Сергей Зверев - 7000 километров южнее Москвы

Подходя к сто третьему дому, Борис сразу же обратил внимание на то, что стоявший в зарослях «зеленки» их маленький белый автобус, на котором они прибыли сюда минувшим вечером, куда-то исчез, а на его месте появился другой – угловатый, зеленый, похожий на еще советский «Кубанец». Сразу же стало ясно, что парням удалось и тот кому-то спихнуть, и новый приобрести.

Войдя в «общежитие», Гаврилин увидел всю свою «бригаду оторвяг и инвалидов» за обеденным столом, на котором чего только не было. Сияющие улыбками Райнуллин и Долгунов, обернувшись в его сторону, приглашающе замахали руками:

– Дед, давай к нам!

– Давно уже ждем! Винца налить? Хорошее… Правда, не поймешь, чье именно – то ли итальянское, то ли французское.

– Ребята, а ко времени ли вы устроили этот банкет? Деньги-то откуда? – спросил Борис, подойдя к столу.

– Честно выиграны в карты… – хохотнув, подмигнул Валерий. – Как и пол-автобуса. Вот, специально тебе оставили жаркое из страуса – объедение! И кобру, тушенную с рисом. Тоже вкуснятина…

– Ну, хорошо, убедили… Пообедаем! – Гаврилин махнул рукой и отправился мыть руки.

Сев за стол рядом с бывшим пленником, раненным в спину, и взяв поданный ему стакан с вином, он вдруг заметил, что кого-то здесь явно не хватает. Еще раз окинув взглядом сидящих, Борис понял, что за столом не хватает Кипреева и Анны Вельмгрен. Не спеша выпив вино и по достоинству оценив его вкус – оно и в самом деле было весьма изысканным, он негромко спросил сидевшего напротив Мурашука:

– Слон, а Кипр где? Да и нашей дамы что-то тоже не видать…

Тот, отчего-то закашлявшись, указал через плечо большим пальцем в сторону двери дальней комнаты, где, как еще вчера заметил Гаврилин, лежала груда старых матрацев.

– Перевязку пошли делать. Она ему руку перевязывает, он ей – ногу… – сочувственно причмокнул Долгунов. – Как в той восточной песенке: ты больной – и я больной, приходи ко мне домой, будем вместе аспи-и-рин гло-о-та-а-а-ть!..

– Ну, Кипр! Ну, зараза! Нигде своего не упустит! – принимаясь за жаркое, сокрушенно вздохнул Борис.

– Не осуждай их… Бедная Аня чего только не перенесла в плену. Вчера, когда вышла из душа, что-то по-своему сказала – я не понял, – но по ней было видно, что она как будто снова ожила. И этот твой Кипр… Ему тоже досталось. И – кто знает, что сегодня всех нас ждет? Знаешь, Дед, я догадываюсь, кто вы и откуда, – болезненно поморщившись, усмехнулся раненый сосед. – Честно говоря, всегда думалось, что такие парни только в кино бывают. Но оказывается, есть и в жизни. Я предлагаю выпить за наших спасителей и за нашу удачу! – Последнее он произнес во весь голос, высоко подняв стакан.

Когда Гаврилин принялся за «плов» с коброй, дверь дальней комнаты открылась, и из нее, поддерживая друг друга, вышли Анна и Кипреев. Увидев Бориса, сидящего за столом, они даже немного запнулись на пороге. Однако тот сделал вид, будто их не замечает, а вместо этого взглянул на Райнуллина и негромко спросил:

– Ну, и что там хорошего вы видели на авторынке?

Смеясь, парни сообщили, что, придя туда, они сначала подумали, что попали на слет любителей ретроавтомобилей. Чего там только не было! В основном преобладала техника семидесятых-восьмидесятых. Много вазовских моделей: от «копейки» до первых выпусков «Нивы». Видели даже два «Запорожца» – «ушастый» и «мыльницу». Немало четыреста восьмых и четыреста двенадцатых «Москвичей», двадцать первых и двадцать четвертых «Волг»…

Из европейских моделей преобладали французские – «Пежо», «Рено», «Ситроен». Поменьше – немецких, английских, японских… Нашли несколько автобусов. Узнали цену. Сразу же стало ясно, что на такую покупку денег им не наскрести. Благо удалось найти какого-то полукриминального делягу, который согласился взять белый автобус за полцены, да и то только после того, как ему пообещали два «калаша» в придачу, правда, без патронов.

– Вы ему дали автоматы? – нахмурился Гаврилин.

– Дед! Не стоит беспокоиться, доносить на нас он не побежит! – заверил Дельшат. – Он сам шуганый-перешуганый, от каждого шороха шарахался. Все допытывался, не кинем ли мы его?

Бродя в поисках денег, парни заметили в укромном углу рынка что-то наподобие уличного казино и решили сыграть. «Похрустеть картишками» пожелал Дельшат, который в этом деле был непревзойденным мастером. Надо ли говорить, что тамошние каталы, которые рассчитывали кинуть двоих белых простаков, слишком поздно поняли, насколько они жестоко ошиблись?! Когда Райнуллин, вопреки всем ожиданиям, неведомым образом сорвал банк, образно говоря, «попадали челюсти» у очень многих и катал, и зрителей.

Теперь денег, вместе с выигранными, на покупку должно было хватить с лихвой. Но когда парни вернулись к автобусному ряду, на месте выяснилось, что автобус-то стоит несколько дороже, чем было сказано ранее. Поэтому в качестве доплаты продавцу пришлось дать один из трофейных пистолетов.

На обратном пути, возвращаясь уже на автобусе, парни все же сумели отбить утраченное. Случайно заметив что-то вроде кофейни с изображением шахматных фигур на окнах, заглянули туда. Поскольку в Банзании и кости, и рулетка, и игровые автоматы, и прочее были под строжайшим запретом, местные устроители азартных игр нашли выход в организации шахматных турниров.

Теперь настал час Долгунова. Пару раз для виду проиграв господину в дорогом костюме с «Ролексом» на руке, в третий раз Валерий поставил ему оглушительный мат, выиграв около тысячи долларов. Вот на эти деньги и был устроен небольшой сабантуй. Да и автобус заправили по самую завязку. Теперь они имели возможность уехать даже за пределы Банзании, если бы не патрули, не пограничная жандармерия, если бы их никто не искал, не ловил…

Объявив, что через два часа они выезжают в сторону аэропорта, Борис отправился к Кристин. Она оказалась дома и, как явствовало из груды вещей, лежащих на столе, занималась укладкой своей дорожной сумки.

– Ну что, будем обеспечивать твое алиби? – сказал Гаврилин. – Или у тебя есть какой-то свой вариант?

– Ну да… – устало улыбнулась девушка. – Я сейчас еду к Эми. Она меня спрячет так, что ни одна ищейка не найдет. Так что за меня не беспокойся – как говорится, все под контролем.

Они помахали друг другу кончиками пальцев, и Борис направился к двери. Когда он вошел в «общагу», то с удивлением увидел там толстого человека в полицейской форме, который что-то орал, размахивая руками. Стоявшие перед ним молча внимали его «спичу», каждый по-своему реагируя на этот «хай». Если бывшие пленники слушали угрюмо, с тревогой на лице, то спецназовцы с саркастичной усмешкой, обмениваясь какими-то многозначительными взглядами. Увидев Гаврилина, полицейский круто повернулся к нему, хватаясь за кобуру. Но это было последнее, что он смог сделать. Прозвучало два коротких удара, и раскормленная туша в униформе плюхнулась на пол.