Александр Тамоников - Волынская мадонна

Тот уже лежал в пыли на дороге, бил одиночными. Шелест повалился рядом. Они открыли огонь в два ствола.

Кучка людей просачивалась в переулок на другой стороне дороги. Они держались плотно, использовали Настю как щит. Один остался за углом. Его и накрыл шквал огня. Мертвое тело вывалилось из-за ограды, зарылось в бурьян.

Офицеры, не сговариваясь, припустили по дороге.

– Товарищ майор, свои, не стреляйте! – От дома напротив ковылял человек, зажимая кровоточащее плечо. – Это я, старший сержант Казанцев. Сержант Паруба убит, меня тоже подстрелили.

– Спим, товарищи милиционеры! – прорычал Шелест. – Бегать можешь, Казанцев?

– Кажется, могу.

– Пулей к Кисляру! Или кто там еще – Губин, Есаулов. Срочно подкрепление сюда! Преступники захватили оперативника контрразведки, уводят в лес. Беги, Казанцев!

Оперативники преследовали бандитов до самой опушки. Местность там была не простая – рытвины, клочки кустарника. Луна раздвинула облачка и решила осветить эти места. Пустырь со свалкой соседствовал с лесом. Туда и прорывался противник. Бандеровцы тащили с собой Настю, поэтому не могли двигаться быстро, маневрировать.

– Только бы не пристрелили! – прошептал Шелест. – Лишь бы выжила!

Боевики прорывались к тропе, поднимались по одному, делали перебежки. Настю тащили двое. Оперативники не стреляли по ним, ждали, скрипя зубами.

– Леха, давай опять во фланг, – сдавленно пробормотал Шелест. – Там тропа, они пойдут по ней. Нам надо бы перерезать ее.

О наличии тропы он прекрасно помнил. Во второй вечер выдалась свободная минутка, майор совершил прогулку по окрестностям, осмотрел их. Тропу топтали явно не дорожные рабочие, она отчетливо простреливала через лес. Размышлять о ее происхождении Станиславу как-то не хотелось.

Теперь он проявлял военную хитрость, катался по канаве, бил из автомата, потом из «ТТ», создавал видимость присутствия двух человек. Гальперин отползал, терялся из вида. Если он обогнет свалку и быстро проникнет в лес, то появится шанс перерезать тропу.

Шелест подбирался к опушке, стрелял по ней. Вражеские тени пропадали в зарослях. Отход снова кто-то прикрывал, лежал за кустом и постреливал из укороченного «маузера». Майор вычислил его по вспышкам, затаил дыхание, прицелился. Злость подальше, в пятки, чтобы не мешала.

Грянул выстрел, охнул пораженный противник. Стас прыжками помчался к опушке, меняя магазин. Автомат раскалился как свежеиспеченный пирожок. Майору пришлось тащить его за ремень.

Вот и мертвое тело. Бандеровец лежал, разведя ноги, уткнувшись носом в траву. Шелест не сдержался, злобно пнул его по голове.

Тропа была видна, но он вломился в лес немного левее, рухнул за дерево и правильно сделал. Град свинца ударил из темноты.

Сколько их осталось? Не больше пяти, да и среди тех должны быть раненые.

Станислав вытянул шею, услышал треск сучьев, кряхтение. Боевики сбились с дороги, боялись включать фонари. Они наверняка оставили на тропе еще одного смертника для прикрытия.

Он выскользнул из-за дерева, переместился к соседнему, напряженно осмотрелся. Где ты, демон?

Майор двигался параллельно тропинке, ступал на цыпочках, практически не дышал. Что-то шевельнулось чуть правее. Боевик сидел на корточках, привалившись спиной к стволу. Стас извел на него один патрон.

В злости, которая опять охватила майора, имелось что-то конструктивное. Он выбежал на тропу, на всякий случай выпустил еще две пули в кучку умирающего дерьма, заскользил, пригнувшись.

– Первое отделение, зайти с тыла! Второе – в атаку! – прогремело по курсу в бесподобном исполнении Леши Гальперина.

Грохнула очередь, пули прошли над головами боевиков. Хлопцы купились на самую простую уловку. Двум орущим мужчинам удалось сбить их с толку. Бандеровцы бросили на тропе свою добычу, уносились с пригорка в кустарник, вели беспорядочный огонь.

Оперативники соединились, наперебой стреляли в темноту, потом рухнули на колени и стали ощупывать боевую подругу. Настя стонала, захлебывалась.

Липкая змейка ужаса побежала по спине Шелеста. Он включил фонарик и убедился в том, что не все так ужасно. Настя лежала, подогнув ногу. Светлая сорочка пропиталась кровью. Она успела натянуть сапоги, грубую суконную юбку. Волосы были растрепаны, бурые разводы блестели на лице. Видимо, ее контузило взрывом, оттого она и не могла сопротивляться.

Бандеровцы, убегая, хотели пристрелить ее, но рука дрогнула. Пуля прошила бок, возможно, задела легкое. Настя тяжело дышала, блуждали мутные глаза.

Майор что-то орал ей, приказывал держать глаза открытыми, оставаться в сознании. Он порвал на ней юбку, использовал подол в качестве бинта, постарался хоть немного уменьшить кровотечение.

Рядом приплясывал Гальперин, жутко ругался, давал советы, которые в эту минуту были и даром не нужны.

Гальперин вдруг бросился назад по тропе, и Шелест не сразу сообразил, в чем тут дело. Там что-то происходило, шумели люди, блики света носились по деревьям.

– Не стрелять! – выкрикнул Гальперин. – Здесь свои!

Да уж, оперативно прибыло подкрепление! Запыхавшийся капитан Кисляр хватался за сердце, дышал как после марафона. С ним несколько красноармейцев и горстка сотрудников НКВД. Целая дюжина вооруженных ребят, страшная сила.

– Капитан, отрядите двоих. Пусть доставят старшего лейтенанта Кутепову в госпиталь. Это срочно! Да аккуратно, не дрова понесут.

– Сделаем, товарищ майор, – пропыхтел Кисляр. – У нас машина на опушке. Мы пешком не ходим.

– Остальные за мной! Догоним гадов!..

Они настигли бандитов метров через двести. У тех действительно были раненые. Бандеровцы не ожидали нападения, расположились на привал в низине, чтобы зализать раны. Их было пятеро – все, что осталось от дюжины. Кто-то услышал топот, тревожно вскрикнул.

Но бежать было уже поздно. Всегда бы так – стремительный наскок, ликвидация, потерь нет! Никто не успел вырваться, даже добежать до кустов. Боевики валились, нашпигованные свинцом.

Бойцы наводнили место побоища и под мертвым бородачом с выпученными глазами обнаружили живого человека. Он не успел выбраться из-под тяжелого трупа. Невысокий кряжистый мужик не первой молодости извивался в траве, пропитанной кровью. На нем не было ни единой царапины. Он тянулся к кобуре на поясе, сучил ногами, выгибался так, словно собирался проделать сальто-мортале.

Стас схватил его за шиворот, выбил пистолет и от всей широкой души врезал по челюсти. Бандит повалился, его глаза чуть не вылетели из орбит. На нем перекрестились лучи фонарей. Он визжал от боли, потом опять начал дергаться, вырываться. Майору пришлось врезать ему под дых, да так, что кулак чуть не вылез со спины.