Лев Пучков - Обратный отсчёт

Слева от двери — конторка с пультом и мониторами, ещё двое хлопцев в «тройках». Один протянул руку, дежурно улыбаясь, попросил:

— Куртку, ключи, телефон. Пожалуйста.

Я пожал плечами и вопросительно уставился на сопровождающего.

— Пока у рамки стояли, вас просветили, — пояснил секьюрити. — Обычная процедура. Сдайте, пожалуйста, телефон и связку ключей. Возвращаться будете — вернут.

— А куртку?

— Наверху тепло. Будьте добры — куртку тоже сдайте. Неудобно в верхней одежде…

— Пожалуйста. — Я, учёный горьким опытом, не стал артачиться и отдал требуемое товарищу за конторкой. — Надеюсь, оттиски с моих ключей снимать никто не будет?

— Надейтесь, — благосклонно разрешил товарищ и, надавив кнопку, доложил куда-то в панель конторки:

— К вам двое. Всё чисто.

— Вижу, — раздался приглушённый голос из конторки. — Заходите…

Стальные двери мелодично звякнули и разъехались. Мы с сопровождающим вошли в просторную зеркальную кабину, двери сомкнулись, лифт плавно взмыл вверх, ни на йоту не потревожив мои травмированные суставы хотя бы даже намёком на перегрузку.

Хорошо живут буржуины. Такую технику себе могут позволить только избранные.

Спустя несколько секунд лифт выпустил меня в огромный зимний сад, вольготно раскинувшийся под стеклянным куполом на плоской крыше дома-гиганта.

Сопровождающий тотчас же уехал обратно, меня приняли под руки очередные товарищи в «тройках» и под щебетанье порхавших под куполом ярких птиц, повели куда-то по дорожке, усыпанной мелкой галькой. Галька, как мне показалось, была предварительно обработана рашпилем и вымыта в дезрастворе. Такая она была одинаковая и на вид совершенно стерильная.

Не заметил, откуда — как будто из близлежащих кустов — возникла бойкая барышня в строгом офисном наряде, с папкой и тремя телефонами на поясе. Бросая на меня пристальные изучающие взгляды (маньяк, псих, мало ли?) и загибая пальчики, барышня по ходу движения в два счёта объяснила мне правила поведения.

Не тыкать. Величать по имени-отчеству. Говорить строго по существу, не отвлекая Хозяина на посторонние темы.

— Постарайтесь вести себя прилично, иначе придётся вас поправлять…

И со значением посмотрела на хлопцев в «тройках». Хлопцы тотчас же согласно кивнули, а в глазах их я заметил какой-то нездоровый огонь: мне показалось, что они не прочь бы прямо сейчас начать «правку», да повода пока нет!

«И куда это я попал?» — с тревогой подумал я и на всякий случай решил заверить барышню в своей лояльности:

— Вы не думайте… Я сам терпеть не могу хамов. И к начальству всегда отношусь с должным почтением. Просто так получилось: был рассеян, думал о предстоящей аудиенции, поэтому неудачно пошутил… Понимаете?

— Понимаю, — барышня озабоченно посмотрела на свои часики. — Под вас отведено пять минут. Это максимум, с запасом. Постарайтесь уложиться в три. Вам же будет лучше. Входите…

Грубая кирпичная стена, увитая плющом, массивная двустворчатая дверь из неокрашенного дуба. За дверью небольшой, но всё же просторный холл: огромный персидский ковёр, биллиард, кожаный диван, приземистый дубовый столик, по бокам два кожаных кресла. Холл проходной, он завершается коротким застеклённым коридором, который ведёт в просторный обеденный зал. Из зала доносятся ароматы хорошей кухни, от дверей видно, что две девицы в белых фартуках занимаются сервировкой.

Впрочем, это добавочное впечатление, из будущего. Позже мне доводилось разок обедать за этим столом. А тогда, при первом посещении, я лишь краем глаза отметил какие-то белые фигурки и вяло отреагировал на вкусный запах.

Дело в том, что я сразу, как вошёл, сразу сосредоточился на главном, а остальное воспринимал весьма рассеянно.

Главный, в одной сорочке, без галстука и запонок, сноровисто гонял шары. Вид у него был крепко задумчивый, а где-то даже напрочь отсутствующий. Человек был не здесь. Ловкие руки как будто самостоятельно управлялись с киём. Одного взгляда было достаточно, чтобы сделать вывод: господин Сенковский по части биллиарда — большой дока. Когда успел наловчиться — непонятно, вроде такой занятой товарищ…

— Угу… Вовремя. Это приятно. Проходи, присаживайся, где понравится.

— Здравствуйте, Лев Карлович, — я аккуратно присел на краешек кресла, стараясь держать спину ровно — как на строевом смотре в присутствии большой комиссии из главного управления.

— А, да… Извини. Задумался. Здравствуй, конечно… Партию?

— ???

— В «американку». Сто штук на кон.

— Сто штук чего?

— Естественно — баксов. Чего ещё может быть «штук»?

— Шутите? Откуда у меня такие деньги?

— Я тебе одолжу. Соглашайся, это шанс. Выиграешь — считай, «отбил» тачку Эдика.

— Вы серьёзно?

— Вполне.

— А если проиграю?

— И что? У нас вся жизнь такая: кто-то выигрывает, кто-то проигрывает… Ну, ничего страшного: будешь должен мне.

— Ну уж нет, спасибо. Я вам и так должен — дальше некуда.

— Ну, как знаешь. — Сенковский, закругляя тему, доверительно подмигнул: — А кто у нас на Большой Дмитровке?

Оп-па… Это правильно, что мы с Костей всё обмусолили. Хорош бы я был, застань меня такой вопросец врасплох.

— Не понял… За мной что, следят?

— Ну зачем так сразу — «следят»? Приглядывают. Ты теперь нам не посторонний, мы тебя пока что как следует не изучили. Так что — извини… Ну и кто там у нас в комитете?

Да, «наружка» у них работает неплохо. Там полно учреждений, масса машин, с ходу высчитать, кто к кому зашёл — достаточно проблематично.

— Отвечать обязательно?

— Да нет, это твоё личное дело. Это так — элементарное любопытство. Совершенно новая структура, до этого — ни одного аналога. Новое дело. Куча сплетен и слухов. Четыре месяца функционируют, за это время никак себя не проявили. Интересно посмотреть, как они вообще собираются бороться с этим страшным зверем — коррупцией…

Тут Сенковский хмыкнул и покачал головой. Как-то даже осуждающе хмыкнул: мол, делать людям нечего, баловство всё это и напрасная трата казённых денег!

— У меня там двое однокашников работают. Ну, они вроде бы какое-то влияние на органы имеют, доступ к базам… В общем, просил, чтобы помогли с розыском машины.

— А, это… Ну что ж, тоже дело…

Сенковский, мгновенно утратив интерес к этой теме, с размаху уселся на диван — через столик напротив меня. Широко расставил ноги, наклонился вперёд, мягко стукнул киём по ковру и, медленно перекатывая его в ладонях, уставился на меня всё с той же нешуточной задумчивостью. То есть смотрел на меня, как бы оценивая, и в то же время думал о чём-то своём, глубоко личном.

— Что?

— Что — «что»?

— Вы так смотрите…

— А, это… Ну… Я всё-таки думаю, что ты хороший человек.