Сергей Коротков - Снег над барханами

— Капитан Иванов, — сухо и как-то строго представился офицер и вытянул шею, заглядывая за бугор.

«Правильно! Осторожность и наблюдение — прежде всего», — подумал Синцов, рассматривая незнакомцев.

— Наши! Ура-а! — как-то вяло улыбнулся Николай, ощущая укол взбесившейся интуиции.

Он, все еще глазея на этих военных, почуял подвох, какое-то неприятие овладело им с головы до пяток. Вроде форма советская, армейская, оружие… Физиономии… Диалект…

Но что-то было не так. Что? Синцов, все еще улыбаясь, прожигал армейцев опытным взглядом, натренированным в родной силовой структуре.

«Внешность. Да, один смуглый, говорит с акцентом туркмена или узбека, даже подмигивает по-местному. Но что не так? Зубы? Какие-то они неестественно белоснежные… Еще ни разу в жизни я не встречал обыкновенного солдата, рядового, у которого бы зубы были в порядке, целыми и не привычно гниловатыми и желтыми. Да к черту зубы!

Оружие! Твой «ППШ-41», ненаглядный мой, вряд ли вообще твое личное стрелковое оружие. Солдаты Среднеазиатского военного округа не вооружены пистолетами-пулеметами Шпагина, как, впрочем, и Судаева, что у твоего командира. Винтовки Мосина, да и только! Тем более, у связистов, о которых я впервые слышу в этом регионе. Я год прошу «ППШ» себе, офицеру НКВД, чтобы бдеть за округой в двести квадратных километров, — не дают. А ты, рядовой войск связи, принесся сюда с новеньким блестящим «ППШ». Ни сидора за спиной, ни подсумка с запасными дисками и гранатами, зато вдруг офицерский револьвер системы «наган» за поясом. Прокол? Конечно, ошибочка вышла, рядовой Тараканбеков! Типа налегке примчался из райцентра. Ага. Пять раз.

С тобой все ясно, солдатик! Никакой ты не красноармеец, а диверсант переодетый. Значит, и твой холеный командир тоже. Та-ак…

Офицер-связист, явно не с поезда соскочивший только что по прибытии в Среднюю Азию, белый лицом, с рыжинкой в волосах наподобие арийцев и скандинавов, не загорелый, даже еще не красный от солнца. Говорит сухо, сжато, боясь сболтнуть лишнего или проявить настоящий акцент. Может быть, из-за недостаточного знания русского языка.

Форма хоть и армейская, новая, но такую здесь не носят ни вояки, ни мы, силовики. Сапоги не офицерские, не яловые или хромовые, а солдатские кирзачи, от которых служба обеспечения тылом отказалась в жарких азиатских регионах, сменив обувь всех солдат на ботинки. «ППС-43» на вооружении только лишь у разведчиков на фронте да офицеров действующей армии, но никак не у связиста в глубоком тылу. Тоже свежевыбритый, когда вы хоть успели оба намарафетиться? Да и какой, к чертям собачьим, капитан мог оказаться здесь так быстро, вперед единственного во всей округе капитана Делягина?! Лажа? Конечно, лажа!

А ведь постреливают через бархан в сторону фрицев! Или видимость создают? Ну, скрепки в ваших военных билетах я смотреть не буду, форму шляпок на подошве сапог тоже сверять не намерен — прошли те времена начала войны, когда по таким глупым промашкам мы, чекисты НКВД, выявляли немецких шпионов и диверсантов. А вот вопрос наводящий я задам. Так сказать, в лоб и по лбу. Простой и никчемный, но окончательно определяющий вашу идентификацию. Заодно рассею ваше напряжение, а то вона уже, подобрались, как кобра перед броском…»

На этот мысленный анализ у Николая ушло не больше двадцати секунд. Ощерившись еще шире, он дружелюбно произнес:

— Спасибо, братцы, что так быстро среагировали, махом прибыли сюда! Слава богу, что старшина Чумаков успел вам сообщить о десанте фрицев, добрался-таки чертяка. Думал, не успеет он до райцентра. Он с вами?

Азиат, сидевший чуть позади офицера, мельком взглянул на его бритый затылок, с трудом, как показалось Синцову, проглотил ком в горле и опять расплылся в дежурной улыбке:

— Конечно, товарищ лейтенант! Чумаков добрался до нас, сообщил о противнике. Сейчас он в ауле, с остальными ждет в засаде. Сколько вас здесь? Кто там, за солончаком? Мы слышали выстрелы.

Рядовой этим подписал себе смертный приговор. Никакого старшины Чумакова здесь, в САВО [48] Среднеазиатский военный округ. , в помине не было. В райцентр с запиской о десанте немцев они с мирабом отправили Гугуш. Лейтенант на миг ощутил слабость в коленях и руках, чувство страха и всеобъемлющего волнения охватило его. Перед ним сидели фашисты, готовые прикончить чекиста и продолжить свое черное дело.

С этой мыслью правая рука Синцова медленно поползла к кобуре с «ТТ», левая продолжала сжимать «МП-40», на который неотрывно смотрел до крови закусивший губу капитан.

— Рядовой… Э-э…

— Ахметов, — ляпнул солдат, теребивший ремень автомата.

— Рядовой Ахметов, почему у вас в присутствии меня, старшего по званию, не говоря уже о вашем командире, непотребный внешний вид? Сейчас же застегните воротник, поправьте поясной ремень. Где ваша каска?

— Я… Это… Слушаюсь. Так точно!

Рядовой убрал руки с автомата, начал приводить в порядок обмундирование, отвлекшись от насущного. Лжекапитан снова вытянул шею, завертел головой, вслушиваясь в отдаленные голоса чем-то раздраженных гитлеровцев. Там что-то происходило, какая-то суматоха. Офицер пытался понять что, но и не мог отвлечься от опасного гэбэшника, которого через минуту уже нужно было пеленать. Обязательно и срочно.

Но этот шустрый офицер опередил диверсантов.

— Хенде хох! Живо упал, гад, — Николай вскинул выдернутый из кобуры «ТТ», пытаясь удержать равновесие на текучем песчаном склоне.

Лжекапитан дернулся, рука стала рвать ремень автомата, но выстрел опрокинул его. Тотчас смуглый рядовой сделал кувырок вниз по склону бархана, уходя с линии огня, но вслед ему одна за другой полетели пули. Затвор в крайнем заднем положении говорил об опустошенном магазине, Синцов бросился на азиата врукопашную. В наскоке замахнулся разряженным оружием, словно дубиной, одновременно вскидывая кулак в боксерском ударе. Это и сбило нормальный порыв атаки. Без концентрации в одном приеме, распаляясь на два.

Диверсант, раненный вскользь в бедро, оказался сноровистым малым — ловко ушел от рубящего удара противника, мгновенно зачерпнул и бросил в его лицо горсть песка, а сам, потеряв оружие, выхватил нож и контратаковал.

Потеряв фору и ослепнув от сыпи в глаза, лейтенант отпрянул и повалился. Его спасло то, что азиат запнулся о тело умирающего напарника и, падая, наткнулся на сапог Николая. Подошва больно пришлась по зубам диверсанта, из его рта раздался треск, разбитая губа брызнула кровью. Лезвие ножа опустившейся руки смачно вошло в песок ровно между ногами Синцова, чуть не задев пах. Лейтенант извернулся, все еще пытаясь проморгаться, и двинул кулаком в ухо фашиста. И тут же набросился на него всем телом, перехватывая руку с клинком.