Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

Босс зло прошаркался по кабинету.

— Видите, что происходит. Шутки, игры кончились. Вы в своих бригадах становитесь старшими за погибших. Надо похоронить бригадиров с честью. Это тоже положительно настроит на месть наших бойцов и дисциплинирует их. Наведите жёсткий порядок. Следите за каждым. Если кто начнёт вилять очень глубокими думами о постороннем, уничтожать. Мы стали не уважаемой, авторитетной в районе конторой, а превратились в дерьмо поганое, деревенское. Сам виноват. В протоколах имеются имена этих ловкачей и из каких они были школ?

— Есть, но это скорее всего липа.

— За какие школы они выступали?

— Секретари скажут. Но мы же и не помним, кто с кем в парах выступал. Надо восстанавливать всех, кто был и сопоставлять снова по парам. Но, вы же понимаете, этого нельзя делать. Не поймут.

Босс согласно покачал головой.

— Правильно. Концы в воде. А мы в дерьме, в норе, где там ещё? Но готовьтесь, через пару дней надо погонять политических ссыльных, сильно погонять, находящихся за городом, в деревенских районах. Это задание центра.

— Сделаем, шеф.

— Ой, не знаю. Сейчас я в таких сомнениях, что считаю надо сегодня же ночью выступать, а то опять кто-то помешает. Через два часа соберите всех боеспособных здесь. С холодным оружием. Ночью поедем.

— Сделаем, шеф.

— Ступайте.

Босс, снова вызвал охранников.

— А вы, получите револьверы. Пока наша шпана будет громить ссыльную толпу, вам нужно застрелить Дэн Сяопина. Деньги большие получите за исполнение задание центра. Плюс в провинции мы будем иметь многочисленные преференции.

— Шеф, может сначала похороним наших коммандос?

— Забыл, уже. Нет времени. Надо отнести их в ближайший морг, а после завтра похороним.

Сен Ю. Сен Ю.

Безжалостная судьба многочисленных жестоких случайностей будто бы специально над ним висела роковой участью героя одиночки. Будто бы специально часто оставляла его один на один и с роком, и со зверями в облике человека, и с бандитами, нелюдями и т. д. Сколько на нём накопилось ран и увечий? А он оставался таким же скромным, тихим, молча исполняющим все просьбы и задания, которые ему поручали. И это в шестьдесят четыре года. Да, он сильный, опытный боец. Гордость монастыря Шао, но и без удачи, скрытной помощи судьбы и небесного провидения не долго продержишься в постоянных смертельных боях и долгих схватках.

Удача, удача.

Без неё никак.

Странные и страшные огненные линии жизни непредсказуемой и богом, и всякими хитрыми гадалками судьбы.

Спасибо, когда ты рядом. Когда ты крылом доброго ангела и материнской нежности, поддерживаешь на плаву человека.

А когда тебя нет?

Любая случайность становится той смертельной явью, смертельным моментом, которая всякому; и смелому и везучему прекращает земной путь, земное существование на грешной, но весёлой и также непредсказуемой, голубой земле.

Кто из миллиарда световых нитей звёзд, магнитных информационных потоков мироздания определит своё будущее?

Как всё непостоянно, неопределённо, невидимо, ни человеческому уму, ни общественному разуму.

Вселенская суть вечного разумного бытия!

Кто тебя поймёт? Кто тебя объяснит?

Столько ума кругом, а трагедий в миллиарды раз больше.

Неужели счастья без боли нет. Радости без страдания. Жизни без очередной, предопределённой смерти.

Испытание неведомым.

Испытание будущим.

Испытание неопределённостью.

Это и есть постоянный, тернистый путь кромешной, непредсказуемой жизни, существования каждого человека на земле.

Постоянство ожидания. Постоянство напряжения. Постоянство неопределённости.

Но что нам подсказывает о будущем?

Из чего состоит мысль?

Как она возникает и проникает в наши нервы?

Чем и как мы её воспринимаем и понимаем?

Где хранится память: в самой клетке или в магнитном поле нервной клетки?

Науку взаимоотношений, психологии трудно применить в жизни. Всё на уровне сознания, подсознания и ещё чего-то, нам неведомого и, пока, недоступного.

Звёзды в небе, разум в теле. Подсознание в душе.

Подсознание Сен Ю было просветлённым и настороженным. Он ничего не знал. Ван и Хан Хуа сказали ему, что ожидается нападение на Дэна: надо охранять экс-премьер министра. С монахом было пятеро молодых ребят монахов. Хотя двадцать, двадцать два года, уже достаточно взрослые граждане. Но, кто нападёт? Сколько нападёт? Откуда нападут? В Тибете. В прошлом году было проще. Все были вместе и все были с оружием. Сейчас об обстановке никто толком ничего сказать не мог. Хан Хуа сказал, что всё объяснит Рус. Рус был в Кантоне с Мином. Сен Ю дали пистолет, но сказали, применять в крайнем случае, по обстановке. Это самое неопределённое — по обстановке. Лучше, когда скажут — не применяй: но ты в трудную минуту применил. Значит, обстановка была соответствующей. Есть что сказать. А так… Всегда крайний.

Сен сидел рядом с нарами Дэна. Его ребята находились по углам самого барака. Была ранняя ночь. Все ссыльные спали или перешептывались тихо друг с другом. Премьера, Сен, по своей боевой осторожности и осмотрительности, перевёл в дальнюю подсобку барака со всеми удобствами, но где ещё, ко всему прочему, строго рядами стояли лопаты, тяпки, веники и прочие современные для позапрошлого века сельхозорудия страны.

Сен насторожено дремал, но подозрительный шум с глухими звуками соударяющихся тупых предметов у ворот главного входа услышал сразу. Там, что-то падало, скрипело, слышались вскрики сквозь ночную немоту воздуха. Следом послышался приглушенный топот многих ног на территории поселения. Сен с ребятами, чтобы не выдавать себя, отошли в дальний угол помещения. И когда какие-то тени с горящими факелами вбежали в тёмное помещение и начали приближаться, уже через секунду монахи начали метать металлические звёздочки в мелькающие фигуры. Послышались и всхлипы, и матерщина, и истеричные предсмертные вопли. Начали вскакивать и жильцы барака. На входе образовывалась свалка и неразбериха в темноте. Монахи перестали метать звёздочки, выжидали. Постояльцы при сполохах света и теней искали и бежали к выходу, кричали, сталкивались с атакующими, падали, крутились по полу. Но по звуку свистящих, и глухих тяжёлых ударов ясно было, что атакующие применяли сабли, трубы и металлические прутья. Как там они махались в темноте, как узнавали своих? Непонятно. Но боевая, кровавая свалка продолжалась. Политически воспитуемые ссыльные, как могли, сопротивлялись. И тапками кидались и подушками, ложками, вениками, но падали под скорыми, невидимыми ударами холодного оружия. Было массовое избиение. Треск костей едко въедался в ночной слух. В такой мелькающей темноте и свалочной тесноте Сен с монахами не мог быстро помочь людям.