Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

— Фу-у-у, — Сергей Иванович с облегчением вновь выдохнул из себя воздух, — ну, слава богу…

— Только понять не могу — почему он сам до сих пор не объявился? — заморгала Елена Николаевна.

Отец коротко кивнул в сторону комнатки, из которой то и дело доносились голоса Антипа и Прокопа.

— Неужели не ясно? А то с чего они тут вторые сутки торчат? До меня только сейчас дошло: Илюху нашего ждут, вот что… Слава богу, сам догадался, что сюда пока соваться нельзя!..

…Переезд был назначен на следующий день.

Погрузились довольно быстро — часа за три. Не много же нажили Сергей Иванович и Елена Николаевна за десятки лет честной трудовой жизни: старенький кухонный гарнитур, платяной шкаф, трюмо, горку для посуды, холодильник с телевизором, швейную машинку, диван, три кровати, дюжину разнокалиберных стульев, книжные полки да полтора десятка ящиков с одеждой, посудой и мелким скарбом. К счастью, соседи, знавшие семью Корниловых с самого заселения дома, помогали, кто чем мог: грузили в машину вещи, носили тюки, раскладывали их в кузове, отпаивали Елену Николаевну валерьянкой… Трое мужиков из соседнего подъезда даже вызвались ехать за город, чтобы помочь разгрузить вещи.

Конечно же, некоторые из соседей уже знали о причинах переезда, другие, ловя на себе значительные взгляды Прокопа с Антипом, только догадывались, но никто ни о чем не спрашивал стариков. Переезжают — значит, так надо. Но их, соседское, дело — помочь.

Взглянув на окна родной квартиры в последний раз, Елена Николаевна утерла покрасневшие глаза платочком и полезла в кабину. Сергей Иванович уселся в кузов.

Удивительно, но в кузов полез и Прокоп.

— Подвинься-ка, дед, — властно приказал он Корнилову-старшему, сидевшему на единственной свободной табуретке.

— Зачем? — Отец Дембеля явно не понимал, с какой это радости Прокоп решил отправляться вместе со всеми.

— Затем, что я так сказал. — Шуганув старика с табуретки, тот уселся, прислонясь спиной к тюку с одеждой.

Ехали молча.

Сергей Иванович курил, прикрывая сигарету от встречного ветра, то и дело бросая в сторону бандюка взгляды, полные скрытой ненависти. Корнилов пытался понять — для чего эта бритоголовая сволота отправляется в деревенскую хибару. Не вещи же помогать разгружать — вон, когда машину грузили, стояли, скоты, в сторонке, покуривали, посмеивались, скабрезностями сыпали…

И лишь когда грузовик выкатил за городскую черту, до старика дошло очевидное: теперь бандюки разделились. Тот, что похож на откормленного бычка, остался ждать Илюху в опустевшей квартире! А этот жирный блондин будет пасти его в загородном поселке…

Предупредить бы сына…

Да как его найдешь?

Городок хотя и небольшой, но скрыться и тут можно. Остается надеяться лишь на его осторожность да благоразумие.

— Етить твою мать! — в сердцах выругался Сергей Иванович.

— Это ты кому, старый? — подозрительно поинтересовался Прокоп.

— Да так, никому… — Старик бросил через борт окурок. — Своим мыслям…

Никто не сделает человеку так плохо, как может сделать себе он сам.

В справедливости этого старого как мир утверждения Прокоп убедился на следующий же день своей жизни за городом.

Нет чтобы тогда, на трассе, накачать сынка этих пролетариев-ложкомоев водярой прямо в салоне «скорпа», как и советовал Жорик, а затем, выбросив бесчувственное тело на шоссе, аккуратно переехать его машиной! Пил же с ним сам, тосты говорил, напутствия предсмертные… Хотел чтобы все красиво вышло, как в импортных видеофильмах. А в результате получилась исключительная кака. Бычара удрал, маленько подпортив зажженной сигаретой прокоповскую вывеску, Сникерс рвет и мечет, не сегодня-завтра обо всем станет известно Василию Николаевичу!

И тогда…

Прокопу даже и думать не хотелось, что сделает с ним Злобин. Конечно же, поить его водярой и переезжать на пустынной трассе машиной никто не будет. Толку-то? Да и хлопотно… А вот на филки поставить могут. Мол, сам виноват, так что давай, дорогой братан, страдай материально. Что там у тебя есть — машина, однокомнатная хата на окраине? Так как — сам будешь продавать, чтобы деньги вернуть, или помочь?

Страдать материально не хотелось, и потому Прокоп, кляня себя и Антипа за любовь к эффектным кинематографическим сценам, перебрался вместе со стариками Корниловыми в сельскую халупу.

Условия жизни впечатляли. Точней — полное отсутствие условий.

Дощатый настил донельзя загаженного туалета-«скворешника» угрожающе скрипел, грозя обвалиться в любой момент; обледеневшая дверь не закрывалась до конца. Во избежание неприятностей и большую, и малую нужду приходилось справлять на улице. Это еще хорошо, что теперь оттепель; а что будет, когда морозы ударят?

Рассчитывать на душ и ванну, естественно, не приходилось, потому что водопровода не было во всем поселке.

Да и поселок выглядел подозрительно: половина домов зияла выбитыми окнами и проваленными дверными проемами, а в домиках, где окна и двери были на месте, жизнь угадывалась лишь по косвенным признакам: жиденький дымок из трубы, облитые помоями сугробы, марлевые занавесочки на подслеповатых окнах. Местный абориген попался на глаза Прокопу лишь однажды: худой сутулый старик медленно брел от поселка в сторону трассы. Видимо, собрался в город за покупками — в радиусе десятка километров не наблюдалось даже самого захудалого магазина.

Но больше всего изнеженного комфортом Прокопа раздражала неустроенность жизни в самом доме.

Одна-единственная комната, она же — кухня, она же — спальня, явно не предназначалась для троих. И потому молодой бандит перво-наперво отгородил себе одеялами небольшой закуток. Чтобы не скучать в этой глуши, запасся кипой порнографических журналов да автомобильными каталогами, выставил на тумбочке перед кроватью пять бутылок пива и, не снимая обуви, улегся поверх простыни.

Место для отдыха было выбрано с умом. Слева — окно, выходящее на дорогу. Окно завешено кисейной занавесочкой, а это значит, что любой, идущий по дороге сюда, к домику, не сумеет рассмотреть наблюдателя, но будет заметен сам. В случае чего — «ПМ» с предусмотрительно снятым предохранителем и передернутым затвором извлечь из-под подушки, в оконное стекло — бутылкой и стрелять. Старики-пролетарии вряд ли помешают… А если дед и рыпнется, то и его успокоить можно.

Растянувшись на койке, Прокоп зашелестел порножурналом. Полистал глянцевые страницы, почмокал языком и с сожалением бросил журнал на пол.

Зачем возбуждаться понапрасну?

Просмотр голых писек-сисек всегда вызывает желание покувыркаться с сочной мясистой телкой. А где в этой глуши телку-то возьмешь?!

Заложив руки за голову, Прокоп принялся вспоминать, сколько же у него было девок, но сбился после четырех десятков. Ничего не скажешь, податливы девки в этом городе!