Александр Тамоников - Блокпост под Идлибом

— Салам!

Женщина принесла поднос с чайником, пиалами, конфетницей, пепельницей.

Вождь достал пачку сигарет, зажигалку, бросил рядом с подносом и предложил гостю:

— Кури, если хочешь.

— У меня свои.

— Дело хозяйское.

Вождь разлил по пиалам ароматный чай.

Старший лейтенант прикурил сигарету, сделал глоток и сказал:

— Я хотел спросить, вождь.

— Да?

— У тебя связь с разведгруппой предусмотрена?

— Только на удалении не более километра. У нас нет спутниковых аппаратов и армейских радиостанций, а портативные, которые больше используют водители машин, дальше не берут. Сотовая связь за холмами работает плохо. Здесь говорить можно, на плато уже помехи. Как дальше, не знаю.

— Наверное, это потому, что холмы закрывают передатчики.

— Наверное. Почему ты спросил об этом?

— Хотел узнать, как там ваши разведчики, особенно Басмач… Акрам.

— За мальчишку переживаешь?

— И за него, и за мужчин.

— Но больше за парня, так?

— Да. Не хотелось бы, чтобы он стал жертвой этой войны.

— Акрам — парень шустрый и умный, среди сверстников лидер. Он тянется к учебе, а еще больше — к технике.

Самолов улыбнулся и сказал:

— Да, этого у него не отнять. Кстати, как ты думаешь, вождь, не отправить ли его в Россию?

— В Россию? — удивился Муржан. — Да ему только двенадцать лет. Для вашей страны он даже не юноша. Чего ему там делать?

— Я имею в виду суворовское училище. Для него он вполне подойдет.

— Училище? Это потом в военное заведение надо поступать?

— Нет, как сам выберет. Сможет и в гражданский вуз пойти.

— Нет, нам был бы нужен именно офицер, обучившийся в России. А что, это возможно? Я имею в виду пристроить его в ваше училище?

— Да, можно решить вопрос. Если отец не будет против.

Вождь задумался ненадолго, потом проговорил:

— Не знаю, как Карим воспримет разлуку с сыном. Они же вдвоем живут. Хотя Карим еще не стар. На него заглядывается одна наша девушка. Правда, Карим делает вид, будто не замечает ее, но все знают, что она ему нравится. Да и не должен дом быть без хозяйки. Я думаю, что Карим обходит эту девушку именно из-за сына. Боится, что Акрам осудит его. Да так оно, наверное, и будет. А если парень уедет!.. Хорошая идея, офицер.

— Ты пока ничего не говори Сахиму. Сперва я все точно узнаю у своего начальства. Потом решите, отпускать парня или нет.

— Хоп. Договорились. Из Акрама выйдет хороший офицер. А может, и вождь.

— Но им должен стать твой… — Самолов недоговорил.

Он понял, что сказал то, что не должен был. Сын вождя, восемнадцатилетний Наби, погиб полгода назад.

— Извини, вождь, как-то из головы вылетело.

— Не надо. Твоей вины в том, что мы допустили в стране войну, нет.

— И все равно.

— Поэтому новый вождь, как придет время, будет избран нашими старейшинами. Почему не Акрам? Образованный, умный, да еще и офицер!

— Я сообщу тебе о результатах переговоров с командованием.

— Хорошо. Сообщи, а я поговорю с Каримом.

Старший лейтенант допил чай и сказал:

— Спасибо. Прекрасный напиток.

— У каждой нашей семьи свой рецепт. Чай мы любим.

— Да, это я уже заметил. Вы пьете его ведрами. Хотя у нас чай тоже очень уважают. Даже поговорка об этом есть.

— Какая?

— Чай не пил, откуда сила?

Вождь улыбнулся и заявил:

— Правильно у вас говорят.

— Да. Хотя потом часто добавляют продолжение. Чай попил, совсем ослаб.

— Это неправильно.

— Это шутка, вождь. Ладно, я пошел. В случае необходимости вызывай в любое время, не мешкай. Не надо полагаться только на свои силы. Мы находимся здесь и для того, чтобы защищать селение Эль-Саур.

— Эх, офицер, как бы нам не пришлось вас защищать.

— У тебя есть какая-то информация, касающаяся безопасности района?

— Нет. Только плохое предчувствие. Но оно может быть и обманчивым.

— Спасибо за угощение.

— Да какое это угощение? Пришел бы раньше, пообедали бы вместе. Или оставайся, поужинаем.

— Нет, у меня служба.

— Ну да, конечно.

— Увидимся.

— Обязательно.

Самолов вернулся на блокпост. Там все было спокойно.

Он решил посмотреть, как несут службу сирийцы. Сержант Бахтари находился у капонира БМП.

Самолов подошел к нему и осведомился:

— Как дела, Валид?

— Нормально, господин старший лейтенант.

— Ты пошли человека на кухню. Муали мясо передали, возьмешь на отделение.

— А зачем? Из одного котла как кушали, так и будем.

— Смотри. Жарковато сегодня.

Сирийский сержант посмотрел на российского офицера и заявил:

— Я бы не сказал. Обычная для середины августа температура. Я смотрел у входа на термометр — тридцать четыре градуса.

— Это ты называешь нормальной температурой?

— Обычной для августа. Иной раз бывает и жарче.

— Да, тепло. Но ладно, у тебя ко мне вопросы, просьбы, пожелания есть?

— Будут, приду. Раз не делаю этого, значит, у нас все в порядке.

— Хорошо.

— Муали на разведку пошли?

— Ты их видел.

— Мой часовой. Далеко они отправились, если, конечно, это не секрет?

— В Шагас.

— Понятно. Там затаился поганый пес Мохаммад Чали, якобы вышедший из войны.

— Ты считаешь, будто он подписал договор, изначально зная, что не будет его соблюдать?

— Только так! Чали надо было сохранить своих головорезов. Он это сделал. Напрасно ему позволили подписать договор. Надо было громить эту банду. Чали никогда не сложит оружия.

— Это, сержант, решать не нам с тобой.

— Да, но воевать нам придется.

— Такова наша работа.

— Но бестолковую работу делать не хочется. С такими мерзавцами, как Чали, надо было кончать в Алеппо. Но нет, вы же, русские, гуманны. Переговоры ведете, пытаетесь урегулировать ситуацию дипломатическими методами. Я не против, но только после того как последний радикал будет убит.

— А ты жестокий человек, сержант, — проговорил Самолов.

— Раньше, до войны, я был другим.

— Все мы когда-то были другими. Я пошел на КНП.

Бахтари кивнул и запрыгнул на броню БМП.

В два часа ночи Самолова поднял дневальный. Он сообщил, что к блокпосту вышли люди из племени муали, трое мужчин и паренек.

Старший лейтенант приказал привести их на контрольно-наблюдательный пункт.

Проснулся и связист.

— Что за шум? — спросил он, протирая глаза.

— Разведка муали вернулась. Сейчас они придут сюда. Ты, Коля, поднимайся, хочешь, так лежи, но спать мы тебе не дадим своими разговорами.

— Понятно. Казалось бы, должность у меня теплая, при начальстве. Ни нарядов тебе, ни работ. На деле выходит иначе. Бойцы спят спокойно, не считая наблюдателей, конечно. Мне же вторые сутки покоя нет.

— Это претензия или жалоба? Если да, то, пожалуйста, в письменном виде, в форме рапорта на имя комбата.

— Да ладно, какой комбат?!