Павел Дартс - Крысиная башня-2

— А если кто всерьёз заболеет — у нас для таких найдётся по надёжной таблетке! — угрожающе заверил Толик и похлопал по кабуре с массивным стечкиным, и улыбочки пеонов скисли, — Принимается непосредственно в лоб — и в «Мавзолей «Обои», до весны, на карантин!

«Мавзолей «Обои» — это так мы называли тот подвальный магазинчик в доме через двор напротив, который раньше и правда был «Обои»; и куда мы с некоторых пор стали стаскивать «невостребованные трупы» — то есть кого мы прижмурили, или кто «сам собой образовался» в нашей «зоне ответственности», как Толян называл двор Башни и окружавшие его пятиэтажки. Там, в этой мертвецкой, уже неслабый такой паноптикум образовался, человек двадцать; вернее, не человек, конечно, а трупаков; и это ещё учесть, что родственники вояк тела своих забрали, вернее — выкупили. Откуда в хозяйстве и исправный пулемёт образовался, кроме горелого с БээМПехи.

Пеоны эту «комнату ужаса» видели, когда стаскивали туда трупы; и потому шутки-шутками — но сразу увяли. Ясно, что при серьёзной болячке никто не будет с ними особо возиться; ни мы, ни тем более Спец со своими — у них там жостко.

Заверили наперебой, что с сегодняшнего дня каждый раз — руки с мылом; и вот — Ольга показала бутыль с намешанным антисептиком, от которой тошнотно пахло в том числе и парфюмом. Руки протирать. Пеоны согласно закивали; а Толик на всякий случай ещё добавил:

— Но вы учтите, что если этой благородной смесью французских парфюмов будет пахнуть не только от рук, но и изо рта — то также на недельку только жиденькая кашка вам обеспечена!

Поехали мы с батей — Толян остался «на хозяйстве» — следить за пеонами и вообще: после этого наезда батя реально опасался надолго оставлять Башню без присмотра. На Мишу, Васильченко и Крота надежды было мало; тем более что Саше осколком глаз выбило; а Мишу здорово приложило об стену, глушануло, и посекло мелкими осколками, особенно руку; и оба они ещё были не вполне трудоспособны, положиться на них нельзя было.

Вот Крот — тот был в поряде; но он мог следить только за теми, кто ему в подвале помогал; да и мягкий он был очень, — а Толика традиционно пеоны боялись; что те, из ныне в полном составе покойной «бригады» перебравшихся в «мавзолей», что эти — вольнонаёмные, хотя этих-то он не бил, только припугивал. Веяло от него каким-то первобытным спокойным таким зверством; чувствовалось, что дойди до дела — он без каких-либо переживаний грохнет и оттащит в мертвецкую. Толик — он негуманный к посторонним нефига, нет…

Подъезжали с другой стороны, не как прошлый раз — я вообще заметил, что батя норовит каждый раз выбирать новый маршрут; «во избежание», как он выразился.

«- Я тебе уже говорил — приучайся многое делать «на всякий случай»; и подстраховываться — в особенности! — говорит, — А нет ничего проще, чем устроить засаду там, где раз за разом привычно катаешься. Безопасность — она стандартного отношения не терпит!»

Мимо проплывали занесённые снегом дома; тут, у нас в центре, они чаще не выше пятиэтажек, но крепкие, «сталинки», как батя называл. Чернеющие провалы окон с поблёскивающими зубьями выбитых стёкол или заколоченные прямо по рамам всяким хламом; там и сям попадались занесённые же снегом остовы брошенных легковушек — все раскуроченные, конечно; с приоткрытыми дверями и раззявленными багажниками-капотами, также занесёнными снегом. Кое-где видны были в снегу и протоптанные тропинки — были живые, были; не всех эпидемия и разборки выкосили, но больше домов было совсем необитаемых. Это было видно по нетронутому снегу вокруг них.

Какая тут будет вонь по весне, когда потеплеет и начнут оттаивать те, кто свои тропинки давно уже оттоптал и лежал сейчас холодным в мёрзлых квартирах — страшно подумать! А помойки! А выброшенные прямо из окон пакеты с говном!.. Батя и говорил, что нам, как с Белкой дело закончим, до весны надо будет как минимум весь наш квартал прошерстить на предмет бесхозных покойников, и их куда-нибудь подальше свезти. Нефиг; вони в нашем «анклаве» и без трупаков хватать будет!

Проплыл мимо кинотеатр «Мир»; возле занесённого снегом входа на держателях болтались обрывки афиш. Торговый центр «Подкова» — выбитые нафиг панорамные большие окна-витрины, внутри виден реальный бардак: перевёрнутые стеллажи, столы, стулья. Охота вот была так-то бесчинствовать; это не от большого ума, мы вот никогда ничего не ломали без повода.

Джип мотало на откуда-то взявшихся под снегом на асфальне кочках, мусоре и подмёрзших сугробах; батя, вцепившись в руль, негромко ругался; мягко гудела печка, нагнетая в шикарный кожаный салон приятное тепло; я, сжимая автомат, глазел по сторонам, и с целью увидеть что-нибудь подозрительное, и просто так — давно по городу не катался. А это, оказывается, удовольствие — честное слово! Вернись я в «прежние времена» — наверное, день бы посвятил тому, чтоб по городу на каком-нибудь трамвае поездить, по сторонам позырить; благо что раньше и посмотреть было много больше на что. Впрочем и сейчас хватало интересного — например, очень хотелось бы первым заметить засаду; а не влететь в перекрёстный огонь где-нибудь в узком проезде, — джип вполне мог привлечь кого-нибудь из местных, желающих поживиться.

Хотя Военное Кладбище довольно недалеко от нас; и тут, вблизи, кто выжил, должны бы знать уже и наш джип, и что мы из Башни, — и что «связываться с крысами» себе дороже!

Появилась в конце улицы и знакомая кладбищенская ограда из зелёных толстенных пик на каменном основании — в том числе и из-за которой Спец, как рассказывал батя, и замутил себе и своим тут норку. Над голыми кронами деревьев, которые окружали уже только церковь — на почти всей остальной территории их поспиливали, — показался купол церкви. Раньше голубой с золотистым крестом, сейчас он был грязно-серый, в потёках, а крест так и вообще казался почти что чёрным — это всё от дыма.

Раньше кладбище из себя представляло вообще густо заросшее высокими деревьями место; в кронах вечно гнездились крикливые вороны, с шумом пролетавшие по своим вороньим делам; а сейчас команда Спеца всю территорию, считай, зачистила. Поспиливали деревья, посносили надгробья. Только голая ограда — батя говорил, что ещё и под сигнализацией! — и частые пеньки деревьев; а надгробия и вообще весь камень-бетон со значительной части территории стащили, выгородив им и проезд «змейкой», и устроив несколько мрачно выглядевших дотов по углам самой церкви. Там же — здоровенные штабеля из брёвен, которые получились после того, как с деревьями на территории расправились. Просто очень здоровые штабеля — и тоже с умом расположенные, типа — фортификация! — и пара типа изб, что ли; пристроек к церкви. Меня ещё в прошлые приезды поражало — неужели всё вручную??