Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

– Нас постреляют, а семьи в лагерь отправят. Не дайте пропасть!

Немецкий комендант ценил Шамрая. Чтобы отбить охоту покушаться на ценного для германских властей человека, были вывешены приказы, что в случае покушения на господина Шамраева будут немедленно расстреляны двести заложников.

После захвата Трегуба и обстрела немецкого патруля поплатилось жизнью около пятидесяти крестьян из ближней деревни.

Бывший лейтенант Красной Армии Геннадий Трегуб примирился со своей участью, давал показания. Когда особист Авдеев сказал, что это будет учтено на суде, полицай лишь усмехнулся:

– Не надо лишней болтовни. Буду молчать – вы все равно из меня нужные сведения выбьете. Методы я ваши знаю.

– Ну и хорошо, что дошло. Церемониться с тобой я действительно не собираюсь.

– Слава богу, поняли друг друга. А верность великой Германии я хранить не собираюсь.

– Медаль тебе на задницу!

Несмотря на желание облегчить свою будущую участь, Трегуб не мог сообщить что-то действительно важное. Он подробно изложил схему полицейских участков, перечислил их вооружение, назвал наиболее активных полицаев. Сообщил он и о тех, кто в полиции служил с неохотой, но к партизанам перебегать боялся.

– Их в первые же дни на вшивость проверяют. Обязательное участие в нескольких расстрелах, и чтобы люди видели. Какие им после этого партизаны?

– Но ведь сбегали? – уточнил Авдеев.

– Единицы. Во-первых, оставшуюся родню не щадят. Кого стреляют, кого в лагерь. Да и в лесу перебежчикам не слишком доверяют. Как правило, расправляются по-тихому и топят где-нибудь в болоте.

Но работа особиста дала результаты. Начальник волостной полиции знал многое, хоть и по мелочам. Начертил подробную схему своего волостного участка и внутренней тюрьмы.

– У нас пересыльный пункт. Неделю-полторы, больше не держим. Но десятка полтора, а то и два разных задержанных набирается.

Седьмого ноября, когда Трегуба привели на очередной допрос, он с удивлением оглядел Авдеева. Лейтенант был одет в отглаженную форму, на груди блестели орден Красной Звезды и две медали.

Трегуб хотел съязвить, что НКВД наградами никогда не обижает. Но увидел две нашивки за ранения и предпочел промолчать.

– Ну, с праздником, что ли, господин волостной полицай.

– Я уже наполовину труп, – отмахнулся Трегуб. – Чего издеваться!

– Ладно, оставим дурные мысли. Выпьешь за пролетарский праздник?

– Чего ж не выпить. Наливай. Не за здравие, так за упокой.

– Правильно мыслишь, – усмехнулся Авдеев.

Налил по половинке вместительной кружки самогона, подвинул алюминиевую тарелку с ломтиком хлеба, соленым огурцом и мелко нарезанным салом. Наголодался в подвале, да и самогон был нелишний.

Выпили, закусили, затем взяли по сигарете из яркой целлофановой пачки. Авдеев напомнил свой вопрос о судьбе арестованных.

– Кого стреляют, а кто интерес представляет, в районную тюрьму этапируют, – неохотно отозвался Трегуб.

– Кто эти люди?

– Бродяги, разные чужаки, евреи иногда попадаются.

– Подпольщики? – подсказал Авдеев.

– Хрен их разберет. Если соберетесь освободить, я точнее все укажу. Только тюрьму взять непросто. Инструкция четкая: при малейших признаках опасности всех уничтожать. Участок и тюрьму взять непросто. Колючка в два ряда, станковый пулемет, в ночную смену половина личного состава заступает. И постоянная связь с районом и соседними участками. Сейчас я вам схему оповещения нарисую.

Старался бывший лейтенант Трегуб. Особенно когда Авдеев намекнул, что шансы избежать расстрела у начальника волостной полиции имеются.

– Сладко поешь, да с трудом верится, – буркнул Трегуб. – Скажи еще, что жену и детей увижу.

– От тебя зависит. Все может быть. И обещаний я тебе пока не давал.

– Трофейные? – спросил Трегуб, кивая на сигареты.

– Они самые.

– Гляди-ка, сигареты испанские. Богато живете.

– Андрей Зиняков, командир «Сталинцев» угостил. Неплохо лейтенант разворачивается. Мы ему патронами и медикаментами помогли, а он вчера праздничный подарок преподнес. Сигареты, консервы, вино.

– Значит, «Сталинцы» снова силу набирают.

– Люди к нему идут, верят. Недавно немецкую автоколонну разгромил.

– Так уж и разгромил, – недоверчиво покачал головой Трегуб.

– Сходи, глянь. Шесть грузовиков и бронетранспортер обгорелые стоят. И друзей твоих, фрицев, с полсотни в канавах осталось.

Трегуб понял, что язвить обойдется себе дороже. Да и выпить хотелось еще.

– Слышал о Зинякове. Илья Бажан ни рыба ни мясо. Прятался, как крот в норе. Куда ж его подевали? Не иначе завхозом поставили. Пожрать и выпить он всегда любил.

– Без должности не оставили.

– Полгода дурака валял, в лесу прятался. Шамрай такого командира лично бы пристрелил. Сгубил отряд ни за хрен собачий. Я слышал, вы за ним охоту объявили.

– А тебе какое дело до наших планов? – разливая еще по сто граммов самогона, спросил Авдеев. – Давай за победу! Нашу, конечно.

– Давай. Хотя мне теперь все равно. Вспоминаю сорок первый год, и тошно становится. По дороге бредем, ни пушек, ни танков, только немецкие самолеты каждые полчаса пикируют. Гляжу, пыль столбом. А это наши генералы и полковники на автомашинах удирают. Последняя коробками да ящиками с харчами набита. Промчались, а мы дальше ковыляем. Кто раненый, кто без ботинок – развалилась обувка.

– Хватит стонать!

– Нет, ты дослушай. Бросили дивизию на произвол судьбы. На следующий день танки нас обогнали, кого подавили, кого постреляли, а основную массу согнали на поле и решают, что с нами делать. Вот так я в плену и оказался.

– Не оказался, а сдался. Оружие небось имелось, да еще взвод под командой. Крепко вы за свою жизнь цеплялись, поэтому до Волги дошли. А ты вообще в предатели подался.

– Слышал уже, можешь не напоминать. Ну, так что насчет Шамрая? Ловите его и не можете поймать.

– Твое какое дело?

– Мне дела до ваших планов нет, – закуривая очередную сигарету, ответил Трегуб. – Но район он как в петле держит. Если сумеете достать его, большое дело сделаете. Удав ведь вам встречную войну объявил. Зима подступает, по снегу он быстро вас вычислит.

– А ты нам помочь хочешь?

– Может, и хочу.

– Говори, не телись…

Осторожно, давая полицаю нить надежды, вел свою игру оперативник НКВД Авдеев. Главное, не спешить…

– Мои советы вместе со мной скоро волки растащат в каком-нибудь овраге. А перед этим получу пулю в затылок. Славно с тобой сидим, даже с водочкой, а конец у меня один.

Геннадий Трегуб, чернявый, с заостренным подбородком и запавшими от тоскливых мыслей глазами, явно ждал какого-то обещания. И оно последовало.

– Пулю ты давно заслужил, – сминая окурок сигареты, проговорил Авдеев. – Но жизнь порой так складывается, что сижу я рядом с предателем и не знаю, как с ним дальше поступить. Ладно, что ты хотел насчет Шамрая сказать?