Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Не обошлось без потерь перебазирование на новое место санчасти, тыловой службы, перевозка боеприпасов, продовольствия и единственной рации в отряде.

Запасная база находилась в четырнадцати километрах, но на войне, как известно, по прямой не ходят. Обоз с ранеными и грузом петлял по малонаезженным лесным дорогам, обходя места, где могли находиться вражеские посты и засады.

Обоз охраняло отделение сержанта Мальцева. Первый день обошелся без происшествий. Старшина Будько, осторожный и тертый пограничник, действовал с большой осторожностью. Впереди обоза шла разведка, чутко реагируя на малейшие признаки опасности.

В одном месте несколько часов простояли в гуще болотистой низины. Дорогу перекрывала засада из пяти-шести полицаев – только они могли забраться в такую глушь. Вступать в бой старшина категорически запретил.

– Без шума мы их ликвидировать не сумеем. Успеют пустить ракету, и Шамрай со своей шайкой через час уже здесь будет.

Имя начальника районной полиции за последнее время звучало все чаще. Уже было известно, что Тимофей Шамраев, имевший давние счеты с Ильей Бажаном (бывшим председателем колхоза, а затем ставшим директором крупного совхоза), сыграл главную роль в разгроме партизанского отряда «Сталинцы».

Одновременно районная полиция искала следы особого отряда НКВД, за ликвидацию которого Шамрая ожидала крупная награда. Попытки забросить в отряд двух агентов провалились. Всех новичков тщательно проверял особист Виктор Авдеев.

Один из агентов запутался в вымышленной биографии и был расстрелян. Разоблачить второго полностью не удалось, улик против него не было. Однако местные жители видели «добровольца» выходящим из районной полиции, обнаружились мелкие нестыковки в рассказе о прохождении службы в Красной Армии.

Лейтенант Авдеев нажал на подозреваемого как следует. Тот не признался и был убит при попытке сбежать. Но Шамрай свою охоту за отрядом Журавлева не прекращал. Поэтому так осторожно действовал старшина Будько, уклоняясь от любых столкновений.

Однако на второй день опасность пришла совсем с другой стороны. Обоз заметил пилот легкого бомбардировщика «Хеншель-123». Это был устаревший биплан, снятый с вооружения фронтовых частей люфтваффе из-за малой скорости и слабого вооружения. Однако эти небольшие, похожие на бочонки самолеты неплохо проявили себя в тыловых операциях против партизан и попавших в окружение советских частей.

Здесь не требовалось большой скорости, вполне хватало двух пулеметов, а бомбовая нагрузка в 400 килограммов позволяла нанести крепкий удар по объектам, лишенным прикрытия. Бомбардировщик официально назывался пикирующим, но, в отличие от знаменитого «Юнкерса-87», он подкрадывался к цели тихо и незаметно благодаря легкому двигателю и двойному крылу.

Бомбы-«полусотки» посыпались с неба неожиданно. Пилот не рискнул спуститься ниже семисот метров, и три штуки взорвались в лесу. Четвертая разнесла повозку, где лежали двое тяжело раненных бойцов. Погиб и ездовой.

Чудом уцелевшая, оглушенная лошадь понеслась вдоль дороги, волоча за собой оглобли и часть повозки. Старшина Будько поймал ее и, обрезая постромки, закричал:

– Всем в лес!

Однако еще одна повозка (с провизией) перевернулась на повороте. А хирург Наталья Малеева кинулась к раненым. Следом за ней метнулась одна из медсестер. На узкой дороге образовался затор.

Будь у «Хеншеля» кормовой стрелок, он накрыл бы обоз пулеметными очередями. Но самолет был одноместный, и пилот, досадуя на промах, стал разворачивать машину для повторного захода. Ему понадобилось для этого немного времени, но Николай Мальцев уже пристраивал в развилке дерева трофейный «МГ-42».

Пилот решил добить партизанский обоз с близкого расстояния четырьмя оставшимися бомбами и снова спикировал. Пулемет, доставшийся отделению Мальцева после уничтожения патрульного мотовоза, спас группу.

Трассы скорострельного «МГ-42» (двадцать пуль в секунду) пробили в нескольких местах крылья, фюзеляж и прошли рядом с пилотом. Открыл огонь из автомата старшина Будько.

Не ожидавший отпора летчик сбросил бомбы, не закончив пикирование, и повел самолет прочь от вспышек на земле. Он хорошо понимал, что с пятисот метров его машину легко пробьют пули винтовочного калибра.

«Хеншель» уже получил пять-семь попаданий, однако двигатель работал исправно, а коробки с пулеметными лентами были полны. Вернуться на аэродром с пробоинами и полными коробками патронов означало, что некоторые коллеги посчитают его трусом.

Когда самолет развернулся для третьего захода, большинство людей и повозок уже исчезли в лесу, а с земли упрямо сверкали вспышки – два партизана продолжали вести огонь.

Оба пулемета «МГ-15», установленные в фюзеляже «Хеншеля», ударили по ним длинной очередью. В ответ звякнули о крылья еще две-три пули. Самолет заметно качнуло. Немецкий пилот понял, что рисковать дальше не имеет смысла, он сделал все что мог, теперь следовало вовремя уйти. Смеяться над его не слишком удачной атакой никто не посмеет. Все увидят пробоины, а патронные контейнеры наполовину пусты. Любой поймет, что лейтенант вел нелегкий бой.

Николай Мальцев сидел возле вяза, укрываясь за которым вел огонь по «Хеншелю». Пулемет валялся рядом, из казенника торчал остаток ленты. Голова кружилась, в правой руке выше локтя пульсировала боль. Сержант зажал рану ладонью, сквозь пальцы сочилась кровь.

Подбежала медсестра Зоя Бородина, недавно зачисленная в отряд светловолосая девушка лет девятнадцати.

– Дайте я рану посмотрю.

– Смотри, – разжал ладонь Мальцев. – Только не надо «выкать», вместе воюем. Николаем меня зовут… или Колей.

С помощью старшины Будько она стащила с него гимнастерку, наложила жгут повыше прострелянной мышцы плеча. Подошла Наталья Малеева, быстро осмотрела рану, протерла ее ваткой со спиртом.

– Ну-ка, подвигай пальцем…

– Больно, – пробормотал Николай, чувствуя, как от озноба трясет все тело.

– Кость цела. Сейчас мы тебя перевяжем. Яков Павлович, принеси нательную рубашку, эта вся в крови.

Старшина Будько положил рядом рубашку, шинель.

– Ничего, Колян. Жить будешь. – Обошел вяз, ковырнул пулевую отметину. – Повезло. В тебя очередь шла, но две пули в дереве застряли. Древесина твердая, вязкая, поэтому и вязом называется. Сосна бы пули не удержала, насквозь бы пробило.

Слова старшины доносились как сквозь вату, хотелось спать. Николая перенесли в одну из уцелевших повозок. Сквозь подступающую дремоту слышал, как Будько с кем-то разговаривал:

– Нет, хоронить ребят сейчас не будем, надо срочно уходить с этого места. В лес тела отнесем, пусть пока там полежат.