Лев Пучков - Тротиловый эквивалент

Под пристальным взглядом пистолетного зрачка у нашего собеседника, как ни странно, вновь пробудился интерес к теме. Надо отдать должное — ни один мускул на лице не дрогнул, только глаза горели. Храбрый воин, что и сказать!

— Ладно. Что Сулейману передать? Какое условие?

— Сулейману мы сами передадим, — полковник кивнул, я убрал пистолет обратно. Это правильно, что он меня с собой взял. Ещё неизвестно, чем бы это всё закончилось, будь на моём месте менее взвешенный и лояльный тип. Например, Женя Петрушин... — Обмен готовить будет он, а не ты. Значит, все подробности — ему.

— Значит, Сулеймана хотите на наживку взять? — Аюб сузил тлаза. — Идите на хер, благодетели! Вы чего тут рамсы со мной разводите?!

— Хорошо владеешь русским разговорным, — похвалил его Иванов. — Плохо соображаешь. Ещё пару месяцев без свежего воздуха — совсем отупеешь. И с самообладанием у тебя проблемы. Мы Сулеймана в Ханкалу не приглашаем. И на обмен, кстати, — тоже. Думаю, у него есть кому этим заняться. Слушать дальше будем?

— Говори, — Аюб досадливо дёрнул ртом — видимо, сам на себя разозлился за срыв. Гордый горный орёл должен вести себя иначе.

— Пусть Сулейман отправит доверенного человека. Вот он, — кивок в мою сторону, — будет ждать на центральном базаре. Каждый день, с двенадцати до часу дня. Где там лучше встать?

— Например... ну, пусть у киоска с кассетами, — предложил я. — Там видное место, безопасно для нас.

— Вот, у этого самого киоска, — подхватил полковник. — Он будет там один. Ну, естественно, прикрытие мы посадим рядышком, но у киоска будет только он один и без оружия. Они встретятся и всё обговорят. Чтобы и впредь не было недомолвок, мы предупредим Сулеймана как минимум за сутки до того, как повезём тебя на эксперимент. Скажем время и место. А кто будет обеспечивать твою экстракцию, это уже не наше дело. Единственно, чтобы не было фокусов с вашей стороны, сразу предупреждаю: на том эксперименте будет внушительная охрана. Мы вас, конечно, любим сильно, но себя — ещё сильнее. И при малейшем подвохе тебя шлёпнут при попытке к бегству. Это понятно?

— Понятно, — Аюб кивнул, в его глазах вновь загорелась робкая искорка надежды. — Сколько просите взамен?

— А это уже не твоё дело. Я сказал, все вопросы — с человеком Сулеймана, который придёт на «стрелку». Ты лучше скажи, как передашь послание?

— Скажите, пусть ко мне дядю пустят. Тут «свиданка» есть, там поговорим три минуты. Пусть конвой смотрит, только чтобы разрешили пошептаться. Я ему всё передам. И пусть ваш человек начинает там ходить, по базару, с завтрашнего дня. Это будет быстро, если дядю сегодня пустят.

— Нет, так быстро вряд ли получится, — усомнился полковник. — Ты дай нам адрес дяди, мы его сначала найдём...

— Адрес не дам, — Аюб покачал головой и ухмыльнулся. — Тоже, шустрые нашлись. Вы скажите, чтобы пустили. Я сам передам, он сегодня же вечером приедет.

— И как ты собираешься это сделать?

В вопросе полковника звучал неподдельный интерес. В самом деле, как узник с особым режимом собирается оповестить родственника о необходимости встретиться?

— Это мои дела, — Аюб пожал плечами и уставился в пол. — Вам какая разница?

— Хорошо, сделаем, — пообещал Иванов, выразительно глянув на меня. Взгляд полковника говорил: «надо быстро навестить начальника штаба, пока они там с Глебычем ещё окончательно не „зависли». Потом ведь поздно будет!"

— Ну, тогда всё, — Аюб кивнул в мою сторону. — Пусть он завтра начинает там ходить.

— Как человек Сулеймана узнает его? — уточнил Иванов, вновь кивнув в мою сторону. Сегодня я в роли предмета, все на меня кивают и говорят обо мне в третьем лице. А вопрос, между нами, совершенно лишний, потому что...

