Александр Золотько - Под грязью пустота

Если бы Крабу сейчас предложили умереть вместе с Гаврилиным, он бы согласился. Знать, что и эта сволочь не будет радоваться провалу планов Краба, что не будет он дышать после того, как Краба забросают землей…

Все, что Краб ненавидел, весь этот траханный мир, все эти суки, вся злость сконцентрировалась для Краба в Гаврилине.

Как он его упустил? Как? Ведь был же у него в руках!

В дверь постучали. Очень тихо, скорее поскреблись ногтями.

Краб вздрогнул. Уже? Хозяин не стал дожидаться утра и решил прибрать неудачника своими руками? Нет. Зачем ему это?

Стук повторился, чуть громче. Краб вытащил из кобуры пистолет, сунул его под одеяло и передернул затвор.

– Кто? – спросил Краб, осторожно став сбоку от двери.

– Это Максим. Макс.

– Какой?

– Из «Гиппократа»…

– Да, – Краб вспомнил парня, – Что тебе?

– Можно войти?

– Сейчас… – Краб повернул в замке ключ, – Входи! Только покажи руки.

В приоткрытую дверь просунулись руки. Пустые. Пальцы подрагивают.

– Проходи.

Максим вошел, покосился на задернутое плотной шторой окно. Краб быстро выглянул в коридор. Пусто.

– Что тебе? – спросил Краб, закрыв дверь.

– Это, – Максим переступил с ноги на ногу.

– Что?

– Я слышал, что бабки предлагали за того, кто сбежал…

– Сбежал?

– Ну этот, из лесничества. Говорили, что тот, кто его найдет, тому…

Максим осекся, когда Краб резко схватил его за горло:

– Что ты сказал?

– Деньги…

– Ты о чем?

– Я знаю, где он…

– Что? – Голос Краба сел, – Откуда?

– Я тут ребятам звонил в клинику… Меня поставили дежурить сегодня, вот я и решил…

– Ну?

– Мне просто деньги нужны… А пацаны тут сказали…

– Бабки? Тебе бабки нужны? Бабки? – лицо Краба побелело, – Бабки?

Максим затравлено посмотрел на окно, на закрытую дверь, сглотнул:

– Да…

– Ты точно знаешь где он? В клинике?

– Мне сказали…

– Да подавись ты, сука, подавись! – Краб метнулся к шкафу, рванул дверцу в сторону, – Сколько тебе нужно? Штуку? Две? Десять?

На пол полетели одежда и белье.

– Мне очень нужны деньги, – почти простонал Максим, – я бы никогда…

Краб обернулся, бросил резко пакет. Максим еле успел его подхватить:

– Здесь тебе хватит. Надолго хватит, подавись.

– Спаси…

– Заткнись. Где Гаврилин?

–Кто?

– Ну тот, кто сбежал от нас. Тот, которого я вывез из клиники при тебе. Вспомнил?

– Да, да, да-да… Я позвонил ребятам в клинику, просто потрепаться…

– Короче!

– Вот. А они сказали, что завтра ожидается какой-то сход, отменили график дежурств, вызвали этой ночью в клинику всех… Ну, охрану всю собрали, усилили посты…

– При чем здесь Гаврилин?

– А мне мой приятель, который в ту ночь на воротах был, сказал… Вначале, вспомнил, как вы сегодня утром приезжали… Они там это перетирают постоянно… Вот… – Макс вытер ладонью лоб, потом вытер ладонь о брюки.

Краб, не сводя с него взгляда, вынул из внутреннего кармана глушитель и стал навинчивать его на ствол пистолета. Макс глянул на него, потом на пакет в своих руках. Судорожно вздохнул:

– Короче, сегодня около полуночи, в клинику вернулся этот самый… Гаврилин.

– Что?

– Ну, тот, который сбежал. Пришел, вызвал дежурного врача, наехал на него, заявил, что его палата оплачена на две недели вперед, и он может когда угодно уходить из нее и возвращаться.

– Так, – протянул Краб, – И что же, его впустили?

– Да. У нас с этим строго. Он снова в своей палате. Один, потому, что его сосед…

– Знаю.

– А так, вообще, в клинике сейчас почти пусто. В инфекционном отделении он вообще один.

– В той же палате… – Краб улыбнулся. – В той же палате…

– Я и подумал… Тем более, что деньги…

– Хорошо подумал. Молодец. Еще хочешь бабки?

– Сколько? – быстро спросил Максим.

– Больше, чем сейчас.

– Хочу.

– Поможешь мне отсюда выбраться – получишь. – Краб вернулся к шкафу, достал с его верхней полки бронежилет, надел. Потом натянул свитер, поверх него надел кобуру, сунул в нее пистолет, надел куртку. Со дня шкафа достал еще один пистолет и две гранаты. Пистолет засунул сзади за пояс, гранаты положил в карманы куртки.

– Кто там сейчас дежурит возле ружейной?

– Я еще кликуху не запомнил, под два метра, смуглый…

– Колян, – сказал Краб.

– Кажется, да.

– Колян…

Ясно, что никого из доверенных людей Краба Хозяин сегодня на посты не сунет. Только особо проверенных. И наверняка предупрежденных, что Краб уже не котируется. Интересно, куда Хозяин отправил Клоуна? Пригодился бы. Точно, пригодился бы. И Кирилл покойный… Хрен с ним. Вы никогда не видели майора морской пехоты в деле? Увидите.

– Пойди сейчас в гараж, просто потусуйся, скажи, что погреться зашел. Посмотри, какая машина сегодня дежурная. И жди меня. Я быстро.

Каждому нормальному человеку около четырех часов утра хочется спать. Особенно, часовому. Это в армии знают, поэтому третью смену в караулах, с четырех до шести утра, особенно не любят. На флоте это время называется собачьим по той же причине.

Колян в армии и на флоте не служил по из-за шизофрении, которая появилась у него в истории болезни всего за триста баксов. Колян в армии не служил, но дежурить в четыре утра, тоже не любил. Он вообще считал себя обиженным в эту ночь. Свиданка с давно обхаживаемой девчонкой накрылась. Был еще шанс успеть в город, но в последний момент сказали, чтобы он полночи проторчал возле комнаты, в которой хранилось оружие. С двух до шести.

Поначалу Колян прилежно ходил по коридору. Потом уселся в кресло и почти час пялился на фотографии в журнале без обложки. Но к четырем часам понял, что даже порнуха в это время суток вызывает сонливость.

Колян снова встал с кресла и медленно прошел до конца коридора. Резко обернулся и прошел весь коридор обратно. Получилось на два шага меньше. Колян хмыкнул и промерял коридор еще раз, следя за тем, чтобы длина шагов была одинаковой.

Лучше всего было бы прикемарить в кресле, но то, как Клин получил в горло нож все еще продолжало напоминать о необходимости хоть какой-нибудь бдительности. Вспомнив о Клине, Колян вытащил из кобуры пистолет, снял его с предохранителя, загнал патрон в патронник.

На всякий случай. Потом Колян задумчиво посмотрел на предохранитель. Ставить на него пистолет или нет? Ну его на хер! Не хватало еще выстрелить в самого себя.

Пистолет был поставлен на предохранитель и отправлен в кобуру. Отдав таким образом дань бдительности и боеготовности, Колян прислонился к стене, скрестив руки на груди. Глаза закрылись сами собой.

Сон в четыре утра наваливается неожиданно, человеку еще кажется, что он бодрствует, а на самом деле… Любой часовой в армии и на флоте это знает. Но Колян не служил ни в армии, ни на флоте.