Альберт Сенин - В живых не должен остаться никто!

Водитель отвернулся, пряча невольно блеснувшие слёзы.

Олег, немного остывший за время монолога водителя, напряжённо замер. Он взглянул на себя немного со стороны, и ему стало вдруг стыдно — как ни крути, но упрёк водителя абсолютно справедлив. Он прав: его-то мать в чём виновата? Олег болезненно прикрыл глаза, ненависть совсем ослепила его, он потихоньку начал утрачивать свои человеческие черты, превращаясь в бесчувственного зверя, помешанного на справедливости. Скользкий путь. А ведь раньше он не был таким… Он всегда хотел прожить свою жизнь достойно, по-человечески. И уйти в конце пути тоже достойно, со спокойной душой и чистой совестью. Увы, земной путь его подходит к концу, а спокойствия на душе нет. Равно как и чистоты… Слишком много крови у него на руках… Как не тяжко это признавать, но судьба вновь даёт ему возможность поступить по-человечески, спасти этих людей, а самому не превратиться окончательно в чудовище. Наподобие, того же ворга… Олег открыл глаза, устало вздохнул и тихо сказал:

— Спасибо.

— За что? — удивился водитель, округлив глаза.

— Вы показали мне, как я был неправ. Заставили взглянуть на эти события с другой стороны.

Глаза водителя округлились ещё больше.

— Послушай, парень, ты здоров вообще? О чём ты?

— Не волнуйтесь, со мной всё в порядке, — поспешил успокоить его Олег, ободряюще улыбнувшись. — Просто вы помогли мне понять кое-что очень важное. Но вернёмся к вашей матери. Вы уверены, что она там, среди заложников?

— Да, — глухим голосом подтвердил водитель. — Уверен. Моя сестра видела, как мама вошла в санаторий. Вместе с остальными своими подругами. Они все там. Никто не вернулся домой. Я звонил…

— Как же это случилось? Я про захват санатория… Расскажите всё, что знаете, — попросил Олег, переводя беседу в нужное русло. — Это очень важно.

Водитель печально мотнул головой.

— Я мало что знаю. Около часа назад возле санатория прогремели автоматные выстрелы, а затем чей-то голос через мегафон объявил, что санаторий захвачен бойцами какой-то там организации борющейся за освобождение Чеченской республики. Сам санаторий заминирован и в случае штурма, они взорвут его вместе со всеми заложниками. Я как узнал про это, сразу рванул домой, узнать, не вернулась ли мать…

— И много там заложников? — быстро спросил Олег, не давая водителю вновь погрузится в своё горе.

— Не знаю, но думаю их там человек двести. Зал столовой большой, столов накрыто много было…

— Ясно, — пробормотал Олег. — А террористов много?

Водитель удивлённо уставился на него.

— Ну ты даёшь?! Да откуда ж, я знаю?!

— Ладно, приедем — разберёмся, — буркнул в ответ Олег, напряжённо вглядываясь в темноту. Судя по плотной толпе людей впереди, они, похоже, уже приехали.

Водитель вскоре подтвердил его догадку, став торопливо выбирать место, куда было бы можно приткнуть машину. А дело это оказалось отнюдь не таким простым — машин перед санаторием хватало: тут была и милиция, и пожарные, «скорая помощь» и просто личные автомобили примчавшихся к месту трагедии горожан, беспокоившихся о своих близких.

Водитель, не став мудрствовать, просто оставил машину на обочине, а сам торопливо направился к огромной толпе людей, стоявшей перед санаторием. Олег, естественно, двинулся следом за ним.

Как ни странно, но порядок в этом огромном людском муравейнике всё же был. Милиция, надо отдать ей должное, на сей раз не подкачала. Но это объяснялось довольно-таки просто — в город до этого были стянуты милицейские подразделения из других городов области. Вот они-то в тяжкую минуту и пригодились. К тому же ими явно руководила чья-то твёрдая, умелая рука. Олег с удовлетворением отметил четкие действия стражей порядка: и встревоженную толпу зевак оттеснили подальше, и везде, где только можно, расставили бойцов ОМОНа, вооружённых автоматами. Не безнаказанно уйти, не получить помощь извне чеченские боевики теперь уже не могли.

Олег потолкался немного в толпе, и вскоре ему стали известны кое-какие подробности захвата санатория.

Как выяснилось, захвачен был не сам санаторий с жилыми корпусами, а только отдельно стоявшее в глубине парка здание, в котором шёл ремонт, и поэтому, естественно, никто в нём не жил. В этом здании и происходили злополучные поминки. Народу было очень много — родственники бандитов не поскупились — и столы накрывали по очереди для отдельных партий людей. Одни поели, уходили, на их место потом приходили другие. Всё это тянулось довольно долго. Террористы появились в тот момент, когда за стол села последняя партия — по большей части родственники похороненных. Как помнил Олег, так всегда и делалось — самые близкие родственники и друзья ели на поминках последними. Захват двухэтажного здания прошёл на удивление тихо, без лишних выстрелов, или же их никто не слышал. Но самое главное о захвате узнали довольно поздно, по прошествии нескольких часов, когда обеспокоенные люди начали искать своих близких…

Олег взглянул на часы — половина двенадцатого. Ночь на дворе. Он посмотрел на здание и недовольно поморщился — все окна были чем-то забаррикадированы. Значит, боевики хорошо потрудились, обезопасив себя от возможного штурма. И время, чтобы всё заминировать у них было. Вероятность взрыва исключить никак нельзя. Если это фанатики, то от них можно ожидать чего угодно…

Олег ещё раз поглядел на расположившихся во многих местах омоновцев и предположил, что ночной штурм вряд ли будет. Властям тоже нужно время, чтобы оценить ситуацию и подготовиться. На необдуманные шаги они не пойдут, слишком много возможных жертв. Думается, понимают это и террористы. Поэтому сейчас они нападения не ждут, в отличие от завтрашнего дня, когда возможно всё: от переговоров и уступок до отчаянного штурма.

Олег прикрыл глаза и ещё раз заглянул внутрь себя. Нет, ненависти в нём больше не было. И пусть среди заложников большинство являются родственниками бандитов. Пусть. Они тоже люди и имеют право на жизнь. Он не имеет право судить их. Точно так же как и захватившие их чеченские боевики. Олег вздохнул, он имеет возможность помочь людям и он им поможет. Он останется здесь. Прости, Мария, но я нужен тут, этим людям. Я вынужден нарушить свою клятву…

Олег не обманывал себя, он не питал особой любви к людям, невольно попавшим в заложники. Но… можно было, конечно, повернуться и уйти, предоставив всё властям. И это было бы, наверное, правильно, ведь это не его война. Но так поступить Олег не мог. И вовсе не потому, что он чувствовал себя героем или суперменом, всегда бросающемуся на помощь людям. Нет, просто иметь возможность помочь, и не сделать это было для него подлостью. Он не мог так поступить. И это не было игрой в благородство. Просто для него крайне важно было прожить эти последние часы достойно, и уйти в иной мир со спокойной душой и чистой совестью, ничем не запятнав себя. Делай добрые дела, пока можешь! Олег усмехнулся. Он всегда старался действовать этому принципу. Не всегда, конечно, это у него получалось, но… Ладно, хватит пустых размышлений, пришло время действий. Он вмешается, а там будь, что будет…