Александр Тамоников - Архив смертников

— Мы не утверждаем, что в этом бункере хранятся ВСЕ личные дела агентов абвера, — вкрадчиво проговорил Вяземский, — но то, что большинство, — определенно.

— Странный выбор места для хранения… — Алексей как-то не по-уставному почесал затылок. Офицеры с усмешкой переглянулись — слишком уж озадаченным выглядел Макаров.

— Вас никто не водит за нос, капитан, — сказал Вяземский, — не вижу необходимости. Впрочем, одобряю ваш здоровый скепсис. Я дышу, значит, сомневаюсь, верно? Информация по объекту «Waldhutte» у нас не полная, но, в принципе, достоверная, поскольку получена из разных источников. В эти тонкости вам незачем вникать. Объект был выбран не случайно. Держать подобные архивы где-нибудь в Берлине, и вообще в Европе, Канарису крайне не выгодно. Положение его весьма шаткое. Связи с союзниками могут всплыть. Обвинение в измене, арест, и все бесценные архивы мгновенно станут достоянием «СС». Их следовало запрятать как можно глубже. Территория СССР — самое подходящее место. Эмиссары из Берлина сюда не доберутся, а если возникнут — у абвера хватит сил их нейтрализовать. И линия фронта рядом — удобнее вести дела.

— Вы уверены, что архивы уже не вывезли или не уничтожили?

— На девяносто процентов, — кивнул Вяземский. — Уничтожать их нельзя, даже если имеются копии. Это не выгодно ни немцам, ни нам. Абвер до последнего верил, что удастся сдержать наше наступление, и нужда в эвакуации объекта не возникнет. Тем более что с января фронт фактически топчется на месте. Подобные ошибки абверу не в диковинку. Разведка докладывала, что из бункера ничего не вывозили. Это проблемно — в Европу везти не хочется, а на территории СССР — уже чревато. Нужно подходящее место, не удивлюсь, если его так и не построили. Поэтому мы спешили с ударом по Калачану, дезинформировали немецкое командование, создавали у абвера представление, что время для размышлений пока есть. Первым же ударом мы перерезали дороги с базы, заняли плотину, отключили электричество. Теперь все это — наше…

— Моя задача, товарищ полковник?

— У вас и вашей группы — особые полномочия. Вы получите письменный приказ. Не позднее завтрашнего утра вам предстоит войти в бункер. Советуем соблюдать осторожность. Немцы уходили в спешке, но могли и заминировать объект. Или оставить кого-то внутри. «Лесной домик» блокирован нашими солдатами. У них приказ не заходить внутрь, ничего не трогать и ждать прибытия уполномоченных «Смерша». Электричества нет, стальные двери в бункер блокированы. Изучите ситуацию с проникновением внутрь. Вы должны локализовать архив — не мне вас учить, как это делается, и на что он похож. Знакомиться с материалами не стоит, да у вас и времени не будет. Архивы следует собрать в ящики, последние — опечатать. Установить надежную и нелюбопытную охрану. Когда закончите, связаться с нами, и к вам выйдет бронированный транспорт с конвоем. Груз поедет в Москву. Вопросы, капитан?

Как-то неприятно попахивало это дельце. Вроде ничего сложного, архивы (если они существуют) уже под надежной охраной, и все же неприятный запашок начинал струиться. Ожидания полковника Вяземского явно простирались дальше озвученного.

— А если нужных архивов там нет?

— Ищите, капитан, должны быть, — снова сухо улыбнулся полковник.

— Нам известно, что ваша группа осталась без транспорта, — подал голос Крахалев. — Вам будет выделено два ленд-лизовских «харлей-дэвидсон» с колясками.

Алексей лихорадочно размышлял. Возможно, во всем, что он услышал, не было ничего абсурдного. Серьезный комплексный объект. Руководство абвера до последнего тянуло с вывозом документов (говоря по-русски, куда ни кинь — везде клин). А тут внезапный бросок Красной Армии — объект отрезали. Если кто-то остался внутри, им ничто не мешает сжечь архивы. Без вентиляции, электричества — ничего, справятся. Но только в том случае, если в бункере кто-то остался… Разведшколы абвера еще с тридцатых годов ковали кадры, отправляли агентов глубокого залегания в СССР, Соединенные Штаты, в Британию, куда угодно по всему глобусу! Советское направление — особое. Лиц для обучения вербовали в основном из военнопленных (как знакомых с советскими реалиями), из убежденных антисоветчиков, оставшихся на оккупированной территории. Срок подготовки разведчиков глубокого тыла — не менее шести месяцев. Агенты по окончании заполняли подробную анкету, давали подписку о добровольном сотрудничестве с немецкой разведкой. Каждому агенту присваивался псевдоним, принималась присяга на верность рейху. Случалось, что агентов дактилоскопировали. Они изучали структуру советских войск, знаки различия, основы картографии, топографии. Многие были неплохими психологами. Обучали всем тонкостям радиодела — умение работать ключом на слух, нюансы выхода на связь, виды шифрования и дешифровки полученных сообщений. Подготовленный радист умел отправлять и принимать до 80 знаков азбуки Морзе в минуту. Агенты в глубоком тылу Союза собирали сведения о формировании воинских частей, местах дислокации, местах назначения. Собирали оборонно-экономическую информацию, сведения об оборонных заводах, особенно тех, что производят артиллерию, танки, авиацию. География распространения этой плесени была необъятна. Агенты проникали и обживались в промышленных центрах — в Свердловске, Челябинске, даже в Ташкенте, в Новосибирске, — в который эвакуировали тьму заводов со всей страны и больше ста тысяч жителей Ленинграда…

Гитлер войну проиграет. Планы Канариса спасти Германию, вступив в союз с Западом, не оправдаются. Но агенты, закрепившиеся в Союзе, останутся. Сейчас они работают на немцев, позднее станут работать на американцев, британцев. Эти люди врастут в советское общество, станут его частью, будут постоянно гадить…

— Я все понял, товарищ полковник. — Алексей поднялся и вытянулся в струнку. — Задание выполним.

— Вот и отлично! — Вяземский, поколебавшись, протянул руку: — Удачи, капитан! По исполнении доложите своему начальству. А уж ваше начальство… доложит в армейский отдел. Честь имею!

Не оглядываясь, он вышел из кабинета. Секунд через двадцать заработал мотор ожидающей у крыльца «эмки», и посланец из армейского отдела убыл.

Крахалев облегченно вздохнул, выхватил, как гранату, портсигар, стал пристально разглядывать содержимое, как будто одна из папирос была особенной.

— Разрешите идти, товарищ подполковник? — спросил Алексей.

— Иди, — кивнул Крахалев. Потом спохватился: — Нет, подожди.

Алексей терпеливо ждал. Начальник дивизионного отдела задумчиво разминал папиросу, смотрел на нее, как на симпатичную девушку, которую вынужден пристрелить, затем шумно вздохнул, поднял и глаза.