— Ха! — узника вопрос полковника даже развеселил. — Ты на рынок когда в последний раз ходил?

— Гхм... — полковник слегка замялся. Он на городские рынки вообще не ходит. Точнее — не ездит. Далековато от нас те рынки, да и свой есть поблизости, рядом с базой — только жутко дорогой. — Давненько вообще-то...

— Ваши на рынок ездят на «БМП», заскакивают ненадолго, кодлой, и всё время башкой крутят по сторонам, — пояснил Аюб. — Боятся потому что. И правильно боятся. А он будет один. И без оружия. Прикинь — один федерал, у киоска. Чего тут узнавать? Ну, хочешь, пусть мне фамилию скажет.

— Обойдёшься, — тут я не утерпел, побоялся, что полковник в припадке служебного рвения пожертвует моим инкогнито. — Пусть человек Сулеймана подойдёт и поздоровается по русски. Я его спрошу — «ты от брата?» Он ответит утвердительно — «от старшего». Запомнил?

— Запомнил, — кивнул Аюб.

— Этот человек должен быть именно доверенным лицом Сулеймана, — подчеркнул Иванов. — Доверенным, понимаешь? Которому он доверяет, как сам себе. Потому что дело очень конфиденциальное. И никто больше не должен об этом знать.

— Слушай, ты сказал один раз — я всё понял! Зачем два раза повторяешь?

— Ну всё, договорились, — полковник встал, распахнул дверь и жестом подозвал скучавший в коридоре конвой. — Смотри, не подведи. Это в первую очередь в твоих же интересах. Напоминаю: при малейшем подвохе тебя шлёпнут сразу и без разговоров. Это понятно?

— Это понятно. Вот в этом я ни капли не сомневаюсь...

...Сыро, холодно, зима,

Повреждённые дома,

Нет девчонок, нет танцулек,

В общем — нету ни хрена...

Это Вася такой стишок написал в декабре прошлого года. Сейчас не зима, но всё остальное так же актуально. Вокруг частично разрушенные дома и местами совсем руины. По-прежнему сыро, не так чтобы очень уж холодно, но как-то знобко, стыло, слякоть везде. Весна, говорят, начинается. Рукой подать до мая.

Там «зелёнка» пойдёт, клещ проснётся, «духи» активизируются... Но сначала — референдум... Доживём до референдума, там будет немного полегче. До «зелёнки» — передышка. У «духов» нет поводов для особой активности, календарь пустой аж до Дня Победы. Нашей победы. Свою они празднуют в августе.

Хотите анекдот? Гуляю я как-то раз по грозненскому базару, один и без оружия... Гы гы... Если кто не понял, о чём речь, прочтите ещё разок высказывание Аюба по данному поводу. Горцы, конечно, имеют склонность к преувеличениям и цветистым аллегориям, но в этом случае всё верно на сто процентов. Бывали, знаете ли, случаи, когда на вот этом самом рынке, средь бела дня, наших рассчитывали ни за понюх «Момента». И не по одному (в одиночку сюда разве что совсем больной на голову заявится), а сразу пачками...

Я гулял по базару, один и внешне без оружия. «ПСС» под курткой, в плечевой кобуре, но против автомата это не оружие. Скажу сразу: от страха я не потел, но было мне немного неуютно. На пятом этаже одного из близлежащих разрушенных домов сидели Лиза и Серёга, смотрели на меня через оптические прицелы. Петрушин с Васей торчали на чердаке другого дома, у них с первой парой позиция «подковой», полный огневой контроль того сектора рынка, по которому я прогуливался, весь пятак — как на ладони. В ста метрах за углом, в «УАЗе» заседали Иванов и Глебыч. Ещё чуть за ними, ближе к КПП с ОМОНом, стоял наш «бардак» с пулемётами в башне и лихими братьями Подгузными. В левом нагрудном кармане моей куртки тревожно дремал привычный уже «Кенвуд», всегда готовый к экстренной связи. И вообще, меня сюда не убивать позвали, a общаться. Я сейчас — единственное связующее звено между жаждущим воссоединиться с братцем Сулейманом и федералами. Так что убивать меня не стоит, а совсем даже наоборот, надо лелеять и беречь...