Александр Золотько - Под грязью пустота

– Мне твоя крыша не понадобится. Мне ты не хозяин.

– Дурак, – сказал Хозяин, – я тебе крышу предлагать не стану. Я у тебя ее попрошу.

То, что происходило с ними, было неправильно. Дыня и Заяц чувствовали приблизительно одно и то же. У обоих был страх перед Крабом, уверенность в том, что если его приказ будет не выполнен, то расплата последует незамедлительно… Все это было. Не было только ненависти друг к другу.

Не было даже азарта, желания победить, того желания, которое так умело разжигал на тренировках Краб.

Они не хотели побеждать. Они хотели выжить. И оба знали, что выжить может только один из них. Так решил Краб, а, значит, так оно и будет.

Первым ударил Заяц. Вяло и неточно. Словно и не было нескольких месяцев тренировок. Правая рука несильно ткнулась в грудь Дыни. Тот руку оттолкнул. Не блокировал, не отбил, а именно оттолкнул.

Заяц ударил еще раз. На этот раз в лицо, даже не кулаком, а ладонью, растопыренными пальцами, словно нанося пощечину. Голова Дыни дернулась назад, пытаясь уйти от удара, но дистанция была слишком маленькой, и уклониться не удалось.

Если бы Дыня не дергался, то удар бы нанесли пальцы, но те несколько сантиметров, на которые увеличилась дистанция, сделали так, что ногти Зайца оставили на лице две белые полосы. Царапины быстро наполнились кровью, и Заяц замер на секунду.

На тренировках в таких случаях бой останавливался. Почти всегда. Это уже успело стать рефлексом. И это заставило Зайца раскрыться.

Дыня ударил. С небольшой дистанции, хлестко, в челюсть. И это тоже было рефлексом. Удар на удар. Боль за боль.

Заяц сделал два неверных шага назад, помотал головой. В этот момент Краб хмыкнул, и Дыня вместо того, чтобы идти на добивание, замер, обернувшись к нему.

– Что?

Удар. Заяц ударил ногой, целясь в поврежденный бок Дыни. Что ж ты дерешься, сука, мелькнуло в голове. Получай!

Дыня закричал. Резкая боль ослепила его, заставила согнуться и упасть на колени, схватившись обеими руками за ребра. Снова удар. Снова ногой, только на этот раз по лицу.

В челюсти что-то хрустнуло. Так громко, что это было слышно и Нолику и Кириллу.

– Круто, – сам себе сказал Нолик, заворожено глядя, как голова Дыни мотнулась в сторону, как, поблескивая на солнце алым, полетели в разные стороны капли крови, как сам Дыня падает на бок, взмахнув руками, как Заяц словно на футбольном матче делает легкий, почти танцующий шаг, снова замахивается ногой…

Это не рукопашный бой. Это уличный сявка, добивая лежащего противника, наносит удар в голову как по мячу.

Удар. Но на этот раз нога попадает в подставленную руку. Заяц снова заносит ногу.

– Ну! – Нолик выдохнул, весь подавшись вперед. – Ну!

Дыня не видел уже почти ничего. Уже после первого удара ногой, рот наполнился кровью, а голова болью и глухим шумом, перекрывшим все остальные звуки. Руку под второй удар Дыня подставил, уже не понимая, что делает. Он даже толком и не видел противника. У него осталось только одно желание, только одна мысль – встать. Встать. Упавшего добивают.

Это Дыня усвоил очень давно. Еще на улице. И на собственном опыте знал, как трудно удержаться и не врезать ботинком в лицо лежащему. Встать.

Вспышка и боль обожгла ухо. Дыня оттолкнулся от земли и попытался встать. Удар. Скользящий удар по плечу. Дыня выпрямился.

Все вокруг было затянуто туманом. С подбородка вязкими каплями падала кровавая слюна.

Дыня закричал. Вернее, он только хотел закричать. Разбитый рот уже не слушался его, поэтому наружу вырвался только утробный стон, похожий на вой. Дыня не видел Зайца, и тот мог бы спокойно добить его. И добил бы.

