Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Наталья Сергеевна подошла к Чепцову. Он был ранен мелкими осколками 37-миллиметрового снаряда во время одной из операций на железной дороге.

– Как самочувствие, Олег?

– Ничего. Правда, раны ноют, особенно эта, в груди. – Сапер ткнул пальцем под ключицу. – Из нее и крови больше всего вытекло. А вдруг легкое задето? Но это только рентген может показать, так ведь, Наталья Сергеевна?

– Нет, до легкого осколок не дошел, – ответила Малеева. – Раны у вас неплохо заживают. Денька через три выпишем. Как у него температура?

– Повышенная, – опередил медсестру Чепцов.

Зоя Бородина уточнила:

– Тридцать шесть и девять – это вечером. А утром тридцать семь и семь.

– В пределах нормы, – отметила врач. – Стул нормальный?

– При чем тут стул? – вскинулся Чепцов.

Ему нравилась Зоя Бородина. Вопросы о состоянии кишечника в ее присутствии задевали самолюбивого парня.

– При том, что у тебя были проблемы, когда сюда привезли. Поэтому и спрашиваю.

– Нормально, – буркнул Олег, а Жердев Ленька ехидно заметил:

– Это у него от страха тогда приключилось… или от переживаний.

Наталья Малеева юмор Жердева не оценила:

– А ты меньше по территории шатайся. Вчера выпившим тебя видели.

– У ребят в гостях был, налили полкружки. Друга поминали.

Врач ушла, а санитар с помощью медсестры Зои принялся отгораживать плащ-палаткой угол, где лежал Максим Чередник.

Все поняли причину и молчали. Только Жердев, который не мог держать язык, ляпнул:

– Когда Максим приберется, я его место зай-му. Перебитая рука мерзнет. Не возражаешь, Николай?

Мальцев пользовался авторитетом и считался старшим в палате.

– Ты бы, Ленька, болтал поменьше. Несешь всякую чушь, – осадил его Николай.

Зоя, проходя мимо, поправила подушку под головой Мальцева. Он придержал ее за руку.

– Не надо, – шепнула девушка, – остальные смотрят.

Она перехватила настороженный взгляд Олега Чепцова и торопливо ушла. С самого начала он настойчиво искал с ней встреч. Как-то пару раз даже прогулялись вечером. С Олегом было интересно, он учился в институте, жил в столице. Читал ей Есенина, говорил про свои чувства.

Но затем что-то перевернулось. Она словно впервые заметила светловолосого пограничника Колю Мальцева, когда перевязывала его. Олег обиделся на обоих. Неприязни к сопернику прибавилось в тот день, когда, попав в санчасть, Чепцов рассказывал о вылазке на железную дорогу:

– Эшелон мы рванули, начался бой. Я половину диска успел выпустить. Немец с подножки свалился, я в другого прицелился. Тут с платформы пушка ударила, один снаряд с перелетом рванул, другой совсем рядом. Шесть ранений получил. Но автомат удержал, еще одну очередь дал, в кого-то попал.

В том, что он явно себя подхваливал, ничего особенного не было. В бою все видится по-другому. Вряд ли Олег кого-то достал торопливыми очередями из автомата. Но Мальцев его поправил:

– Ранение одно, а не шесть, только множественное.

Не любил он, когда люди хвалились без меры. Пушка в него стреляла. Еще скажи – гаубица! Взорвался неподалеку малокалиберный зенитный снарядик весом шестьсот граммов, и словил он шесть кусочков металла размером с подсолнечное семечко.

Чем тут гордиться? Все шесть осколков Наталья Сергеевна за четверть часа пинцетом из-под кожи вытащила. Могла и в санчасть его не класть, но место имелось, вот и положила. Пусть отдохнет парень, в себя придет от испуга. Все же первое ранение.

Принесли завтрак: молочную кашу с ломтиком хлеба и слегка подслащенный (зато горячий) отвар шиповника.

Туго в отряде с продовольствием. Яков Павлович Будько неплохо запасся картофелем, есть мука, соленое сало, но он бережет их до зимы. Когда предательский снег не даст лишний раз выйти из лагеря.

А пока все в отряде едят суп с осточертевшими грибами да жидкую кашу или капусту, слегка приправленную подсолнечным маслом. Вместо хлеба чаще варят мучную болтушку-затируху. Более-менее подкармливают раненых и дают доппаек бойцам перед выходом и после возращения с боевого задания.

Война во вражеском тылу диктует свои законы. Командир отряда Журавлев с заместителем Федором Кондратьевым получают на кухне свои порции наравне с рядовыми бойцами и сержантами.

Это одно из условий нормальных взаимоотношений в отряде между командирами и подчиненными. Так было и на заставе номер шесть, которой Журавлев командовал перед войной.

И ему и Кондратьеву приходилось не раз видеть, как накрывают столы в блиндажах начальству вроде полковых командиров или комиссаров, не говоря о более высоких чинах.

Сытные мясные обеды и ужины, даже котлеты для них крутят. Деликатесная копченая рыба, овощи и, конечно, вволю водки или спирта (у генералов больше коньячок в почете). А бойцы в мерзлых окопах хлебают пустую кашу и делят водочные порции погибших. Противно и гадостно на душе, когда увидишь своих командиров за таким обедом.

Пшенную кашу с молоком съели с удовольствием. Осталась одна нетронутая порция. Чередник завтракать отказался, молча оттолкнул миску и попросил воды. Мальцев попытался уговорить Максима:

– Хоть пару ложек, пока горячая.

– Не-е… Фрося не пришла?

И снова погрузился в свой сон или бред.

– Ленька, – протянул Николай миску вечно голодному Жердяю. – Ешь давай.

– Да ну, – стушевался парень. – Че, я лучше всех?

– Можно на двоих поделить, – подал голос Олег Чепцов. – Я тоже не откажусь.

– Пусть Ленька забирает. Ему нужнее.

– А чем он особенный?

– Потому что ранен по-настоящему, а не оцарапан, как ты.

Олег Чепцов был не жадный и разговор о каше завел из вредности, чтобы позлить Мальцева. Оба были старшие сержанты, находились в отряде с самого начала, однако ценили их по-разному.

Мальцев считался одним из наиболее опытных бойцов, его ставили во главе групп, поручали сложные задания. Олег пока ничем не выделялся. Да и вообще военная «карьера» складывалась у него не слишком гладко.

После первого курса института Чепцова направили на инженерно-саперные курсы. Учитывая важность предстоящих задач, брали туда парней и мужиков грамотных, а учеба была рассчитана на целых десять месяцев.

Жизнь курсанта Олегу пришлась не по вкусу. Подъем в пять тридцать утра, усиленная физподготовка, выматывающие многочасовые занятия на местности, наряды, суточные посты по охране складов – все это давалось городскому парню тяжело.

– Не учеба, а каторга сплошная, – ляпнул как-то вконец измотанный курсант после двухчасовой строевой подготовки на плацу. – И кормят сплошной баландой.

За подобные высказывания можно было вылететь из училища, но Олега хорошо «прополоскал» комиссар курсов, а ротный дал три наряда вне очереди.