Александр Тамоников - Архив смертников

Лавина катилась дальше, отвоевывая квартал за кварталом. Немцы пятились, яростно огрызались. Раненых уже не подбирали. Несколько трехтонных грузовиков «опель-блиц» пытались выехать в западные предместья. Горел командирский внедорожник «кюбельваген», кучка офицеров сбивала брезентом пламя с горящего майора. Немцы все же продолжали удерживать западные кварталы, сохранялась какая-то видимость организованного сопротивления. Но ненадолго, пока две стрелковые роты под командованием капитана Саблина не ударили с юга — с улицы Рассветной. Там сопротивление было незначительным, бойцы за полчаса отвоевали почти всю улицу. Красноармейцы, воодушевленные успехом, просачивались переулками к Центральной улице, тащили станковые пулеметы. Немцам ударили во фланг губительным кинжальным огнем. Вспыхивали трехтонные «опели», перевозящие офицеров и штабные архивы. Воцарилась паника. Уцелевшие спешили покинуть город, пока не захлопнулась «дверца». Мимо горящих частных домов неслись покореженные грузовики, несколько штабных и санитарных машин, бежали оборванные, деморализованные солдаты 16-й армии. Небольшой арьергард еще оказывал сопротивление наседающим подразделениям Красной Армии, но это были смертники — выйти живыми из боя шансов не имели. Била дальнобойная артиллерия — в рядах отступающих гремели взрывы. Нескольким сотням счастливчиков удалось добраться до западного леса, там их пытались перегруппировать. Но танки, прорвавшиеся через весь город, продолжали давить, загоняли фашистов в лес. Наступление развивалось. Подходили свежие части, шли ускоренным маршем через освобожденный город. Рычали танки, тягачи тащили тяжелые орудия. Командование вермахта отдало приказ отступать. Лесистая местность играла на руку гитлеровскому командованию. В ней вязли танки с пехотой, дорог было мало. На флангах происходило примерно то же. На отдельных участках войска продвинулись на 10–15 километров, на других топтались на месте, встречая яростное сопротивление. Взяли Ревзино, продвинулись дальше на пару верст и встали в ожидании подкреплений. К западу от Калачана происходило что-то подобное. Войска ушли в прорыв, рассосались по лесам и болотам. «Финишной ленточкой» стала автомобильная трасса Шалыпино — Невель. Войска оседлали ее, спешно возводили укрепления, зарывались в землю. Резервы задерживались — через Калачан к двум часам дня части Красной Армии уже не шли. В городе осталась комендантская рота капитана Несмелова. Бойцы зачищали дома, где еще могли оставаться фашисты. Периодически гремели выстрелы. Еще один взвод блокировал засекреченный объект к северу от города, солдаты взяли под контроль небольшую плотину на озере, дизельную электростанцию, все дороги, ведущие к объекту.

В город вернулась Советская власть, которой здесь не видели уже больше двух лет. Под немцами жилось несладко. Под Советами тоже не шиковали, но не до такой же степени! Большинство населения приветствовало красноармейцев. Люди выбирались из подвалов, из нор, в которых переживали штурм, выходили на дорогу, обнимались с бойцами. Мужчины совместно с патрулями приступали к прочесыванию зданий, где могли прятаться полицаи и немецкие солдаты. Прибывшие похоронные команды занимались уборкой улиц…

Капитана Макарова к вечеру текущего дня срочно вызвали в штаб. В отделе, помимо подполковника Крахалева, присутствовал невысокий сухопарый субъект в полковничьем кителе. У него была бледная кожа, скуластое лицо и цепкие въедливые глаза под густыми бровями.

— По вашему приказанию… — щелкнул каблуками Алексей.

— Добрый вечер, капитан, — вкрадчиво поздоровался сухопарый товарищ и протянул руку: — Полковник Вяземский, уполномоченный представитель контрразведки 3-й ударной армии. Присаживайтесь, капитан, вас вызвали по важному делу.

Алексей присел на краешек стула. В комнате было как-то неуютно, сам Крахалев был напряжен, хотя не подавал вида. По кабинету стелился пахучий табачный дым.

— Курите, если хотите, — предложил Вяземский.

— Спасибо, товарищ полковник, уже покурил.

— Нам нравится ваш послужной список, капитан, — продолжил Вяземский, пристально разглядывая Алексея. — А еще мне поведали о ваших похождениях двухдневной давности, когда вы нейтрализовали вражеского радиста, а потом в одиночку сразились с диверсионной группой, которая могла доставить нам серьезные неприятности… Позвольте небольшую вводную лекцию. Сегодня, как вам известно, наши войска отбили у неприятеля Калачан. Продвинуться удалось на немного, оседлали дорогу и свесили ножки, так сказать… — Полковник криво усмехнулся. — По планам командования, уже послезавтра войска получат подкрепление и двинутся на Невель. Калачан, в отличие от последнего, не имеет важного стратегического значения. С взятием же Невеля мы вобьем хороший клин в стык вражеских групп войск. Операция по взятию Калачана была практически образцовой, — покосился он на Крахалева.

— Согласен, товарищ полковник, — кивнул тот. — Разбили два полка, полицейскую роту. Ушло порядка полутора сотен, и те, поди, завязли в болотах. Сейчас люди капитана Несмелова отлавливают по городу так называемых «хиви»…

«Хиви», Ost-Hilfswilligen — так называемые восточные добровольные помощники вермахта — набирались из местного населения на оккупированных землях (иногда из военнопленных). Добровольцы — громко сказано, многих привлекали принудительно. И тем не менее эта публика трудилась на благо Германии. Поначалу они служили во вспомогательных частях — шоферами, поварами, санитарами. Когда положение Германии стало ухудшаться, «хиви» начали привлекать к боевым действиям, бросали их против партизан, доверяли им под присмотром «старших товарищей» карательные акции против мирного населения.

— Командование пошло нам навстречу, — развивал тему Вяземский. — Особой нужды занимать сейчас Калачан у нас не было, и все же мы это сделали. Назад, понятно, не отдадим, да и нет у немцев сил перейти в контрнаступление. Городок депрессивный, железной дороги там нет, стратегических магистралей — подавно. Карьер давно заброшен. Вся тамошняя промышленность — швейная и обувная фабрики, льнозавод, мебельная фабрика, пара металлообрабатывающих предприятий, где фашисты пытались ремонтировать побитую технику, да комбикормовый завод Великолукского мясокомбината. К западу от города, в селах Знаменское и Кругловка, функционируют два колхоза…

— Это как, товарищ полковник? — не понял Алексей.

— Странно звучит? — сухо засмеялся Вяземский. — И тем не менее факт остается фактом. Немцы далеко не идиоты. Кое-где они сохраняли существующие колхозы и машинно-тракторные станции. Социалистические лозунги, конечно, поснимали, но где-то в качестве юмора даже оставили. Сменилось только руководство. Колхозы работали, производили продукцию. Немцам ведь надо что-то есть? И за подобными организациями легко следить. Немцы обещали колхозникам, что будут покупать у них продукцию, и в редких случаях даже покупали, рассчитываясь рейхсмарками. В основном провиант конфисковывали, оставляя колхозникам лишь минимум, чтобы не умерли с голода… Основная цель наступления на Калачан — вот этот объект. Прошу сюда, капитан. — Он расстелил на столе мятую крупномасштабную карту.