Но под ногой хрустнула ветка, Заяц почувствовал, что падает, сделал шаг вперед и натолкнулся на Дыню.

– Дави его! – Нолик уже перестал обращать внимание и на холод, и на то, что рядом стоит Краб с каменным лицом, и что Кирилл отвернулся. – Дыня, Давай!

Руки Дыни вцепились в куртку Зайца и потянули к земле. Заяц ударил. Ударил в лицо, целясь в залитый кровью рот. Замах не получился, рука скользнула и костяшки пальцев словно обдало кипятком.

Дыня одной рукой держал Зайца за одежду, а другой вцепился в волосы. Заяц снова ударил и снова неточно.

Они упали. Дыня подмял под себя Зайца, несколько раз ударил его головой об землю. Потом правая рука отпустила волосы и вцепилась в горло.

Дынин вой стал громче. Он почувствовал, как под пальцами мягко подалось горло врага. Сжать, раздавить, сломать хрящи. Убить!

Заяц забился, засучил ногами. Он тоже хотел жить, он хотел победить, а для этого нужно было прежде всего оторвать пальцы от своей шеи. А это не получалось. Тогда он ударил – с двух сторон, ладонями по ушам. Изо всех сил. Торжествующий вой прервался, но хватка пальцев не ослабла.

На лицо Зайца текла кровь изо рта Дыни, Заяц почувствовал ее вкус. Оторвать руку, освободить горло! Заяц нащупал палец противника, вцепился в него всей рукой и дернул, выгибая. Хруст и вопль. Короткий резкий хруст суставов и долгий нечленораздельный вопль боли.

Не выпуская пальца, Заяц рванулся из-под Дыни в сторону. Снова крик. Заяц вскочил, рванул руку Дыни вверх, а потом ногой ударил в локоть. Изо всей силы. Снова крик. И тогда Заяц, наступив ногой на плечо Дыни, лежащего лицом вниз, резко рванул ее вверх, выворачивая руку из плечевого сустава, разрывая мышцы и сухожилья.

Крик, наконец, захлебнулся, тело Дыни обмякло. Заяц отпустил руку, вытер ладонью лицо, поднес испачканную кровью руку к глазам, попытался вытереть кровь и грязь о джинсы.

Руки трясло, в груди хрипело, горло жгло как огнем. Но он победил. Победил. Заяц обернулся к Крабу.

– Это…

– Круто! – восхищенно сказал Нолик.

– Круто, – бесцветным голосом подтвердил Краб, – Что там с Дыней?

Кирилл присел возле лежащего, осторожно заглянул в лицо:

– Вырубился.

– Ясный хрен, – сказал Нолик, – ему ж Заяц, считай, руку вырвал. С корнем.

Заяц стоял, покачиваясь перед Крабом, понимал, что нужно что-то сказать, но не мог. Не мог. Сил осталось только на то, чтобы время от времени снова и снова пытаться вытереть лицо. Но и это не получалось. Кровь пополам с грязью просто размазывалась густым сиропом.

– Значит, у нас победил Заяц, – сказал тихо Краб.

– Заяц, – подтвердил Нолик, но вдруг понял, что в голосе Краба что-то не так. Что-то тревожно звякнуло в голосе Краба.

Услышал это и Заяц. Он взглянул в лицо Крабу. Побледнел.

– Я… – прохрипел Заяц, – я же…

– Победил?

– Да… Ты ведь…

– Что я? Что? – Краб оказался с Зайцем лицом к лицу, – Я сказал, что мы решим, кто у нас лишний.

– Он… – Заяц ткнул рукой вниз позади себя, в сторону Дыни.

– Он? Он? Ты у нас победил. А что же ты там, в клинике не дрался? А? Его вон калекой сделал, если он вообще переживет болевой шок. Дружка своего изуродовал. А там, в клинике? Струсил? Струсил.