Федор Бутырский - Прокурор для Лютого

«Что?» — Максим невольно вздрогнул; несомненно, этот вопрос задал Митрофанов.

— Заводной говорит, — прокомментировал Нечаев.

— Знаю сам… — тяжело дыша, ответил старик.

А страшное представление, записанное на кассету, продолжалось…

«Что?»

«Все. Это значит все. На хрена стволы, «быки» и все такое прочее? Какие, на хрен, разборки, какие завалы?! И валить никого не надо: накормил порошочком — и виляй жопой, жди приказа».

Лютый все еще сохранял самообладание — а вот планка уголовного авторитета упала до нулевой отметки. Казалось — от его взгляда вот-вот перегреется и взорвется телевизионный экран…

Неожиданно в телевизоре резким наплывом появилась чья-то спина, затем, вполоборота, лицо, и Максим узнал Заводного — стало быть, он не ошибся.

«А если скажу трусы снять, а? Снимет?»

Пахан заскрипел зубами.

«Вообще-то она, вроде как целка… Ну, попробуй, если не боишься».

«А кого я должен бояться?»

«Слышь, Наташа, или как тебя там… Трусы-ка сними…»

Коттон первым не выдержал добровольной пытки — с силой вдавив кнопку пульта дистанционного управления, он выключил телевизор.

— Так ты говоришь — в лесу этот фуцин? — хищно спросил он.

— Да, в старом ДОТе, — ответил Лютый, понемногу приходя в себя.

Пахан резко поднялся.

— Поехали… Базар к нему один есть.

Уже сидя за рулем БМВ, Нечаев спросил себя: зачем, для чего Заводной должен был показать эту видеокассету любящему дяде?

Но ответа он так и не нашел…

Черная БМВ стремительно неслась по шоссе — удивительно, но на всем протяжении до столицы не было ни одного населенного пункта, ни единой деревушки. Лишь синие плакаты с белыми стрелками: «Шерстянка — 20 км», «Колычевка — 12 км». На этой трассе не было жилья, не было людей — только стрелки боковых указателей. Важная стратегическая магистраль — люди, как правило, всегда остаются в стороне от стратегических путей.

Солнце уже почти село — до наступления полной темноты оставалось не более получаса.

Лютый, сжимая руль обеими руками, напряженно смотрел вперед: такая скорость требовала предельной собранности. Машина делала сто семьдесят в час, но Коттону, сидевшему рядом, казалось, что она едва движется.

— Быстрей нельзя, что ли? — не глядя на водителя, спросил он раздраженно; видимо, в мыслях он был уже в заброшенном ДОТе, рядом с Заводным.

Водитель со вздохом притопил педаль акселератора — теперь казалось, что указатели, деревья и редкие встречные машины сливаются в одну грязную расплывчатую полосу. Гул двигателя, однообразное шуршание протекторов по асфальту, свист ветра в боковом окне невольно убаюкивали. Но и Нечаеву, и его спутнику было не до сна.

Неожиданно впереди замаячил угловатый задок навороченного джипа «рэнджровер»: запаска в щегольском металлическом корпусе, рельефные габариты, мерцающие багрово-кровавым светом, низкопрофильная резина… Максим вовремя заметил выплывающий из полутьмы поворот и, сбавив скорость, решил обогнать джип после поворота. Но тот почему-то резко вильнул на середину шоссе, не давая даже начать маневр.

— Что творит, сволочь… — нетерпеливо прошептал Нечаев, пытаясь обойти наглеца слева — «рэнджровер» тоже принял влево.

— Негодяй… — произнес Коттон. — Не видит, спешим…

Лютый посигналил дальним светом — никакого эффекта. Подал звуковой сигнал — джип по-прежнему упрямо и нагло блокировал проезд.

Это очень походило на классический дорожный наезд — ведь не сельские пэтэушники на папиной машине катаются по местным клубам да дискотекам!

Кто именно: Сухарев? Рябина? Или менты-беспредельщики взяли у знакомых бандитов тачку покататься?!

Какая разница — теперь не до того. Да и разницы, если разобраться, никакой и нет…

Нечаев, мельком взглянув на Коттона, извлек из кармана пистолет Заводного. Пахан, быстро оценив ситуацию, также достал оружие.

Тем временем «рэнджровер», чуть оторвавшись вперед, быстро остановился, загородив корпусом проезд — съезды с шоссе были довольно круты, и Лютому также пришлось притормозить.

Дверца дивной английской машины быстро открылась, и слепой свет фар выхватил из полутьмы шоссе классический, до боли знакомый московский типаж: шкафообразная фигура, коротко стриженная голова, спортивный костюм, крученая золотая цепь на шее…

Двое точно таких же, но без цепей, вышли с другой стороны, встав рядом с джипом.

— М-да, приплыли… — Нечаев, помня об эффекте внезапности, спрятал оружие под полу куртки. — Так что — стрелять?

Тем временем бандит вразвалочку подошел к «бимеру» — он уже хотел было что-то сказать водителю, но, едва заметив на переднем сидении пассажира, сразу же отпрянул.

— Дядя Леша? Вы?

— Да, это я, — скрипуче ответил старик, и по его интонациям Лютый понял — на этот раз все обойдется. — Что это вы нас гоп-стопнуть решили? Никак, на меня наехать надумали?

— Простите, дядя Леша, мы не знали, что это ваша машина…

На первый взгляд было довольно странным, что этот здоровенный амбал так почтительно разговаривает с тщедушным стариком, которого, имей он желание, мог бы убить с одного удара — но только на первый взгляд. Пять синих точек на кисти руки, то есть портак «один в четырех стенах» и вытатуированный специфический перстень, символ, понятный лишь посвященным, свидетельствовали: этот амбал уже прошел тюремные университеты, и прекрасно понимает, как надо вести себя в присутствии уважаемого вора в законе…

— Это моя машина, и я спешу, — коротко отрезал старик.

— А мы подумали — фраерок какой-то московский по вечерней прохладе гонит, под «крутых» закосить решил, вот и надумали поразвлечься, дербануть, — оправдывался амбал виновато, во все глаза глядя на законного вора; он будто бы не верил, что перед ним тот самый легендарный пахан, о котором и в Москве, и на многочисленных СИЗО, пересылках, зонах и централах еще лет десять назад ходили самые невероятные легенды.

— Так ты что — не веришь, что это я? — наконец, законный вор догадался о причинах такой странной реакции амбала.

— Да недавно параша покатила по Москве, что умерли вы… Или завалили. В гараже каком-то. И Вареник, жулик ваш, вроде бы Богу душу на Бутырке отдал.

— Насчет Вареника — правда, — печально вздохнул пахан, — а что касается моей смерти, то слухи о ней сильно преувеличены.

— Может быть, помочь чем? — не унимался амбал: видимо, ему очень хотелось услужить старику. — Дядь Леша, у нас времени много, отдыхаем вот… Мы с радостью! Если в Москву, так мы вам щас настоящий эскорт забацаем, как Президенту!

— Да нет, не надо… Еще чего — внимание мусоров привлекать. Извини, пацан, — Алексей Николаевич даже не помнил имени и погоняла этого бандита, — извини, дела у нас срочные. Пропустите уж, сделайте милость, не дербанте. И о том, что меня видел, никому не рассказывай.