Сергей Зверев - Война кончается войной

Васильев прикинул все еще раз и остался доволен. Сделано предельно точно, насколько можно в таких условиях.

— Значит, машины у нас остановились здесь, — Васильев присел на корточки рядом со следами колес на пыльном грунте.

— Тяжело груженные полуторки, — вставил Шаров, присаживаясь рядом. — Смотрите, как вдавлена колея, а вот здесь аж камень в мелкий щебень раздавило.

— Молодец, — кивнул Васильев. — Углядел. А вот еще посмотри: шина сплющена. Похоже, спущено колесо…

— Второе колесо тоже подспущено было. И третье. Я и говорю, что с максимальной нагрузкой шли «полуторки».

— Ты уверен, что это были «полуторки»? — с интересом спросил Васильев и посмотрел на старшего лейтенанта.

— Конечно. Кто будет столько колес ставить на другую машину. Бывает, что из-за нехватки обычных шин могут на какое-то колесо поставить чужую. Но чтобы сразу три колеса… Что вы там нашли?

Шаров подошел к Васильеву, который согнулся в три погибели и что-то разглядывал в том месте, где стояла вторая машина. Участок был сложный: могли наложиться отпечатки протекторов обеих машин. Но Васильеву повезло. Отпечатки не совпали и не пересеклись.

— Олег, позови кого-нибудь с фотоаппаратом. Кто у них фотографировал? Сдается мне, что на протекторе задней машины есть заметный дефект, который можно использовать для сличения.

Пока Шаров бегал за фотографом, Васильев рассматривал рисунок протектора и большую щербину. От того, как этот дефект отложится в памяти, будет зависеть, вспомнит ли оперативник этот узор, увидев его через день, неделю, месяц. Видимо, колесо наехало на острый край чего-то железного, и один луч «елочки» срезало от угла до конца лепестка. Что важно: срезана половина луча и соседней «елочки». Такой дефект специально повторить сложно.

Васильев вытащил из кармана блокнот, химический карандаш и перерисовал дефект протектора в увеличенном размере.

Дальнейшее обследование следов никаких результатов не дало. Васильев наблюдал, как фотограф-сержант заканчивал съемку заметных отпечатков колес, когда его внимание привлекло темное пятно в пыли дороги. Пятно выглядело свежим. Кто-то что-то здесь разлил, и это вещество не успело покрыться пылью до такой степени, чтобы стать незаметным. Новый след располагался как раз между следами колес.

— Олег, смотри, — Васильев позвал Шарова. — Видишь? Что это, по-твоему?

— Собачку прослабило, — хмыкнул оперативник, присаживаясь рядом на корточки.

— Смешно, — кивнул Васильев. — Только мне кажется, что это пятно образовалось аккурат под кузовом той машины, которая тут останавливалась.

— Тогда из нее должно было капать всю дорогу, — пожал плечами Шаров и стал медленно продвигаться назад по ходу машины, внимательно разглядывая землю. — Нет, больше пятен нет. Могли, правда, и затоптать.

— А здесь почему не затоптали? — Васильев сделал пару шагов вперед и снова присел на корточки. — И вот здесь не затоптали. Здесь движение, извини, не как на Крещатике.

— Получается, что из машины стало течь после того, как она остановилась?

— Точно. Как раз после перестрелки и начало капать. Но запаха горюче-смазочных материалов я не улавливаю. Давай-ка возьмем образец и попробуем провести экспертизу, определим, что это за вещество.

— Вот здесь она живет, — Шаров поднял голову и стал смотреть на окна третьего этажа старого, еще дореволюционной постройки дома со скульптурами под скатом крыши.

— И не горит свеча, и не трепещет занавеска, — продекламировал Васильев. — У половины жильцов окна открыты, хотя бы форточки, а у твоей…

— …закрыто, — Шаров поднял руку и показал на два окна. — Вон те. Да, действительно, и даже форточки закрыты.

— Учись, пока я жив. — усмехнулся Васильев и решительно шагнул к подъезду. — Форточки закрывает кто? Тот, кто уходит или уезжает надолго. Чтобы ветром не разбило, чтобы пыль не налетела в комнату или дождь не залил подоконник. А она тебе не говорила, что собирается уехать? Странно. Пошли, пошли, пообщаемся с соседями.

Старичок-еврей в накинутом на плечи старом клетчатом пледе открыл дверь и, подслеповато щурясь, стал вглядываться в лица пришедших.

— Здравствуйте, папаша! — жизнерадостно приветствовал старика Васильев, удерживаясь, чтобы не бросить взгляд за его спину внутрь комнаты. Такие взгляды неожиданных визитеров всегда вызывают у пожилых людей панику.

— Что за странная манера, — гнусаво заметил старик, — называть незнакомых людей папами, мамами и другими близкими родственниками. А ведь мы с вами даже не знакомы. Если вы пришли по делу, так излагайте. Впрочем, вас, молодой человек, я вижу здесь второй или третий раз.

Шаров кивнул и развел руками.

— Да, я приходил к вашей соседке — Оксане Акулович.

— Вы ее жених, и это написано на вашем убитом горем лице. Вы, кажется, спрашивали меня, не видал ли я девушку на днях? Уверяю вас, молодые люди, с тех пор ничего в этой ситуации не изменилось. Оксана по-прежнему не известила меня о сроках возвращения, как и о месте своего нынешнего пребывания.

— Стоп, стоп, стоп, — взмолился со смехом Васильев. — Мы хотели задать вам только один вопрос.

— Так задавайте, — пожал старик плечами, и капля с его носа упала-таки на край пледа. — Только вы сразу скажите: если вы Оксану на пикник ждете, — это одно, но если с ней беда, а это в наше неспокойное время бывает сплошь и рядом, это — другое. Тоже скажите. Я же ей не чужой.

— С ней что-то случилось, — тихо ответил Шаров, и все посмотрели на него. — Она должна была прийти ко мне на свидание третьего дня. Никогда такого не было, чтобы Оксана опаздывала или не приходила совсем. Понимаете? А в городе стреляют.

— Да-да, — покивал старик головой, потом задумчиво посмотрел на Васильева. — Скажите, товарищ командир, а вы давно из Киева?

— Очень давно, папаша, — погрустнел Васильев. — Так, значит, ничего вы про Оксану нам нового не расскажете?

— Да откуда новое, — пожал старик плечами и замолчал.

— Ладно, спасибо все равно, — улыбнулся Шаров и пошел по коридору к двери следующей квартиры. Васильев двинулся было следом, но старый еврей остановил его, как-то странно поглядев в глаза.

— А вы бы на секунду задержались, товарищ командир. Я тут про Киев вас хотел расспросить. Пусть ваш товарищ идет, а вы на секунду.

Васильев внимательно посмотрел старику в глаза, потом вслед напарнику. Весь его большой опыт оперативника сейчас подсказывал, что старик его остановил не из-за пустого любопытства. И речь пойдет не о Киеве.

— Да, я слушаю, — серьезно сказал Васильев.

— Я не хотел травмировать молодого человека, — тихо заговорил старик, — я не знаю, насколько вынослива его юношеская психика, но вы, как старший товарищ, сможете повлиять на юношу. Дело в том, что его Оксана встречалась с другим мужчиной, и он бывал у нее в квартире.