Евгений Сухов - Слово Варяга

Глянув в зарешеченное окно, один из арестованных уныло протянул:

– Красная Пресня. Все, бляха муха, домой приехали!

– Ну-ка, ну-ка, я гляну! – подался вперед чернозубый, дохнув в лицо Шатрову каким-то гнилостным запахом. – Она, родная! – в его голосе прозвучали нотки, очень похожие на умиление. Вблизи он оказался довольно древним стариком – и надо же, тоже попал.

Слегка покачнувшись, дедок оперся на Шатрова, и в тот же миг что-то обжигающе-холодное вошло в его тело и угнездилось под ложечкой. Дмитрий Степанович хотел было обругать старика и даже открыл рот, чтобы выдавить из себя проклятие, но вместо этого из горла вырвался всего лишь неприятный сип. Конечности мгновенно отяжелели, сделавшись неподъемными, а тело, еще минуту назад такое сильное, вдруг стало неожиданно заваливаться на бок. У Шатрова не оставалось сил, чтобы воспрепятствовать этому падению. Сознание помутнело, и через пелену забытья он увидел холодный и острый, будто заточка, взгляд старика.

Шатров открыл глаза. Взгляд уперся в белое полотно. То, что это потолок, он сообразил только тогда, когда увидел огромную и темную, будто чернильная клякса, муху, которая уверенно рассекала потолок по диагонали. В середине потолка насекомое неожиданно остановилось и, руководствуясь какими-то собственными соображениями, направилась в противоположную сторону.

Дмитрий Степанович хотел было подняться, как вдруг увидел над собой склонившуюся фигуру в белом халате и колпаке. Хирург!

– Лежите! – предостерегающе-строго произнес он. – Вам нельзя подниматься. Вам была сделана сложнейшая операция.

– Что со мной было? – с трудом спросил Шатров, облизав пересохшие губы.

Шатров не узнал собственного голоса, и от этого ему сделалось немного не по себе.

– Вас ранили ножом в печень. Если будете следовать советам врача, то все обойдется.

– Сколько же я пролежал?

Речь ему давалась с трудом, что неприятно было осознавать.

– Вы пролежали трое суток без сознания. Но кризис миновал. – Неожиданно врач пропал из поля его зрения. – К вам пришел гость, – его голос прозвучал откуда-то из середины комнаты. – Я оставляю вас наедине.

В следующую секунду Шатров увидел Чертанова. Тот был в форме, поверх которой наброшен просторный белый халат. В ладонях он держал коробку сока и смущенно улыбался.

Память понемногу возвращалась к Шатрову. Ах да, он же арестант! Значит, он в тюремном лазарете. Выходит, допрос продолжается.

Присев, Чертанов заговорил:

– Знаете, я бы хотел принести вам извинения. Произошла ошибка… Я даже не знаю, как загладить свою вину.

Шатров нахмурился:

– С чего вы взяли, что произошла ошибка?

На лице Чертанова отобразилось замешательство:

– Пока вы лежали, произошло еще одно убийство. На сей раз недалеко от Ленинградского проспекта. Опять черное платье и отрезанная конечность… В этот раз, как вы и предвидели, одного пальца оказалось недостаточно, и маньяк решил отрезать стопу целиком.

– Когда произошло убийство? – слегка приподнялся Шатров.

– Лежите! Лежите! – яростно запротестовал Чертанов. – Вам совершенно нельзя подниматься!

– Когда?!

– Два дня назад.

– Вот как, – убито вздохнул Шатров. – Я ведь вам так и не успел сказать всего. Я произвел расчеты. Из них следует, что время между преступлениями будет сокращаться. Причем ближайшее должно было, по моим расчетам, произойти именно в тот день, когда и произошло.

– С чего вы взяли?

– Во-первых, потому, что этого требует звериная натура серийного убийцы, а во-вторых… Найдите, пожалуйста, мою одежду… Сейчас объясню. В правом кармане брюк у меня лежат те самые расчеты.

– Хорошо, я сейчас принесу вашу одежду, – кивнул Чертанов. – Вы только не поднимайтесь.

Не прошло и десяти минут, как Михаил вернулся, победно неся аккуратно сложенную одежду.

– Не этот? – показал он листок бумагу Шатрову.

– Он самый! Взгляните, пожалуйста, что там у меня на рисунке, – взволнованно попросил Дмитрий Степанович.

Чертанов, удивленно посмотрев на застывшего Шатрова, бережно развернул листок, на котором была начерчена система координат со сложным узором множества мельчайших линий. На полях были нанесены какие-то условные обозначения и цифры.

– Я ничего не могу понять, – пожал плечами Михаил. – Какие-то стрелки. Черточки, цифры…

– Посмотрите правее, в углу, – все так же взволнованно сказал Шатров.

Действительно, в углу листка была написана цифра 2, а от нее, в сторону пересечения двух кривых, отходила прямая черта.

– Здесь тоже двойка, – сказал Чертанов. Волнение Шатрова понемногу передавалось и ему.

– Когда, вы сказали, было совершено убийство?

– Второго мая… Вы хотите сказать, что сумели высчитать предполагаемое время убийства? – Глаза Чертанова невольно округлились. – Вы просто угадали, такого не может быть!

Дмитрий Степанович заволновался еще больше, опершись на локоть, он возразил:

– Это не случайность. Это научный факт! Можете не верить в это, но выводы таковы: этот серийный убийца нападает на женщин в дни наибольшей магнитной активности! А этот год очень активный, следовательно, убийств будет больше! Мне нужно срочно выйти отсюда! У меня столько работы! Вы его не найдете без меня. Я начинаю ощущать его всеми клетками. Вам может показаться странным, но я могу предположить, как он может поступить завтра или, предположим, через неделю.

– Врач сказал, что вам придется пролежать здесь еще как минимум недели две. Так что наберитесь терпения.

– Две недели! – невольно ахнул Шатров.

– Сейчас, когда все выяснилось, можно задать вам один вопрос?

– Задавайте.

– Если «дьяволом» были не вы, тогда кто же?

– Я бы и сам хотел это знать, – нахмурился Шатров. – Мое мнение таково: этот «дьявол» и есть предполагаемый маньяк. Когда в церкви погас свет, я попытался приблизиться к нему и сорвать с него маску. Но как только я сделал первый шаг, как кто-то схватил меня сзади, приложил к лицу тряпку, пропитанную эфиром, и я потерял сознание. Хорошо, что хоть оставили в живых. Думаю, что своим спасением я обязан вам. «Дьявол» предположил, что, кроме вас, имеется еще и группа захвата, поэтому он так быстро и исчез. Вы были после этого в церкви?

– Да, – негромко отвечал Чертанов.

– И что же вы там увидели?

– Ничего! Церковь пуста.

Дмитрий Степанович понимающе кивнул:

– Больше они там не появятся. Нужно искать их в другом месте.

– Но где? А потом, как выйти на них, ведь у них наверняка строжайшая конспирация?

– Это верно.

– Но как же вам это удалось?

– Я вам не рассказывал о том, что всегда интересовался ритуальными убийствами?

– Как-то обмолвились, – признался Михаил. Не решившись сказать, что именно это обстоятельство было решающим мотивом, чтобы внести Шатрова в круг подозреваемых.