Сергей Коротков - Снег над барханами

А сейчас Мютц, посылая одну за другой очереди в темневший кустарник, ловко меняя магазины «МП-40», пытался хоть не свалить, так спугнуть укрывшегося там охотника. Он беспрестанно ругался, плевался и нервно дергался, но победу пока приблизить этим никак не мог. Второй раз глянув на Липке, лежащего на траве с дыркой в шее чуть ниже затылка, гауптштурмфюрер скривился в негодовании и отвращении. Ему никогда не импонировал этот медик, а теперь и подавно, мертвый, с перебитой шеей, в нелепой позе.

«Ну, хоть на ногу жаловаться больше не будет!» — мелькнула странная мысль.

Мютц стянул с убитого Отто ящик с динамитом, подобрал подсумок с запасными магазинами и заметил жестяную бутыль с водой, пробитую в одном месте. Драгоценная вода толчками покидала емкость через отверстие и питала сухую каменистую землю. Офицер наклонился, прильнул ртом к искусственному родничку и сделал несколько больших глотков. Боясь атаки врага из тыла, вскочил и поплелся к выходу из ущелья.

Сверху посыпались камни, Мютц вскинул автомат и дал очередь. Повел стволом, прострочил край обрыва в другом подозрительном месте. Очень мешали слепящее солнце и какая-то поволока в глазах. То ли от дымки в распадке, то ли от усталости и бессонницы. Он натянул тактические очки, просто опустив их с кепки, утер потное лицо плечом и медленно стал приближаться к лежащему на животе Ахмету.

— Неужели и этого грохнули?! Как же так?..

Азиат дернулся и вскочил с пистолетом в руке.

— Тьфу на вас, герр капитан! Напугали, — Ахмет громко выдохнул и тотчас сморщился от боли в ноге, показывая стволом «нагана» наверх: — Будьте осторожны, он все еще там, живой.

— Знаю. Будем выбираться. У него автомат и пистолет. Больше, видимо, ничего дальнобойного нет. Отходим на двести-триста метров, и там он нас уже не достанет.

— Как это сделать? Он теперь контролирует выход из ущелья огнем.

— Тем же шахматным способом, что и прежде. Имей под рукой магазин, чтобы быстро менять. Вот тебе граната. И мне одна осталась. Динамит я сам понесу пока. Вон тот камень твоя цель. Я прикрываю огнем, ты туда. Потом наоборот. Моя цель — выход из распадка и вон тот скелет верблюда или лошади, черт его разберет отсюда. Как-нибудь укроюсь и отстреляюсь. Дальше бегом и огонь вприсядку. Меняемся постоянно. Уходим сначала за тот ближайший бархан, группируемся, перезарядка и вправо, к солончаку. Там он нас не достанет, а выход из ущелья как на ладони будет. Ясно?

— Так точно. А тот, что в тылу? У него, кажется, винтовка.

— Время, время, солдат! Вперед, и да поможет нам Бог!

Граната, вертясь в воздухе бумерангом, улетела наверх, Ахмет сразу поковылял к камню, благополучно достиг его, засел и изготовился к стрельбе. Дал знак, и Мютц побежал, превозмогая боль в теле и тяжесть груза. За все время, пока он двигался к своей точке, азиат выстрелил одной короткой очередью. Потом они стали повторять комбинацию. Во всем чувствовался опыт диверсионных рейдов и многочасовых тренировок на базе.

Синцов ждал чего-то этакого, поэтому встретил фрицев подобающе бойцу, давно ожидающему атаки противника. Даже гранату ждал в свой сектор, поэтому стоял возле побитого пулями и осколками валуна, неоднократно спасавшего жизнь чекиста, и следил за кромкой обрыва. И она прилетела. Бросок влево, группировка тела, острая боль в руке. Стон, заглушаемый грохотом взрыва. Камень стоически выдержал удар, даже не шелохнувшись — видимо, не просто лежал на покатой плоскости гряды, а являлся частью скалы под холмом. Синцов скатился на ягодицах по склону вниз на пяток метров, замер. Только пыль столбом поднялась и присоединилась к серому облаку, образованному взрывом гранаты. Он сжал «ППШ», начал часто моргать, разлепляя слипшиеся от пота и грязи ресницы. И прислушался. Шорохи и топот ног. Пора!

Николай швырнул камень в распадок, отвлекая внимание врага на фальшивую гранату, а сам, выждав две секунды, повернулся на бок и оказался прямо на уступе скалы. Вниз посыпалась дресва, но прицел уже нашел цель. Огонь.

Очередь. Еще. Уход с кувырком. Адская боль в голове и ноге. Вскочил и снова дал очередь. «ППШ» слыл машинкой податливой, скорострельной. Веер пуль в одну секунду туда, горсть сюда. Диск опустел, но на его место встал другой, последний.

Смена позиции. Ответные выстрелы противника правильно находят источники ведения огня, но поздновато. Снова автоматная перестрелка, уход, огонь.

Склон кончился вместе с опустевшим магазином. Треснувший приклад не мешал стрельбе, но автомат без патронов — это просто дубина. Синцов с сожалением попрощался с «ППШ» и положил его на камень стволом к врагу. Сам отпрянул и побежал прочь от ущелья, на восток, за ближайший валун. Споткнулся, вскрикнул и заковылял снова. Медленно, но верно. На пятачке с оставленным «ППШ» громыхнул взрыв. Отвод глаз сработал!

А вот и фашист появился из распадка. И сразу начал вести огонь. Лейтенант успел добежать, схлопотав одну из пуль в короткую рукоятку «МП-40». Клетки мозга чуть не взорвались от резкой боли и чувства, что спине капец. Николай нырнул за камень и еще долго слушал цокающие шлепки в его надежное укрытие.

Теперь можно было несколько минут отдохнуть, зализать раны, посчитать минусы и плюсы. И все это сделать одновременно. Лейтенант закрыл глаза, вытянул гудящие ноги и стал выравнивать дыхание, как его учил мудрый Агинбек.

Летчик Степан Ивушкин никогда не был на фронте и в свои девятнадцать лет не успел повоевать, защищая Родину и гоня врага с русской земли. Он добросовестно служил в авиационном полку в глубоком тылу, там, куда его послала родная страна прямо из летной школы. Возил почту на «У-2», служа в САВО, доставлял в отдаленные районы Средней Азии различные грузы, врачей «Скорой помощи», работников спецорганов и партии. Иногда выполнял особые поручения руководства: проводил детальную разведку того или иного района с аэрофотосъемкой либо прибором геодезической картографии. Настоящих дел не было, да и не предвиделось — фронт далеко, последних моджахедов из пустыни выбили несколько лет назад, недобитки их ушли в горы за рубеж, куда летать пилоту категорически запрещал регламент.

Ивушкин, обленившись от скучной рутины, покорно выполнял все тыловые задания в этой дыре, считая, что когда-нибудь Родина отметит его заслуги и отправит на Большую землю. И вот в один прекрасный момент, когда в душе защипало от известия про группу опасных диверсантов, а сердце бешено заколотилось после приказа вылететь в такой-то район и обнаружить противника, Ивушкин понял — это его счастливая карта. Нужно хватать ее и обязательно отличиться. Как? Найти, кровь из носа, врага, навести на него поисковые группы НКВД и пограничников и сделать самому все, что возможно.