Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

Красные, вспотевшие щёки подло проступали сквозь дорогие французские белила. Но голос был ещё раздосадованей и злее.

— Сволочи! Все сволочи. Предатели. Весь бандитский Юг против нас. Да, и не только бандитский. Все в оппозиции к власти и нам лично. Пересажать всех надо. Всех в горы, в Тибет, в холода.

— Китайский Юг, уважаемая Мадам — это всегда бандиты. Сплошные, натуральные, бесчестные бандиты. Сплошная, устоявшаяся, укоренившаяся в местность и в местную власть мафия, триады. Там все местные. Хитрые сволочи. Они будут служить и работать одновременно на всех, А когда определится в центре властный господин, то они сразу тогда будут против остальных всех. Холуи. Подонки. Мерзавцы. Их не угадаешь.

— Ликвидировать всех этих холуёв и подонков.

— Триады — это считай, почти пол народа. Товарищ Ши очень старался. У него около сотни человек потеряно в этой кровавой операции. Пятеро командиров. Это большие, тяжёлые потери.

— И толку от этих слёзных потерь, если сам старик не ликвидирован. Смысл в войне, если цели не достигнуты. Гитлер войну сделал — сам подох. Японцы. Ну их к чёрту: забудем про них. Что нам надо, чтобы докончить ликвидацию?

— Мы не знаем, кто нам из влиятельных лиц мешает, кто у нас на пути стоит?

— Вы сказали, что были какие-то неизвестные солдаты с оружием, откуда-то появились вертолёты с пулемётами. А вертолёты только армия имеет.

— Да, но при беглой проверке вертолётного парка, опросе ответственных лиц, всё оказалось на месте. Может там другая, гонконгская авторитетная триада за старика выступила? Может он тоже кого подкупил?

— А где деньги взял?

— Гонконг рядом.

— Ну да, позвонил кому-то и взял. Это из серии анекдотов про дурачков для глупого народа. Кто-то на нашем уровне против нас действует, но кто?

— Все министры и партийные товарищи под наблюдением: ведут себя тихо и мирно. Премьер Хуа Гофэн нам не доступен, но он на виду. Министр обороны тоже. Трудно даже предположить — кто может осмелиться.

— А племянник Председателя?

— Не знаем. Его вообще нигде и ни с кем не видно.

— Что за тени, что за призраки у нас по стране бродят? Кто ещё у нас, в ближайшее время из теневых монстров появится? Что за страна? Лето в разгаре, а мы ни на шаг, ни на йоту к власти не продвинулись. Друг Яо, почему у нас не имеется никаких планов, свежих наработок?

— Потому что врагов не видно. Все хором притихли, молчат в носок. Некого атаковать. Как? Против кого придумать?

— Ладно. Прошли. А где сейчас находится этот старик Дэн?

— По документам, в другом ссыльном лагере. Километров двадцать, тридцать в стороне от прежнего места.

— По каким документам?

— Мы пробовали провести расследование по факту пожара в лагере ссыльных.

— И что?

В нетерпении торопила мадам.

— Там, где были бараки ссыльных, по документам оказались склады с каким-то сеном, соломой и ещё чёрт с чем. Угли свежие, дымящие нам показали. Вот только мясом здорово попахивало. Так эти олухи нам наговорили, что это коты, собаки и вполне, может быть, могли быть и бомжи.

— Вас разыграли, как на сцене.

— А что, нам там экспертизу дадут проводить? Отделы Общественной Безопасности в такой степени независимо себя ведут, что непонятно, как это ещё Китай не развалился на кучу мандаринчиков Общественной Безопасности.

— Молодец, шутить можешь. Работал бы так. Скоро мы, таким образом, лучше изучим свою страну.

— Все они при Хуа Гофене, потому так и ведут себя.

Мадам встала, топнула рисовано ножкой:

— Надо идти к мужу. Надо что-то предпринимать. Премьер играет лично против меня.

Присутствующие согласно кивнули головами и поклонились.

— Неужели я его не остановлю?

— Только Председатель решит.

— Пойду к нему. Идите работайте. Ждите моих указаний.

И Мадам пошла прихорашиваться.

— Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи?

Мао выглядел и похудевшим, и пожелтевшим. Вечно, что-то шарил дряблыми руками под одеялом. Но голос был ещё достаточно стойким.

— Не верю я этим врачам: ни своим, ни чужим.

— Правильно. Никому нельзя верить.

— Не говори лишнего. Что тебя, такую возбуждённую, привело ко мне?

— Мне думается, даже я больше уверена, на уровне южных отделов Общественной Безопасности, готовится оппозиция Центру.

— А ты думала, что чем дальше от центра, тем больше любви и холуйства. Ты же знаешь сама, что тех, кто не знает истории, зовут невеждами. И ты такая: ни истории не знаешь, ни просто, хотя бы классической литературы. Наш китайский Юг всегда был таким. Его не надо трогать, пока он не шумит. Играет в свои кости и карты и пусть играет. Юг и против Японии не воевал, и в революции вяло себя вёл.

— Так там же старик Дэн соберёт вокруг себя преступников и будет снова рваться к власти.

Мао молчал. Закрыв глаза, довольно тяжело посапывал.

— Что мне тебе сказать, крутая леди. Я как-то всё более и более отдаляюсь от земли, страны, людей. Почитай про английского премьер-министра Тэтчер. Её звали — железная, может, что найдёшь для себя.

Мадам закусила губы. Она видела, сердцем чувствовала, что Председатель слабел. Весной он играл больного. Пришло лето, стал настоящим больным. А Время уходило. Время таяло. Что ей-то делать? Её никто не пожалеет. Да и забудут быстро. Не просто забудут быстро, забудут и рады будут. Каждая женщина знает, как её провожают. Говорить не надо. Злоба на весь мир. Боль на всю душу. Забвение в своих собственных мыслях. Что может быть страшнее и грустнее для амбициозной женщины — женщины, которая хотела править. Нет, она ещё будет воевать. Её запомнят. Забвение её не тронет. Она политик. Она общественный деятель. Она боец. Держитесь. Она не даст себя бить. Не даст.

Мао очнулся.

— Что-то я стал чувствовать тебя нутром. Я слышу все твои мысли. Вижу твою злость. Ощущаю твою боль. Странно. Я не верил ни в кого, а тут, вроде как, перерождаюсь. Что это?

Мадам встрепенулась.

— Слушай, дорогой, к тебе приблизился бог. Ты будешь долго жить. А на том свете ты будешь видным святым.

Мао грустно смотрел на свою развеселившуюся супругу.

— Не шуми. Долго жить я уже не буду. Потому что чувствую приближение другого света. А на том свете — знать бы, что там на том свете.

Он закашлялся. Опять стал шарить руками под одеялом.

— Холодновато становится. Скажи врачам, чтобы второе одеяло принесли.

Мадам сама быстро сбегала, принесла мягкий плед.

— Я знаю, я верю, что так и будет.

— Не опускайся до уровня сиделки. Я ещё при уме. Я подумал — прикажу главному телохранителю и премьеру, чтобы они помогли тебе.

Мадам обняла мужа.

— Теперь ступай. Будь мудрой, не торопись никогда. Ты ещё достаточно молодая. У тебя всё впереди.