Сергей Коротков - Снег над барханами

Гитлеровец не успел понять, кто или что темное, бесформенное там находится. Различить в оптику чалму, специально присыпанную сверху желтым песком, и черное пятнышко ствола винтовки он не смог. Выстрел. Пуля пробила левую щеку немецкого снайпера, разорвала внутренности головы и затылок, вырвавшись кроваво-желтым снопом наружу.

Пулеметчик не сразу усек, что произошло — от звука выстрела он струхнул, съежился и, поведя стволом «МГ-34» [45] Немецкий пулемет образца 1934 года, 7, 92 мм. левее, на облачко сизого дымка над гребнем бархана, вдавил спусковой крючок. Длинная очередь не закрепленного на песке пулемета не попала в цель, которая к тому же успела скрыться. Веер пуль, забирая вверх, вскопал холм фонтанчиками песка. Фашист тут же попятился назад, увлек за собой тяжелое оружие и скатился к основанию бархана с присыпанными песком трупами соотечественников. Его одолел животный страх, чувства своей несостоятельности и одиночества овладели солдатом. Крепкий, сильный, выносливый десантник затрясся и схватился за фляжку со шнапсом, веря, что алкоголь хоть как-то успокоит нервы.

— Опять моя! — шепнул мираб, подобрал утонувшую в песке пустую гильзу, спрятал ее в боковой карман чапана и стал менять позицию.

Скрадок Синцова, как и учил опытный охотник Агинбек в прошлых ходках по Кызылкуму, был прост и одновременно практичен. В теневой, подветренной плоскости бархана рылась продольная ямка в длину роста взрослого человека, устилалась шкурой или кошмой так, чтобы одна ее часть являлась подстилкой, а другая покрывалом. Потом лежбище засыпалось песком, чтобы не виднелись края, и только затем охотник аккуратно приподнимал верхний покров, залазил внутрь, ложился на живот, поправляя над собой полог, и окончательно заваливал себя сыпучим материалом, которого кругом было в достатке. Час такой лежки позволял непрекращающемуся пустынному ветру сравнять легкие шероховатости скрадка.

Находиться недвижимым в такой теплушке днем в пустыне, все равно что сидеть в костюме химзащиты в сауне — прямые лучи не доставали человека, а только накаляли слой песка над тканью. Жарко, пот застилает глаза, вытираться сложно, ощущаешь себя нагретой консервой. Но среди голых барханов с редкими кустиками полусухой растительности лучшего места лежки не придумать — сайгак, шакал и лис опрометчиво идут прямо на охотника. Да и сумеречными вечерами либо рано поутру солнце не досаждает.

Сейчас же Синцов проклинал песок, попадающий в нос и на губы, за шиворот и в уши, духоту лежбища и фрицев. Ожидая незваных гостей по наводке мираба Агинбека, лейтенант свято верил в успех заградительной операции, в удачу охотника и свои силы. И ждал врага, который вскоре и показался…

Два диверсанта на полусогнутых, то ли от страха, то ли от сложности передвижения по сыпучему рыхлому песку, ногах появились из-за гребня в ста метрах от ожидающего их офицера НКВД. Матовые, с натянутой сеткой каски, серые егерские ботинки, комбинезоны «осень-хаки». У каждого за спиной ранец с верхом из телячьей шкуры, на левом боку саперная лопатка, кобура, висящая почти на животе, граната с длинной рукояткой заткнута за ремень. В руках пистолет-пулемет «МП-40», по бокам на поясном ремне подсумки с магазинами. Типичные паратруперс СС, экипировку и амуницию которых Синцов изучал еще на курсах Высшей школы НКВД. Озлобленные, хладнокровные, матерые десантники ваффен-СС. И именно с ними лейтенанту сейчас придется схлестнуться!

Николай, уже не обращая внимания на раздражающую каплю пота на кончике носа и слабость ниже живота, собрался с духом. И…

— Хенде хох!

