Денис Козлов - Контрразведчик

— Простите, нервы, — сказал он, поставив на небольшой столик бутылку водки. — Я не пойму, как вы узнали все это? И что, он правда гомосексуалист?

— Нет, — добродушно улыбнулся Екимов. — Так, интуиция. В Шелковской тоже видели хромого. И я подумал, что есть шанс, что переведенный оттуда боец как-то знает о нем. Тем более что был пойман при оставлении части. И началось все это как раз после его перевода сюда. А тот солдатик, которого вы поймали первым… По лицу видно было, что он чего-то или кого-то боится. Дальше дело ваше — допросите. Я думаю, боится он Магомедова. Насчет гомосексуалиста… Конечно, нет. Ну представьте, что продиктованная мной записка действительно бы попала к его родителям и в школу? Над ним бы в лучшем случае смеялись бы все. Но реальнее — его бы отец из-за позора убил. Я просто на испуг взял.

— Ловить этого хромого завтра поедете?

— Нет смысла. Скорее всего, понял, что раскололи его, и ушел. Конечно, группу из Ханкалы вызовем, ориентировки разошлем по всем подразделениям… Выловим. Но сейчас он «ляжет на дно» месяца на два.

Рано утром заморосил дождь. Проходящая тыловая колонна на перекрестке подобрала двух контрразведчиков и двинулась в сторону Ханкалы, везя солдатам новые портянки и плакаты с изображением президента, которые обязали вешать в каждой части.

— Н-да, забавно получилось, — больше сам себе, чем Екимову, сказал Максим, вспоминая остановку в Червленой.

— Да это… Даже работой не назвать. Так, ерунда…

Солнце встало в зенит, и колонна, словно червь в нору, вползла за КПП объединенной группировки.

Теперь Максим видел Ханкалу не только со стороны вертолетной площадки и КПП. Он попал внутрь. Палаточный город был разбит, как показалось, на тысячи квадратов, каждый из которых принадлежал отдельному подразделению, управлению, отделу, штабам. Каждая сеть палаток была обнесена колючей проволокой, и у каждого входа стояли бойцы, несшие службу. То в одну сторону, то в другую пробегали майоры, подполковники, полковники, неся в руках бумаги или карты, словно какие-то посыльные. В целом атмосфера здесь царила очень странная. Как будто войны рядом не было, а все происходящее — зарница.

Они прошли с Екимовым по длинной дороге — промежутке между палатками. Максим увидел справа эмблему отряда спецназа «Витязь», а в глубине — 20-го отряда спецназначения. Справа был вход в штаб объединенной группировки.

— Двадцать четыре? — спросил числовой пароль у входа дежуривший боец.

— Пятнадцать, — ответил Екимов, и они прошли за ворота. — Сегодня числовой пароль «тридцать девять». То есть тебе называют цифру, а ты отвечаешь другой, но чтоб в сумме вышло…

— Товарищ подполковник, — ответил Максим, — я знаю, что такое числовой пароль.

— Не обижайся. Это я так, на всякий случай напомнил.

Они прошли мимо беседки с маскировочной сеткой, на фоне которой для ТВ всегда вещали большие военные начальники. Свернули направо и очутились у входа в большую штабную палатку.

— Заходите, чего топчетесь, — донесся зычный и какой-то сытный, как показалось Максиму, голос.

Екимов втолкнул вперед себя Михайленко и зашел сам.

— Здрам желам, — обыденно произнес он и пожал протянутую человеком в генеральских погонах руку.

— А ты и есть, значит, Михайленко? — Ниже среднего роста, пухленький, с маленькими и очень острыми глазами, генерал, заложив ногу на ногу и покачиваясь на стуле, перевел взгляд с Екимова на Максима и стал рассматривать лейтенанта. — Про ОРД [12] Оперативно-розыскная деятельность. и ОРМ [13] Оперативно-розыскные мероприятия. что-нибудь слышал?

Генерал был больше похож не на военного, а на полного веселого сельского врача, который с одинаковыми шутками и прибаутками мог как осматривать горло простывшего малыша, так и резать ногу, пораженную гангреной, а вечером непременно шел в баню, где на столе в предбаннике его ждал жареный гусь, вареники и галлон пива.

— Товарищ генерал, в институте курс оперативно-розыскной деятельности был. Немного знаю теорию.

— Екимов рассказал, чего от тебя ждут?

— В общих чертах, — вставил подполковник.

— Угу. Значится, нет.

Генерал встал с кресла и подошел близко к Михайленко. Обхватив пуговицу на его камуфляже, он стал ее крутить.

— Раньше чекиста готовили минимум пять лет, — как бы оправдываясь, проговорил генерал, — теперь вот кадровый голод. В Москве, в регионах — люди есть. Тут… Мало кто по доброй воле сюда едет. Особенно хорошие специалисты. Приходит телеграммка, скажем, в Омск: срочно командируйте двух лучших оперативников и одного следователя в район проведения КТО [14] Контртеррористическая операция. . И что? Какой начальник отправит лучшего? Шлют часто тех, кого не жалко…

— Я не совсем понимаю, товарищ генерал, разве они прибывают не с частями? Я имею в виду «молчи-мол…», ну, особистов?

— Екимов, ты что ему наговорил?

— Еще ничего не успел, товарищ генерал.

— Слава богу. А то, если б ты стал еще ему объяснять, парень подумал бы, что в галактические рейнджеры пришел служить…

Максим удивленно посмотрел на генерала, потом на Екимова.

— Управление контрразведки при ВОГ — это особая структура, — принялся объяснять генерал. — Всю ее тебе пока рано знать. Пока иди устраиваться. Получай оружие и все, что положено. Да, Екимов, отведи его к кадровикам, пусть контракт подпишет…

Последнее было произнесено медленно.

— И еще, — остановил уже на выходе офицеров генерал, — я так понял, сегодня лейтенант становится старшим лейтенантом?

— Так точно, — произнес Михайленко.

— Разрешаю отметить и пригласить себя. Все понятно?

— Так точно, товарищ генерал, — выпалил Максим.

— Ты чего такой невеселый? — спросил Екимов, когда они вышли из палатки.

— Я ж, товарищ подполковник, ни рожна в этом всем не понимаю. Оперативные группы, следователи…

— Это твой плюс. Глаз не замылен. Вообще, в нашем отделе двадцать человек, и со всеми ты сможешь познакомиться еще нескоро. Ты же скоро поедешь на ротный опорный пункт возле Гудермеса.

— Зачем?

— Начну издалека. Понимаешь, война… Эта война имеет несколько фаз. Первая — фаза войсковых операций. Это когда боевики действовали большими группами, имели центр координации, фронт, штабы. Теперь они большими группами действуют все реже… То есть все это переходит во вторую фазу — фазу диверсионной войны. Они разделились на мелкие группы по пять-двадцать человек и занимаются подрывами, ликвидацией лояльных к режиму, провокациями. Но группы, так или иначе, имеют центр управления, единый, пусть и не все контролирующий, штаб. И его-то охраняет большое количество бандитов. Более того, они в состоянии набрать массу и ударить по отдельному пункту, цели. Я, к слову, этого жду. Раз в год, но такое будет происходить. Может, даже чаще. Им же надо показывать и миру, и населению, что они в силе и в любой момент могут вернуть власть. По всей науке следующая фаза, в случае нашего успеха, это когда штаба и единого управления не будет и мелкие группы будут уничтожены или сложат оружие, перейдут на сторону нового нашего правительства. В случае неуспеха все это может перерасти в новую войну и восстановление их власти…