сильнее запутался.

— Ты о чём, Халдей? Объясни.

— О том, что он прав. Если мы его мочканём, это будет грубо против всех правил. И, вероятно, против всех интересов. Не точно, но вероятно — я до конца не понял, с кем у него какие дела. Убрать его без свидетелей не получится, с ним — бойцы. А если убрать и их, — все поймут, чья это работа. И вот отсюда вопрос: зачем тебе это надо?

— Я тебя понял, — сказал Вадим и задумался. Три красотки, сидевшие перед барной стойкой на табуретках, ушли. Осталась одна — высокая, белокурая, в мини юбке. Ей было лет восемнадцать. Она пила коктейль через трубочку. Выразительно улыбаясь Халдею. Тот встал. Направился к ней. Сел рядом.

— Привет.

— Привет.

— Кого-нибудь ждёшь?

— Я даже не знаю. Наверное, никого.

— Как тебя зовут?

Ей стало смешно.

— Марина.

Какие были у неё ножки! Он провёл рукой по её бедру, обтянутому чулком. Рука, чувствуя волнующую упругость, сдвинула юбку. Снова раздался звонкий, задорный смех.

— Ой, какой ты шустрый!

— Что это у тебя под юбкой?

— Как что? Трусы.

— Давай ка их снимем.

Она не сопротивлялась. Только хихикала. Худенькая барменша за стойкой хранила невозмутимость. Вдруг Халдей встал. Причиной этому было то, что вскочил Вадим. Он первый заметил, как в бар вошёл джентльмен в малиновом пиджаке с лицом, которое весьма подходило к этому самому пиджаку. Вадим и Халдей приблизились к нему с двух сторон.

— Ну, что там случилось? — спросил последний.

Малиновый джентльмен глядел на него встревоженно.

— Со стоянки только что позвонили. Сказали, что джип забрал не Кирилл, а его дружок, и с ним была тёлка. Высокая, дорогая, в цацках. Она у него спросила, взял ли он ключ, но не от машины. Он сказал: взял.

— Понятно. А где Кирилл?

— Консьерж утверждает, что он из дома не выходил.

— Когда они забрали машину?

— Двадцать минут назад.

— А что ж ты, дубина, сразу не позвонил?

— У вас телефоны выключены.

Досадливо кроя матом Гамиэляна, Вадим с Халдеем достали свои мобильники и включили их.

— Но ячейка в банке числится за Кириллом! — вскричал Вадим.

— И джип тоже числится за Кириллом, но взял его не Кирилл, возразил Халдей, короче, делаем так: ты, Пашка, гони на Новокузнецкую и тряси Кирилла, если он жив. А мы с тобой едем в банк. Если этот сучонок проведёт там хотя бы минут пятнадцать, мы его перехватим. Где этот банк?

— На Яузской набережной, около Электрозаводской, — сказал Вадим. И все трое вышли из бара. Вадим с Халдеем не первый год угощались в нём за счёт заведения, потому бармены лишь облегчённо вздохнули, глядя им вслед. Марина, подтянув трусики, и одёрнув юбку, опять взяла свой коктейль. К ней вскоре кто-то подсел.

Халдей за рулём становился частью автомобиля, более точной и безотказной, чем прочие агрегаты. Но у Вадима в машине не самый сильный его инстинкт — инстинкт самосохранения, обострялся. Поэтому, когда мчались по Яузской набережной, совершая обгоны справа и слева, он иногда закрывал глаза и твердил:

— Халдей, ты дурак! Сбавь скорость.

— Заткнись, — отвечал Халдей, хладнокровно глядя то в зеркала, то вперёд.

Машины, которые настигал его «Мерседес», шарахались от него, как крысы от луча света. Халдей курил и вовремя сбивал пепел, даже если при этом от катастрофы его отделяли доли секунды и сантиметры. Со всех сторон звучали сигналы. На Семёновской набережной Халдей снизил скорость, готовясь повернуть к банку. Но тут мобильник Вадима заверещал. Вадим прижал его к уху.

— Да! Хорошо, я понял.

Опустив телефон, он сказал Халдею:

— Не тормози.

— Что такое?

— С рынка звонили, ну с Электрозаводской. Ольга снимает выручку со всех точек. Этот придурок — с ней. В руке у него — спортивная сумка.

— Странно, — сказал Халдей, не трогая педаль газа.

— Что странно, Халдей? Что странно?

— Как-то уж очень быстро они забрали лаве из банка. Надо проверить, были ли они там.

— Ты что, очумел? Гони к Электрозаводской! Мы их упустим!

Халдей решил, что его напарник на сей раз прав и прибавил газу. Вадим связался с кем-то по телефону.

— Пашка, ну что там? Да? Интересно. Ладно, давай подтягивайся к Электрозаводской.

Убрав телефон в карман, Вадим сообщил:

— Кирилл там валяется пьяный вдрызг, на голове — кровь. А в руке — записка: Я, типа, их ухандокал. Как тебе это нравится?

— Мне ужасно не нравится, что здесь очень много народу, — сказал Халдей.

Он уже сворачивал на Электрозаводский мост. Вадим засверкал глазами.

— Халдей! Сейчас я тебя не понял.

— Что непонятного? Если мы засветимся на мокрухе, шеф захочет узнать, какие мы дела крутим. Тогда у нас возникнут проблемы, так как эти дела ему не понравятся.

— Твою мать! Да как он узнает, что мы кого-то здесь завалили? Это всё в раз заглохнет на низшем уровне!