Сразу же пришлось один раз выстрелить из «маузера», потому что дернувшиеся от испуга гитлеровцы не подняли рук, как приказал бархан, не упали лицами в песок, а повели стволами в сторону окрика. Пуля угодила одному из них в бедро, отчего фашист со стоном свалился, выронив оружие и схватившись за рану. Другой полоснул очередью наугад, абсолютно не видя цели, завертел головой.

— Хенде хох, твою мать! — снова выкрикнул бархан, и теперь враг, кажется, определил источник команды. Не веря своим глазам, щурясь от солнца и песчаного ветерка, десантник поднял «МП-40» на уровень лица, быстро целясь в еле заметный теперь холмик.

Новый выстрел поверг и этого диверсанта, который, падая с простреленным плечом, заметил вздыбившийся в десяти метрах от него песок.

Синцов, как черт из табакерки, выскочил из укрытия и сразу сделал кувырок к подножию бархана, встал на колени, направляя пистолет на противника. Стрелять не пришлось — оба раненых корчились в ложбинке, не пытаясь сопротивляться. Лейтенант рванул к ним, держа оружие наготове и краем глаза бдя за дальним краем низинки.

— Я же сказал, руки вверх, уроды! — бросил Николай, подскакивая к немцам и хватая из песка трофейные автоматы.

Вдруг один из рослых десантников, превозмогая боль в руке, вскочил и набросился на обидчика. Синцов поднятым автоматом парировал удар ножа, зажатого в кулаке гитлеровца, отвел лезвие в сторону и сильно пнул фрица в пах. С истошным воплем тот повалился и, зарываясь потным лицом в песок, скорчился в позе зародыша.

— А это тебе, сука, за Ленинград! — лейтенант саданул сапогом в бок раненого, еще и еще, приговаривая: — За Сталинград, за Украину, за Кавказ!

От дальнейших избиений фашиста спас его товарищ — Николай услышал шорох сбоку, метнулся в сторону, уходя от возможного выстрела. И вовремя. Раненный в ногу гитлеровец уже вскидывал руку с пистолетом. Больно шмякнувшись плечом на валяющийся вражеский «МП-40», Синцов первым начал палить из «маузера». Раз, второй, третий.

Десантник оказался то ли настолько везуч, то ли живуч, он не умер — только две пули попали снова в ту же ногу и в руку, третья ушла выше головы. Фриц скорчился и затих.

Пять минут хватило Синцову, чтобы полностью обезоружить обоих диверсантов и связать, надев одному из них наручники, собрать в кучу трофеи и оглядеться. Никого.

Он вскарабкался на гребень бархана, осторожно выглянул. На ровном солончаке была отчетливо заметна вереница фашистов, двигающихся к естественному укрытию песчаного холма с торчавшими на нем глиняными пирамидками.

Термитники!

— Что и следовало доказать! — вслух сказал офицер, утирая лицо и натягивая на него противопесочную повязку. — Ну, Агинбек, ну, мудрейшина! Голова-а.

Гитлеровцы поначалу шли в сторону Синцова, но, услыхав перестрелку, поняли, что там тоже засада, и повернули к холмам с выпирающими из них пирамидками. Николай решил припугнуть врага, а заодно дать понять, что здесь тоже жарко. Он чуть выглянул из-за песчаного бугра, положил «маузер» на предплечье за неимением жесткой кобуры-приклада и, прицелившись, начал стрелять. В хорошие времена этот пистолет выдавал «на-гора» все двести метров простреливаемой дистанции, не на шутку прочесал сектор и сейчас, достав противника пулями калибром 7,63 мм. Синцов методично стрелял по цепочке медленно двигающихся фашистов. Опустошив коробчатый магазин на 20 патронов, лейтенант оценил итоги: двое фрицев получили ранения, остальные залегли и стали огрызаться огнем из всех стволов.